Неосторожность - Чарлз Дюбоу

Гарри встает, когда мы входим.

– Мэдди! – восклицает он, привычно устремляясь к ней, но замирает, понимая, что она не хочет, чтобы он ее обнимал.

Впервые вижу, чтобы они находились в одной комнате и их не тянуло друг к другу как магнитом. Мэдди даже не смотрит на Гарри и садится по другую сторону стола.

– Спасибо, Уолтер, – произносит она. – Если что-нибудь понадобится, я позвоню.

– Время есть, я вас не тороплю, – говорю я, закрывая за собой дверь.

Примерно через полчаса у меня звонит телефон.

– Мы готовы, – сообщает Мэдди.

Я спешу к ним, пытаясь сохранить достоинство, и чуть не сшибаю с ног двух молодых коллег. Я стучу и вхожу. На Гарри лица нет.

Мэдди сидит, а Гарри, пошатываясь, встает. Когда мы с ним доходим до приемной, он говорит:

– Я влип, да, Уолт?

Я молча киваю. А что еще делать? Даже понимая, что он виноват, я не могу его не жалеть.

– Она попросила раздельное проживание.

Я поднимаю брови:

– Мне жаль. Тебя это удивляет?

Он качает головой:

– Нет, наверное. Ты знал?

– Мэдди мне ничего не рассказывала.

– Она такая, – печально вздыхает Гарри. – Я с ней прожил двадцать лет, а она для меня по-прежнему загадка.

– Ну, ты сам оказался полон загадок.

Он понимает намек и смущенно улыбается:

– Не поспоришь.

– Что будешь делать?

– Не знаю. Я даже не могу вернуться в Рим. Мэдди и Джонни в Нью-Йорке, и я должен находиться рядом, если вдруг Мэдди захочет меня увидеть. Поживу немного у Нэда и Сисси, а потом найду жилье. Мне еще книгу дописывать.

– Удачи с книгой.

– Спасибо. Я буду на связи. Мэдди упомянула про хоккей в эту пятницу. Я так понял, это тебя надо благодарить. Черт, так мило с твоей стороны. Ты знаешь, как мы с Джонни любим игры «Рейнджеров».

– Да ладно тебе.

– Она сказала, чтобы я договаривался с тобой, если не возражаешь.

– Конечно.

Мы жмем друг другу руки. Теперь я могу себе позволить быть великодушным.

Я смотрю, как Гарри открывает тяжелую застекленную дверь, идет к лифтам и машет на прощание рукой; его голова возвышается над толпой юристов в темных костюмах и клиентов. Потом я бегу обратно в комнату для переговоров, где ждет Мэдди.

– Гарри мне сказал.

Она кивает:

– Мне это показалось самым разумным.

– Но о разводе ты не думала?

– Пока нет. Раздельное проживание даст нам время для размышлений.

– Как он это воспринял?

– В общем, нормально. – Мэдди вздыхает. – Заплакал, говорил, что виноват, любит меня, просил дать ему еще один шанс. Я заявила, что не могу. Объяснила почему, он выслушал. Сказала ему, что он может видеться с Джонни, но пусть договаривается с тобой, по крайней мере, пока. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Разумеется, не возражаю.

– Понимаешь, я смотрела на него – и мне было не по себе. Будто разговариваю с незнакомым человеком. С кем-то, кого я даже не знаю, а не с мужчиной, с которым прожила полжизни.

– Не укладывается в голове.

– И у меня не укладывалось. Я видела только одну сплошную ложь. Не руки, не глаза, не волосы. Одну только ложь. Он был мне отвратителен. Я едва могла на него смотреть.

Я сажусь рядом с ней.

– Мэдди, что ты знаешь о юридической стороне развода в штате Нью-Йорк?

– Я читала в Интернете. Нужен поверенный, который подготовит документы и представит их суду. В конце года кто-нибудь из нас может подать заявление о разводе по взаимному согласию.

– Но только если сначала вы подадите заявление о раздельном проживании. Ты этого хочешь?

– Да. Будешь представлять мои интересы?

– Разумеется, хотя это не моя специализация. Все зависит от того, насколько легко пойдет дело. Если есть вопросы, касающиеся финансового содержания, прав на посещение ребенка, раздела собственности и прочего, все может осложниться.

Она кивает.

– Я не хочу лишать Гарри права видеть Джонни. Это их обоих убьет. Что до содержания и собственности, мы с Гарри об этом немного поговорили. Мне ничего от него не нужно. У меня есть свои деньги.

– А собственность?

– Решим позднее. Гарри заявил, что согласится на любую мою просьбу.

– Еще бы. По опыту могу сказать, так бывает довольно часто. Поначалу люди очень сговорчивы, поскольку надеются, что другая сторона передумает. Со временем отношение меняется. Человек может разозлиться и начать чинить препоны. Поэтому очень важно, чтобы юристы все предварительно расписали. Иначе может выйти нехорошо.

Она на мгновение закрывает глаза.

– Хорошо, Уолтер. Делай то, что считаешь нужным.

Я киваю.

– И что теперь?

– Пойду домой и попробую понять, что мне делать с оставшейся жизнью. Вчера ночью я долго сидела, когда ты ушел, размышляла, что, кроме тебя, у меня почти нет друзей. Со всеми, кого я знаю, меня познакомил Гарри. Мне из-за этого стало грустно и одиноко.

– Заведешь новых друзей.

– Да дело не в этом. Просто моя жизнь была так переплетена с его, что своей у меня почти не осталось.

– Звучит печально.

Мэдди встает:

– Еще раз спасибо за все, Уолтер. Знаю, тебе не нужно объяснять, как я благодарна за все. Я бы без тебя не справилась.

Прежде чем я успеваю что-то ответить, она обнимает меня. Я чувствую прикосновение ее щеки к своей. Медовый запах волос.

– Хочешь, я зайду сегодня вечером? – спрашиваю я.

Она улыбается и кладет руку мне на плечо.

– Нет, лучше не надо. Мне необходимо учиться жить самой. Я не могу постоянно за тебя цепляться.

– Понимаю. В клубе лекция о византийском искусстве, я как раз хотел сходить, – лгу я.

– Хорошо. Ну, мне пора. Умираю, хочу курить.

Возле лифта мы с Мэдди обнимаемся.

– Позвоню завтра, – говорю я, когда двери закрываются, и она уходит, как всегда, забирая с собой кусок моего сердца.

7

– Ты придурок!

– Будет тебе, Сисси. Полегче с ним. У него был трудный день.

– У него трудный день? А какой день был у Мэдди? Какой месяц? Ты об этом думал?

– Она права, Нэд, – вздыхает Гарри. – Я заслуживаю этого.

– Заткнись, Гарри, – шипит она.

Сисси злилась на него с тех пор, как он приехал. Когда они находились рядом, она бросала на него гневные взгляды и говорила резкости, но услышав, что Мэдди потребовала раздельного проживания, она взрывается. И то, что он просто сидит и принимает ее ругань, ее только распаляет.

– Оба вы заткнулись бы, а? – говорит Нэд, ослабивший узел галстука на толстой шее.

Они сидят за кухонным столом.

– Сисси, милая, Гарри знает, что повел себя глупо. Не надо его постоянно грызть. Никому от этого пользы не будет.

– Мне плевать. Зла на тебя не хватает, Гарри.

– У меня у самого на себя зла не хватает, Сисси.

– Тебе нужен юрист? – спрашивает Нэд прежде, чем его жена успевает ответить.

– Да. В другое время я бы попросил совета у Уолта, но он, ясное дело, принял сторону Мэдди.

– Ты его в этом винишь? – усмехается Сисси.

– Нет, конечно нет. Я бы удивился, если бы он поступил иначе.

– Так тебе и надо, – цедит она, выходя из комнаты.

– Я бы мог тебе кого-нибудь найти. У нас на работе один парень в прошлом году проходил через это. Говорил, юрист ему попался неопытный.

– Спасибо.

Сисси сердито зовет Нэда из другой комнаты и хлопает дверью спальни.

Нэд смотрит на Гарри и закатывает глаза.

– Ты ее бесишь. – Он встает. – Пойду посмотрю, чего там.

– Без вопросов. Одной семьи с проблемами пока хватит, – отвечает Гарри, слабо улыбаясь.

– Я сейчас.

Гарри остается за кухонным столом, крутит в руках солонку и перечницу. Нэд вскоре возвращается.

– Сисси слишком на тебя злится, чтобы готовить. Заявила, если хотите есть, сами выкручивайтесь. Я ей сказал, что она просто злюка, и теперь она дуется и говорит, что ляжет спать. Пойдем, перехватим что-нибудь?

В ресторане они заказывают выпивку.

– Знаешь, – произносит Нэд, – женщины почти все могут простить, кроме того, что сделал ты. И когда подобное случается с кем-то другим, они просто с ума сходят, потому что боятся, что и с ними так произойдет. С тех пор, как ты объявился, Сисси только и делает, что плюется, говоря о тебе, и спрашивает меня, счастлив ли я в браке, и твердит, как любит меня. Я тебе скажу, у меня такого секса много лет не было. – Он смеется, Гарри улыбается. – Так кто она? – мимоходом спрашивает Нэд, прихлебывая скотч со льдом.

Гарри неловко ерзает на стуле.

– Я бы предпочел об этом не говорить.

Нэд поднимает брови, а потом машет рукой, словно расчищая воздух.

– Ладно, забудь. Неважно. Мне с тобой надо кое о чем поговорить.

– О чем?

– Ну, ясно, что Сисси на тебя зла. Ты мой лучший друг, и, будь моя воля, ты бы мог у нас жить, сколько хочешь. Но она моя жена, и она заявила, что не желает тебя у нас видеть. Об этом мы и говорили перед нашим уходом. Сегодня можешь остаться, но она хочет, чтобы завтра ты съехал. Прости, друг.

– Все в порядке. Я понимаю. Вы и так были достаточно ко мне добры, приютили надолго. Вы мне очень помогли.