Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы - Фаина Гримберг

Царствование Елизаветы можно назвать временем «расцветшего» фаворитизма. Выпячивание личности правительницы, окружившие ее роскошь и пышность, – все это напоминает нам о правлении во Франции Людовика XIV, известного «короля-солнце». Великолепные кареты, несколько тысяч нарядных платьев, балы и приемы… При Елизавете получает дальнейшее развитие то, что принято именовать «двором», «придворной жизнью». В сущности, «двор», «придворная жизнь» по французскому и английскому образцам начинают свое интенсивное развитие уже в недолгое царствование Екатерины I, отчасти по инициативе Меншикова: ему, выскочке, просто необходимо окружить себя роскошью и блеском, ведь надобно заставить забыть о своем происхождении… Но если углубиться еще далее, то возможно, пожалуй, открыть истоки российского «двора» уже в известном Кукуе, в Иноземной слободе. В основе своей уклад жизни здесь являлся бюргерским, но выделялось и кое-что совсем иное. Так, после прихода к власти в Англии в 1649 году вождя английской буржуазной революции Оливера Кромвеля поселились в Иноземной слободе несколько семейств английских роялистов. В их числе было и семейство Гамильтонов, впоследствии принявших православие; на Евдокии Григорьевне Гамильтон женат был Артемон Матвеев, воспитатель Натальи Кирилловны Нарышкиной, некоторое время фактически правивший государством…

Петра, как мы уже знаем, развитие придворной жизни не привлекало. Но, развиваясь все более в дальнейшем, «двор» достигает расцвета при Елизавете Петровне. Окончательно оформляется и получает особое значение институт фаворитизма. Особую пикантность этому периоду российского фаворитизма придает то, что речь идет не о женщинах-фаворитках, но о некоем блестящем «вельможном гареме» при особе императрицы. Впоследствии то же самое мы увидим при Екатерине II; причем, она царствовала дольше и оттого «гарем» был пышнее, многочисленнее и более блистателен. Из числа фаворитов Елизаветы можно сразу выделить одаренного и образованного И. И. Шувалова. Того самого – из Ломоносова —

Неправо о вещах те думают, Шувалов,Которые стекло чтут ниже минералов…

Или еще —

Чертоги светлые, бряцание металловОставив, на поля спешит Елизавет:Ты следуешь за ней, любезный мой Шувалов,Туда, где ей Цейлон и в севере цветет.

Это – об очередной поездке императрицы на лето в Царское Село… За Шуваловым стоят его родичи: граф Петр Иванович и его супруга Мавра Егоровна, урожденная Шепелева, давняя доверенница, наперсница Елизаветы… Но сказать, что к власти на время пришел «род-клан» Шуваловых, мы уже не можем, те времена миновали; Петр и течение времени уже сделали свое дело, общественная структура изменилась, родов-кланов как таковых уже нет более…

Но Шувалов – интересное исключение. Для Елизаветы характерен именно «личностный» фаворитизм. Так же, как и в случае с Петром II и Иваном Долгоруковым, Елизавета возвышает фаворита не за его заслуги в управлении государством, не за его способности, но просто за то, что ей импонирует он как личность. Проще говоря, юному Петру II «интересно» было дружить с Иваном Долгоруковым; Елизавете «интересно» находиться в интимной связи со своими фаворитами. Как видим, российская придворная жизнь приобретает черты открытости интимной, которые были так свойственны французским дворам от Людовика XIV до Людовика XVI, английской придворной жизни при Елизавете I и Карле II и т. д. Например, из той же самой оды Ломоносова о поездке императрицы в Царское Село, совершенно недвусмысленно делается понятно, какие отношения связывают Елизавету и Шувалова; ода эта была написана в 1750 году. Любопытно отметить, что при таком образе жизни современники, писавшие об императрице, отмечали чрезвычайную набожность этой пышной белокожей красавицы, не стеснявшейся являться в маскарадах в мужском костюме. Так, Елизавета строго блюла посты, потому по средам и пятницам ужины ее бывали очень поздними: она не любила постного масла, и скоромное кушанье подавалось с таким расчетом, чтобы сесть за стол, когда время постного дня уже завершилось…

Любопытен самый ранний портрет Елизаветы: на фоне горностаевой мантии совершенно голенькая девочка лет шести, в позе лежащей Венеры, поднимает ручку с медальонным изображением Петра. Портрет этот писан художником Каравакком. Кто заказывал эту картину – сам Петр или Екатерина Алексеевна, – мы, конечно, никогда не узнаем. Но это совершенно беспрецедентное изображение девочки, маленькой принцессы…

Осыпаемый милостями и богатством фаворит, возвышающийся лишь благодаря своей внешней красоте, делается характерной фигурой царствования Елизаветы. Об Алексее Шубине мы уже говорили. Интересно, что тотчас по своем воцарении Елизавета посылает на Камчатку, куда он сослан Анной Иоанновной, отыскать его. Это может раскрыть нам представления императрицы о долге. Она не забыла человека, в которого, судя по всему, искренне была влюблена, который, вероятно, пытался в меру своих небольших способностей и возможностей содействовать ей в ее интригах. В Петербурге Шубин произведен в майоры лейб-гвардии Семеновского полка, ему пожалована Александровская лента. И самое значительное – пожалованы ему богатые поместья. Однако близкие отношения между императрицей и ее прежним фаворитом уже не возобновились, при Елизавете уже обретается другой возлюбленный, о котором мы сейчас скажем. Шубин удаляется в одно из своих поместий, в село Работки Макарьевского уезда Нижегородской губернии, где и проводит дальнейшую свою жизнь…

Место фаворита при Елизавете уже занял другой красавец, Алексей Розум из малороссийского села Лемеши, привезенный в качестве певчего придворной церкви полковником Вишневецким, посланным в славившуюся хорошими голосами Малороссию для набора певчих. К церковному пению Елизавета, кажется, питала слабость; а возможно, и к хорошим голосам. Во всяком случае, Мавра Шепелева сообщает ей особо в одном из своих писем из Киля о смерти взятого в Киль в штате Анны Петровны певчего Чайки…

Судя по портретам, Алексей Розум был красив характерной малороссийской красотой восточного типа – особенно выделялись на его лице красивые черные брови. Алексей Розум возвысился до графа Разумовского. От брата его, Кирилла Григорьевича, пошел аристократический род графов Разумовских, потомки Кирилла Григорьевича и по сей день живут в Германии.

Алексей Разумовский был, что называется, классическим фаворитом; никаких талантов, кроме хорошего голоса и умения ублаготворить императрицу в качестве возлюбленного, за ним не водилось.

Впрочем, Разумовскому спустя некоторое время пришлось терпеть сильного соперника, все того же Ивана Ивановича Шувалова. И, наконец, обоим им пришлось терпеть недолгое возвышение красивого Никиты Афанасьевича Бекетова, о котором стоит коротко рассказать.

Бекетов, кадет сухопутного корпуса, был много моложе императрицы. Начальник сухопутного корпуса князь Юсупов завел нечто вроде драматического кружка. Ставились пьесы Вольтера и Сумарокова; Бекетов на сцене был очень хорош и в женских и в мужских ролях (женские роли еще исполнялись мужчинами). Вероятно, юный кадет был одарен как актер, имеется отзыв о нем видного российского театрального деятеля Федора Волкова. Волков говорил трагику Н. А. Дмитриевскому: «Увидя Бекетова в роли Синава я пришел в такое восхищение, что не знал, где я был – на земле или на небесах. Тут во мне родилась мысль завести свой театр в Ярославле». Елизавета Петровна очень заинтересовалась кадетской труппой, состоявшей из юных мужчин. Как пишет Бантыш-Каменский, увидев Бекетова на сцене, она тотчас по окончании спектакля пожаловала его сержантом. Спустя шесть месяцев Бекетов уже полковник. Елизавета осыпает его дорогими подарками. Однако этот «фавор» не продлился долго. Слишком сильны были соперники у юного актера. Предание говорит, что Мавра Шепелева и ее супруг Петр Иванович Шувалов, легко вкравшись в доверенность к Бекетову посредством самой простой лести, подсунули ему притирание для кожи, от которого на лице явились угри и сыпь. Тотчас Мавра Егоровна уведомила императрицу о «дурной болезни» Бекетова. Он был удален от двора, заболел от отчаяния нервной горячкой и по выздоровлении принужден был удалиться от двора навсегда.

В этой занятной истории «классического фаворита» интересна его «феминная роль». Вероятно, «фаворит при правительнице», не обладающий ни малейшими способностями к вмешательству в государственные дела, всегда выглядит несколько женоподобным. История возвышения и падения Бекетова чем-то напоминает историю гибели Адриенны Лекуврер, актрисы, возлюбленной Людовика XV и Морица Саксонского, красиво описанную в драме Скриба «Адриенна Лекуврер».

Что касается легенды о тайном браке Елизаветы, то об этом мы расскажем немного позднее.