Войны Миллигана (ЛП) - Дэниел Киз

— Ладно, ладно! Вам нечего делать в корпусе 5/7.

Аллен едва сдержал улыбку. Он понимал, что надзиратели были готовы подать из-за него в отставку.

На следующей неделе его перевели в открытый корпус.

Когда Аллен зашел в свою новую камеру корпуса 6, он обнаружил, что на решетчатых окнах нет сеток. Он посмотрел на двор через стекла своего второго этажа, и застыл с раскрытым ртом.

— Бли-ин! Внизу животное!

Раздался незнакомый голос:

— Ты что, никогда раньше не видел лань?

Аллен быстро осмотрелся.

— Кто это сказал?

— Я в другой камере, — ответили ему.

Аллен взглянул за дверь и увидел огромного отжимающегося афроамериканца.

— Что ты здесь делаешь? — спросил его мужчина.

— Я только что переехал, — ответил Аллен.

— Добро пожаловать. Меня зовут Зак Грин.

— Эй, там внизу лань!

— Да, и иногда появляется еще одна. Я здесь только одну неделю, но я их уже видел. Еще есть гусь и много кроликов. Сейчас они спрятались, но когда солнце будет пониже, снова выйдут во двор.

Аллен открыл окно, чтобы бросить через решетку печенье для лани. Проглотив пирожное, животное подняло на него глаза, и он был потрясен нежностью ее взгляда.

— У нее есть имя? — спросил он.

— Думаешь, я знаю?

— Я буду называть ее Сьюзи.

Когда лань в несколько грациозных прыжков удалилась, у Аллена скрутило живот. Он только что понял, что свободна была она, а не он.

— Боже мой, как бы я хотел тоже выйти и немного побегать! — говорил он, кружа по камере.

— Тебе ничего не мешает это сделать.

— Что ты несешь?

— Корпус № 6 — полуоткрытая секция. Ты можешь погулять по коридорам, а, если запишешься, то можешь выйти во двор и побегать вокруг здания. Они тут поощряют физическую активность.

Аллен не верил своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что я могу один выходить из корпуса?

— Когда захочешь.

Аллен осторожно сделал шаг к главному коридору. Сердце бешено колотилось, пока он оглядывался по сторонам. Они были в заключении так долго, что он не знал, как поступить. Будто сами по себе, его ноги начали двигаться все быстрее и быстрее. Он чуть было не побежал, но быстро взял себя в руки, потому что коридор заполнили другие пациенты. Пока что Аллен решил просто ходить большими шагами. Ощущение того, что пот течет по его телу, приводило в восторг. Он ходил по коридору туда и обратно, а потом осмелился открыть дверь, чтобы выйти во двор.

С шага он перешел на рысь, затем на легкий бег, и наконец, Аллен побежал так быстро, как только мог. Его ноги стучали по бетону, ветер раздувал волосы, свежий воздух ласкал кожу.

Он почувствовал, как слезы потекли по его щекам, и остановился, задыхаясь. Он кивнул головой, зарыдав от радости — от того, что ему вернули свободу, которой он так долго был лишен.

Затем в его голове раздался голос: «Придурок, ты же в тюрьме!»

12. «Закон Миллигана»

С приближением слушания 14 августа 1980, Коламбус становился местом активной юридической и политической деятельности.

В результате быстрого перевода Миллигана из палаты корпуса № 9, со строгими условиями содержания, в корпус № 5/7, где условия были помягче, а затем и в полуоткрытый корпус № 6, — появились некоторые обнадеживающие знаки, которые свидетельствовали о заметном улучшении его психического состояния. Но многие, в том числе, некоторые газеты Коламбуса и несколько законодателей штата Огайо, подогревали опасения тех, кто боялся законного перевода Миллигана в заведение открытого типа, как Афинский центр психического здоровья, или вовсе освободительного приговора.

Во время первого судебного заседания судьи Кинуорти, 30 ноября 1979 года, адвокаты Билли поставили под сомнение легальность его ускоренного и принудительного перевода в Лиму.

Этот новый суд поднял две другие проблемы: после того, как Голдсберри подал прошение о переводе Миллигана в государственную психиатрическую клинику, суд должен решить, требует ли его психическое состояние содержания в учреждении с высокой степенью безопасности. Голдсберри также подал прошение о том, чтобы суд признал виновными в грубом нарушении генерального директора Лимы Рональда Хаббарда и заведующего по медицине Льюиса Линднера, так как они не исполнили решение Кинуорти от 10 декабря 1979 года.

Поэтому суд постановил, что Голдсберри будет допущен в государственную психиатрическую клинику Лимы для контроля над тем, насколько при лечении Миллигана учитывается диагноз СМЛ. Заверенную копию этого решения направили в государственную психиатрическую клинику Лимы.

Когда стало известно, что Департамент психического здоровья, возможно, будет вынужден принять решение о переводе Миллигана в открытую клинику или вернуть в Афины, а может быть, и освободит его, несколько законодателей штата при поддержке СМИ перешли в наступление.

Чтобы не допустить этого, законодатели Огайо в срочном порядке передали в Сенат проект поправки к закону 297 «гарантирующей, что опасные преступники не будут освобождены без судебного надзора».

19 марта 1980, менее чем за месяц до слушания, Коламбус Диспэч опубликовал этот законопроект, связав его с делом Миллигана

«ДЕЙСТВИЯ ПЕРЕД ВЫБОРАМИ: ОПРАВДАНИЕ ПО ПРИЧИНЕ ПСИХИЧЕСКОГО ЗАБОЛЕВАНИЯ ВЫВОДИТ ИЗ СЕБЯ ИЗБИРАТЕЛЕЙ.

Роберт Рут

После месяца дискуссий, генеральная ассамблея Огайо, кажется, готова принять поправки, предотвращающие быстрое освобождение преступников, находящихся в психиатрических клиниках, после оправдания, по причине психических заболеваний.

Спорные поправки, затрагивающие Уильяма С. Миллигана, насильника, страдающего СМЛ, и тех, кого считают убийцами Кливленда, дали существенный импульс, необходимый для осуществления данных решений (закон № 297…).

Многие жители Огайо, как и другие граждане по всей стране, подозревают преступников в том, что они симулируют помешательство, чтобы избежать строгостей пребывания в тюрьме.

Недовольные приводят в пример случай с Миллиганом.

Еще одной причиной в пользу быстрого принятия сенаторского закона № 297 является то, что 1980 год будет годом выборов. Ожидается, что республиканское меньшинство в Сенате определит закон и порядок одной из главных тем предвыборной кампании.

В этом контексте простого упоминания имени Миллигана будет достаточно для того, чтобы вызвать бурные дискуссии об условиях его содержания, которые будут представлены привилегированными и слишком мягкими. Кроме того, это вызовет споры относительно опасности, которую представляет собой оправдание его безумия».