Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Татьяна Нефедова

Сто лет спустя в лесной зоне сбором грибов для собственных нужд занято подавляющее большинство сельского населения, что подтверждает и наше анкетирование сельских жителей. Например, на севере Пермской области грибы и ягоды собирает более 90 % опрошенных, в других районах этой же области – от 60 до 80 % респондентов. В Новгородской области – также 80–90 % (рис. 3.4.1).

Однако для нас наибольший интерес представлял не столько сам факт сбора грибов – явление повсеместное и привычное, сколько его роль в выживании хозяйств населения. То есть возможность заработать на сборе и продаже грибов и ягод. И вот здесь поразительный пример представляет собой Коми-Пермяцкий АО.

Представьте себе таежный край с полным упадком агропредприятий, с заброшенными домами и деревнями. Тем не менее на обочинах дорог через каждые 2–3 километра стоят небольшие беседки-«грибочки». Их назначение мы поняли, только поездив по селам и поговорив с людьми. Начиная с конца июля и весь август, в период грибных волн (наиболее ценные грибы, такие как белые, подосиновики и т. п., в изобилии появляются именно «волнами»), на лесных дорогах появляются огромные рефрижераторы, приезжающие с юга России, из Прибалтики, из Украины. Доступность многих сел благодаря недавно построенному мосту и хорошим грунтовым дорогам, уходящим на север района, совпала с обилием белых грибов в этих краях и активностью местных жителей. Плюс некоторый элемент случайности, сделавший этот район известным за пределами КПАО и Пермской области. Жители уже знают места и время стоянки машин и выносят белые грибы прямо к ним. Кроме того, почти в каждом селе есть свои перекупщики грибов и ягод. Они сдают их в райпо или частникам по своим каналам. Некоторые сельские жители даже организуют специальные бригады и живут в лесу в наиболее активный грибной период. То же происходит, когда наступает время сбора клюквы.

На юге Архангельской области в Каргопольском районе население собирает не столько грибы, сколько ягоды. Почти в каждом селе есть несколько человек-посредников, с которыми перекупщики из Каргополя, Няндомы, Костромы и т. п. заключают договора. В сезон сбора ягод они через день или два наезжают в село и забирают 200–400 кг товара (деревенские посредники имеют 10 % от сбора), переправляя его, как правило, далее – более крупным заказчикам. Берут они и грибы, в основном белые и подосиновики. На ягодах можно очень хорошо заработать (см. раздел 2.4). В 2004 году морошку принимали по 90-100 руб. за I кг, но период ее сбора довольно короток. Зато весь июль и август можно собирать чернику и голубику (20–25 руб. за 1 кг), осенью приходит время брусники и клюквы (последнюю можно собирать и весной). В северных рискованных условиях, при полном упадке колхозов и отсутствии зарплат, это дает существенный приработок. Важно, что многие жители стали явно предпочитать сбор грибов и ягод тяжелому сельскохозяйственному труду на своих огородах.

Рисунок 3.4.1. Главное богатство севера

Подобные товарные промыслы возможны в районах изобилия лесных даров. В обычной российской глубинке столь налаженного сбыта через перекупщиков нет, тем не менее и там люди живут сбором грибов и ягод в дополнение к своему огороду. Чаще всего основными потребителями даров леса являются дачники и проезжающие по шоссе в машинах горожане, причем не только свежих грибов и ягод, но и варений, солений и т. п.

Расширение сбора грибов и ягод, в том числе и за счет свертывания сельского хозяйства, многими воспринимается как катастрофа.

Сколько раз мы слышали, рассказывая об этих краях: «Какой ужас! Возвращение к допотопному собирательству – это дикость!» На наш взгляд, ничего страшного в том, что люди активно занимаются сбором даров природы, нет. Ведь это можно рассматривать и как углубление разделения труда между севером и югом. Зачем в северных краях с большими дотациями выращивать зерновые, себестоимость которых достигает 300–400 руб. за центнер, если в Саратовской области их можно купить в 3–4 раза дешевле? Зачем получать на таких золотых кормах молоко, которое некуда сбыть, так как все северные районы завалены вологодскими продуктами, производимыми в нескольких пригородных районах? Конечно, изобилия сельскохозяйственных продуктов в нашей стране пока еще нет. И эти богатые травами северные районы могли бы иметь полуэкстенсивное скотоводство. Скорее всего, так и будет в тех местах, где помимо лугов есть еще и человеческий капитал. Восстановление же былых посевных площадей, кроме как под однолетние и многолетние травы, нерационально. А вот грибов и ягод в нашей лесной стране продается непростительно мало. Более того, переход на экономику, опирающуюся на местные массовые ресурсы в маргинальных природных районах, где сельскому населению нечем заняться, может оказаться гораздо более выгодным.

В Каргополе мы посетили консервный цех, где производят соленые грузди и волнушки, а также протертую с сахаром голубику (грибы и ягоды предприятие принимает у населения). Банка такой по-домашнему вкусной ягоды стоила в 2004 году около 30 руб. Продукции не так много, но и ее не знают куда сбывать. Есть где развернуться и производителю, и перекупщикам, но нет инвестора и менеджера, который «раскрутил» бы хорошо известную в прошлом марку. А ведь каргопольские рыжики до революции были одним из основных товаров этих мест и пользовались известностью не только в России, но и в Европе.

Заготовки и использование древесины

Официальная российская статистика насчитывает около 13 тыс. разнообразных несельскохозяйственных сельских поселений (чуть более 8 % всех сельских поселений), живет в них менее 3 млн. человек. Легко подсчитать, что средний размер такого поселения составляет 230 человек. Из этих 13 тыс. только 2309 поселений специализируются на лесодобыче.

Проблемы несельскохозяйственных поселений очень схожи с проблемами сел при агропредприятиях. Как правило, они существуют при одном, реже – двух предприятиях, и им свойственна та же монозанятость. Местные сельские сообщества становятся очень зависимыми от своих предприятий и их состояния и в итоге очень уязвимыми. Способом самозащиты населения в таких условиях всегда было и остается их индивидуальное хозяйство. А отсюда и схожесть всего уклада жизни таких поселков с сельскохозяйственными. При отсутствии зарплат и работы жители несельскохозяйственных сельских поселений точно так же существуют благодаря своим огородам и своей скотине. Но в лесной и лесостепной зонах у них есть еще один ресурс, который они активно используют, в том числе вырубая и продавая древесину для получения «живых» денег.

Для сельскохозяйственных поселений лес тоже является важным ресурсом. Лес – это, прежде всего, дрова. Перепись 2002 года выявила, что из 48 млн. домохозяйств печное отопление имеют более 10 млн., в том числе 3,3 млн. – в городах и 6,8 млн. – в селах. Даже при самых скромных подсчетах это требует более 7 млн. кубометров дров (Жилищные условия 2004:740).

Лес – это и строительство домов: и% городского населения России и 41 % сельского живет в деревянных домах. А в общем числе индивидуальных домов доля деревянных составляет 47 % в городах и 50 % в селах. При этом только после 1995 года было построено 768 тыс. деревянных индивидуальных домов в городах и 541 тыс. – в селах (Там же, 286–287).

Но помимо обеспечения элементарных условий быта, лес стал важной статьей промыслов, причем не только населения. Сами агропредприятия в этих зонах часто совмещают сельскохозяйственную и лесохозяйственную функции. А уж использование пилорамы колхозами в целях выживания стало привычным явлением. В Лесном кодексе РФ, принятом в 1997 году, сказано, что лесной фонд находится в федеральной собственности. Лесхозы и леспромхозы используют леса на основе договоров аренды, пользования или концессии. Как лес помогает выжить сельскохозяйственным предприятиям, было показано на примере Каргопольского района (см. раздел 2.4). Однако и местное каргопольское население во многом «живет от леса». Таблица 3.4.1 показывает, что официально доля населения в общих рубках очень мала. Однако, как и в случае с землей, в действительности жители используют гораздо больше древесины. Это в первую очередь лимиты, выделяемые муниципальным образованиям, которые в основном распределяются между жителями (на строительство и ремонт домов).

В лесных районах и натуроплата агропредприятий может осуществляться лесоматериалом – часть леса, которую предприятия получают от лесхозов, идет населению. Также частично лесом расплачиваются со своими работниками и леспромхозы. Но главное – сплошь и рядом наблюдается превышение выделенных норм рубок.

Для рубки леса частное лицо должно купить лесной билет, который ему продает лесхоз или леспромхоз на срок до одного года. Согласно этому билету человеку выделяется место и, исходя из расчетной лесосеки, определяется примерный объем вырубаемой древесины. Он может рубить лес сам или договариваться о рубке за плату с лесхозом или леспромхозом. Так это должно быть. В действительности же за определенную мзду лесники просто закрывают глаза на то, сколько рубят люди.