Откровения - Мелисса де ла Круз

—  Ты  этого  хотела?  —  спросил  Джек,  перегнувшись  через  маленький  шаткий  столик  и  наливая  ей  еще  вина.

—  Откуда  ты  узнал?

Девушка  улыбнулась  и  заправила  прядь  волос  за  ухо.  К  ее  удивлению,  Джек  привел  ее  еще  в  одну  прекрасную  квартиру,  принадлежащую  его  семейству.  У  Форсов  было  куда  больше  недвижимости,  чем  у  Шайлер  —  дырявых  черных  свитеров.

—  Пойдем  вниз,  —  предложил  Джек  и  под  руку  повел  девушку  обратно  в  квартиру.  —  Я  хочу,  чтобы  ты  кое-что  послушала.

Временное  пристанище  Форсов  располагалось  в  здании,  построенном  в  1897  году,  в  престижном  Девятом  районе  —  со  сводчатыми  потолками,  лепниной  и  прекрасными  видами  из  каждого  окна.  Квартира  была  просторной  и,  в  отличие  от  пышно  отделанного  нью-йоркского  дома,  обставленной  скудно,  чуть  ли  не  по-монастырски.

—  Здесь  сто  лет  уже  никто  не  бывал  —  с  тех  пор,  как  в  Венской  опере  перестали  устраивать  толковые  балы,  —  объяснил  Джек.  Он  смахнул  пыль  с  древнего  кассетника  «Сони».  —  Послушай-ка  вот  это,  —  сказал  он,  вставляя  кассету.  —  Мне  кажется,  тебе  это  может  понравиться.  —  Он  нажал  на  «Пуск».

Послышался  царапающий,  скрипящий  звук.  Затем  —  голос,  хриплый,  низкий,  несомненно  женский,  но  пострадавший  от  долгих  лет  курения.

«И  сердце  мое  страстное  разбито...»

Шайлер  узнала  строку.

—  Это  она?  —  восторженно  спросила  она.  —  Это  она  сама?

Джек  кивнул.  Так  оно  и  было.

—  Я  однажды  нашел  эту  кассету  в  той  старой  книжной  лавке.  Они  приглашали  поэтов  читать  свои  стихи.

Он  запомнил.  Это  была  Анна  Секстон.  Она  читала  свои  «Стихотворения  о  любви».  Ее  любимая  поэтесса  читала  ее  любимое  стихотворение,  «Разрыв».  Самое  печальное  из  всех,  гневное,  горькое,  прекрасное  и  исполненное  неистовства.  Шайлер  влекло  к  горю:  подобно  картинам  Шиле,  стихи  Секстон  были  жестокими  и  честными  в  своей  агонии.  «Стихотворения  о  любви»  были  написаны  во  время  романа  поэтессы  —  недозволенного,  тайного  романа,  подобного  ее  собственному.  Девушка  присела  и  прижалась  поближе  к  маленькому  стереомагнитофону,  а  Джек  заключил  ее  в  объятия.  Шайлер  подумалось,  что  никогда  она  не  будет  любить  его  сильнее,  чем  сейчас.

Может,  в  душе  его  и  вправду  есть  уголок,  который  она  никогда  не  постигнет,  но  сейчас  они  превосходно  понимали  друг  друга.

Когда  кассета  закончилась,  они  так  и  остались  сидеть  молча,  наслаждаясь  теплом  тел  друг  друга.

—  Слушай...  —  Шайлер,  заколебавшись,  приподнялась  на  локте  и  повернулась  к  Джеку.

Она  боялась,  что  если  она  заговорит  о  реальной  ситуации,  это  разрушит  волшебство  сегодняшнего  вечера.  И  все  же  она  хотела  знать.  Заключение  уз  стремительно  надвигалось.

—  На  днях  в  Комитете  ты  сказал,  что  существует  способ  разорвать  узы.

—  Думаю,  да.

—  И  что  ты  собираешься  делать?

Вместо  ответа  Джек  потянул  Шайлер  вниз,  так,  чтобы  они  снова  очутились  рядом.

—  Шайлер,  посмотри  на  меня,  —  попросил  он.  —  Нет,  посмотри  на  самом  деле.

Девушка  подчинилась.

—  Я  прожил  очень  долго.  Когда  происходит  трансформация...  когда  к  тебе  начинают  возвращаться  твои  воспоминания...  это  ошеломляет.  Ты  как  будто  заново  проживаешь  каждую  свою  ошибку,  —  негромко  произнес  Джек.  —  Я  не  хочу  повторять  те  же  самые  ошибки,  которые  уже  совершил  прежде.  Я  хочу  быть  свободным.  Я  хочу  быть  с  тобой.  Мы  будем  вместе.  Я  уверен,  что,  если  я  буду  не  с  тобой,  в  моей  жизни  будет  куда  меньше  смысла.

Шайлер  энергично  замотала  головой.

—  Но  я  не  могу  позволить  тебе  так  поступать!  Я  не  хочу,  чтобы  ты  рисковал.  Я  слишком  сильно  люблю  тебя.

—  Так  что,  ты  предпочтешь  видеть  меня  связанным  узами  с  женщиной,  которую  я  не  люблю?

—  Нет,  —  прошептала  Шайлер.  —  Никогда.

Джек  прижал  ее  к  себе  и  поцеловал.

—  Способ  есть.  Доверься  мне.

Шайлер  поцеловала  его  в  ответ,  и  каждое  мгновение  было  слаще  предыдущего.  Она  доверяла  ему  целиком  и  полностью.  Что  бы  он  ни  задумал  сделать  для  того,  чтобы  разорвать  узы,  они  будут  вместе.  Всегда.

Глава 29

Врач  Дилана  был  сущим  медведем,  с  большой  косматой  бородой  и  тяжелой,  неуклюжей  походкой.  Блисс  подумала,  что  его  было  бы  в  самый  раз  наряжать  в  красный  костюм  Санта-Клауса  и  отправлять  в  камин.  Он  не  внушал  Блисс  особого  доверия,  хотя  был  очень  известным  гематологом  и  происходил  из  старинного  семейства  надежных  проводников.

—  Секретарша  сказала  мне,  что  вы  —  друзья  Дилана  Барда.  Я  знаю,  что  вы  пытались  связаться  со  мной.  Извините,  что  не  сразу  откликнулся.  Неделя  выдалась  сумасшедшая.  Кто-то  тайком  протащил  фамильяра  в  студенческую  спальню,  и  там  просто  кровавая  баня  получилась.  —  Врач  поморщился.  —  Но  не  волнуйтесь,  все  уже  под  контролем.  —  Он  улыбнулся.

—  Да,  верно.  —  Блисс  кивнула  и  уселась  напротив  стола.  —  Мы  —  его  друзья.  Спасибо,  что  согласились  встретиться  с  нами.

—  Я  не  друг.  Я  здесь  для  того,  чтобы  разобраться,  что  с  ним  происходит,  и  доложить  Совету,  —  огрызнулась  Мими.  —  Я  страж.

Врач  приподнял  бровь.

—  Вы  выглядите  очень  молодо  для  своего  возраста.

Мими  самодовольно  улыбнулась.

—  Если  подумать,  это  можно  сказать  о  нас  о  всех.

—  Я  имел  в  виду  —  для  вашей  должности,  —  нервно  произнес  врач,  кашлянул  и  принялся  перекладывать  бумаги  на  столе.

—  Переходите  к  сути  дела,  доктор.  Я  сюда  приехала  не  затем,  чтобы  обсуждать  политику  Совета.  Что  происходит  с  этим  ненормальным?

Доктор  Эндрюс  открыл  лежащую  перед  ним  папку  и  скривился.

—  Складывается  впечатление,  что  у  Дилана  —  разновидность  посттравматического  стрессового  расстройства.  Мы  провели  с  ним  несколько  сеансов  регрессотерапии,  чтобы  помочь  ему  восстановить  воспоминания.  Но  пока  что  он  не  восстановил  связи  ни  с  чем.  Он  не  помнит  ни  что  с  ним  творилось  сто  лет  назад,  ни  что  происходило  месяц  назад.