Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин

были направлены «против притеснения администрации, против непомерных тягостей податной системы, против азиатского способа взыскания недоимок и т. д.» (Плеханов Г. В. Социализм и политическая борьба. Наши разногласия. Гос. изд-во полит. лит-ры, 1948. С. 24). К этому же разряду волнений нужно отнести и картофельные бунты. Но вопрос упразднения крепостного права назрел, и Александр II создал Крестьянский комитет, призванный разработать условия освобождения крестьян. Однако отмена крепостного права манифестом от 19 февраля 1861 года успокоения в общество не внесла. Недовольны были и крепостники, и крестьяне. Вопрос «Что делать?» задавал себе не только Чернышевский. На этот вопрос пыталось ответить и дворянство, в одночасье после манифеста ставшее сирым. Для наиболее богатой его части этот вопрос не был актуален, и оно по-прежнему продолжало роскошную светскую жизнь. Другие, подобно А. Фету, вложили свою энергию и средства в сельское предпринимательство. Большинство, за неимением навыков общественно-полезной деятельности, «догорало» в дворянских гнездах. Кто-то продолжал мотовство, пьянство, опускаясь, по сути, в среду деклассированных элементов. Определенная прослойка дворян, преимущественно из бедных, «без достаточного образования, но с достаточным запасом долгов» (Плеханов. Очерки по ист. рус. общ. мысли ХIХ в… С. 55) и в течение длительного времени враждебно настроенная к дворянам богатым (указ. соч., с. 6), наиболее критически мыслящая и знакомая с модными политическими течениями западноевропейской культуры, решила найти себя в борьбе с обидчиком-царем, сделавшим из них «лишних» людей, и стала создавать в различных городах подпольные кружки социалистического толка для борьбы с самодержавием. Вдохновленные революционными призывами Чернышевского из его подпольной прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» (ответ на манифест от 19 февраля 1861 года), члены этих кружков сами стали изготавливать прокламации «топорного» содержания. Н. Шелгунов и М. Михайлов в марте 1861 года пишут прокламацию «К молодому поколению»: «Мы народ запоздалый, и в этом наше спасение. Мы должны благословлять судьбу, что не жили жизнью Европы. Ее несчастья — урок для нас… Мы верим… что призваны внести в историю новое начало… а не повторять зады Европы… Если для осуществления наших стремлений — раздела земли между народом — пришлось вырезать сто тысяч помещиков, мы бы не испугались бы и этого. И это вовсе не так ужасно…» (Утопический социализм… С. 315–316).

В этом же духе составлена листовка и другого представителя идеологии топора — П. Заичневского, автора «Молодой России» (май 1862): «Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в 90-х годах» (Утопический социализм… С. 331).

Из первых подпольных кружков вышла и тайная организация Н. Ишутина, возникшая в Москве в 1863 году и ставившая своей целью свержение самодержавия, уничтожение частной собственности, введение общественного пользования землей (Антонов В. Ф. Революционное народничество. М.: Просвещение, 1965. С. 64). Из этой организации вышел Д. Каракозов, стрелявший в Александра II в 1866 году. Оба — Ишутин и Каракозов — из бедных дворян (Антонов. Револ. нар-во… С. 70). Известно также, что ишутинцы резко выступали против конституции, при которой «народу будет во сто раз хуже, ибо она гарантирует личную свободу, дает дух и жизнь промышленности и кооперации» (указ. соч., с. 69).

Эти инвективы молодых революционеров, героев крови, против александровских реформ убедительно свидетельствуют об их полной идеологической зависимости от пионеров-учителей отечественного социализма перепевом их основных мелодий: преимущество отечественной отсталости при переходе от феодализма к социализму, ущербность буржуазных свобод, оправдание разгула террора, мессианская роль России и т. д.

С выстрела Каракозова начинается новый этап в становлении социалистического утопизма в России — реализация его основных идей на практике. Социалистическое движение пополняется представителями различных сословий, придавая ему относительно массовый и действительно разночинский характер. Появляются и новые идеологи и лидеры, среди которых наибольшее влияние на народничество в его различных ответвлениях оказали П. Ткачев, П. Лавров, М. Бакунин, Г. Плеханов и др. Естественно, используется и наследие предшествующей плеяды отечественных социалистов. Наряду с теоретиками в движение вливаются практики, деятельность которых в конечном итоге выразила суть всего социалистического поветрия в России от его возникновения до захвата власти в 1917 году и до падения в 1991 — террор, мистификация, провокация, демагогия, ложь и прочий набор приемов преступного мира в целях захвата и удержания власти любыми средствами. Топорная пропаганда пионеров отечественного социализма, как и предупреждали их либеральные оппоненты, ожидаемо проросла всходами политической уголовщины. Наиболее яркий пример подобного урожая связан с именем С. Нечаева, и всю последующую историю социалистического движения в России можно смело охарактеризовать как «нечаевщину», настолько оно было пропитано аморализмом автора «Катехизиса революционера». В связи с этим имеет смысл кратко изложить содержание этой библии, которой руководствовалось не одно поколение разрушителей российской государственности:

«1) революционер поглощен одной страстью — революцией;

2) он разорвал всякую связь с обществом, его законами, общепринятыми условиями, нравственностью;

3) революционер знает только одну науку — науку разрушения, и цель его одна — наискорейшее разрушение этого поганого строя;

4) он презирает общественное мнение. Нравственно все, что способствует торжеству революции;

5) революционер беспощаден для государства и сам не ждет от него никакой пощады. Между ними непримиримая борьба насмерть;

6) все человеческие чувства у него должны быть задавлены холодной страстью беспощадного разрушения;

7) другом революционера может быть только такой же революционер;

8) у каждого товарища должно быть под рукой несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу;

9) спасение товарища из беды зависит от соотношения его пользы для дела и траты революционных сил на его избавление. Какая сторона перевесит — так и решать;

10) с целью беспощадного разрушения революционеры, живя в обществе, притворяются не теми, что они есть. Они должны проникнуть во все слои общества;

11) все это поганое общество должно быть раздроблено на категории в зависимости от их зловредности. В первую очередь уничтожаются люди, вредные для революционной организации и смерть которых нагонит на правительство наибольший страх. Другие категории шантажом, интригами, посулами, проникновением в их тайны, вхождением в доверие заставить работать на себя;

12) у товарищества нет другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья народа;

13) спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит всякую государственность и истребит все государственные традиции, порядки и классы в России» и т. п.

(История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов н/Д: Феникс, 1996. С. 46–54).

Преступление Нечаева и его «Катехизис» были осуждены современными ему адептами социализма. Но не надо забывать,