Роксолана: Королева Востока - Осип Назарук

Она встала и просто подошла, по-детски естественно и наивно.

Они оба направились к берегу.

Она еще раз оглянулась и словно услышала, как в свете луны идет, будто лунатик, бывший монах, отступник. Он шел с непокрытой головой, заломленными руками и болью на лице. Мучило ли его отступничество, или злодеяния, совершенные им в качестве шпиона, или то и другое сразу? Теперь она поняла, почему он так живописал тихую ночь, в которой Богоматерь Привратница отпускает все грехи. Она проникла в его душу и помыслы. Все поняла… А он просто шел к образу над воротами и ничего не видел, ища источник милости. Кто знает, как долго мечтал он об этой молитве перед чудотворной иконой Богоматери, подумала Настя. Она еще несколько раз оглядывалась и все видела, будто шли крадучись к иконе темные тени грешных людей. У всех было какое-то бремя на душе. У всех! «А Сулейман? – подумала она. – Что творится в его душе?..»

Султан разглядел в Насте какую-то перемену. Она была даже спокойнее, чем прежде. Словно осень, дарящая сладкие плоды.

«Может, она прощалась со своим Богом?» – мелькнула мысль.

В тот момент он допускал, что она покорилась ему так, как его предкам покорилась эта христианская земля со всеми ее святынями.

Радость засияла на его лице и на минуту остудила его пылкую любовь, как она остужает все, чего ни достигнешь…

Но посмотрев в глаза невольницы, он почувствовал, что эту крепость брать придется еще не раз. Великий завоеватель прошептал невольно:

– Люблю тебя…

– И я, – очень тихо ответила она, настолько тихо, что великий султан не понял, действительно ли он слышит эти слова, или ему только кажется, что слышит желаемое.

Время для него будто остановилось из-за невнятного слова его возлюбленной, хоть и неясно было, произнесла ли она его вообще.

Но радость его от этого не стала меньше. Какая-то волнующая, сладкая нега, что давала ему чувство силы и жизненной радости, охватила все его естество. Словно пораженный молнией, стоял великий султан Османов на берегу моря. Он чувствовал удвоение своей силы и величия. Чувствовал спокойную радость от жизни, что придавала его сердцу эта тихая девушка из далекой страны. Потихоньку проходило его волнение. И лицо султана приняло выражение спокойствия, которое он так ценил в людях.

От таинственного острова Самотраки плыла луна, спокойная как величайший государь Османов. Плыла и рассыпала свой серебряный свет на широкий лист винограда, на вечнозеленую ветвь лаврового дерева, на высокие врата иверских иноков, на снежные вершины Святой горы и на коварные воды Эллинского моря, в которых так же любили Божьи создания и тем самым множили силы, чтобы жить дальше в таинственной глубине.

Но султану было не понять, как глубока была душа его любимой, и что должно было выйти из глубин этой души.

На эту душу святой Афон произвел такое сильное впечатление, что она решила не отступать от христианской веры никогда, ни за какие сокровища мира, даже за диадему османской султанши! А то, что она уже полюбила Сулеймана и хотела стать его женой, вызывало боль в ее душе и кололо в самое сердце. Она уже видела извилистый путь, по которому должна была пройти ее душа, влекомая верой и любовью. Она почувствовала, что Богоматери Привратнице будет за что прощать ее…

Любовь и вера, два сильнейших человеческих начала, уже боролись в ней, как борется буря с берегом Геллеспонта. Земная любовь заслоняла все, освещала зарницей то, что люди зовут счастьем и судьбой.

Он, несмотря на развитый ум, не заметил даже того, что она успела дать ему и учителя, и привела к святому месту христиан. Великий султан Османов в расцвете своей молодости шел рядом с любимой женщиной по священным тропам Афона, как ходил когда-то пращур Роксоланы. А она шла словно Ева, даже не думая про то, что он начнет колебаться относительно того, что она ему преподнесет – она, его будущая жена…

Великий султан Османов, господин трех частей света, шел в облаке райского блаженства с несчастной девушкой-невольницей. Он обрел ее любовь в момент, когда она увидела, как он спокойно ждал окончания ее молитвы к своему Богу. Тогда османский правитель обрел величайшую любовь своей жизни, величайшее блаженство и величайшую горечь…

Ведь каждая настоящая любовь – скрытое повторение всего человеческого прошлого, золотой звон его высоких взлетов искупление его кровавых падений.

Удивительна связь мужчины и женщины, имя ему – тайна…

Много нового вынесла Настя из первого своего паломничества в далекой чужбине. Но она вовсе не ожидала разрешения вопроса, что временами мучил ее еще в Крыму.

Вот как это произошло:

Когда она уже должна была возвращаться с Сулейманом в монастырь со своей ночной прогулки, с Геллеспонта повеял встречный ветер и море под Афоном словно вскипело. Забились возмущенные воды, и лес стал скрипеть и клониться от ветра. Он стонал и свистел в ущельях Афона. И было видно, как в них словно от страха трясутся все растения. Дальше идти было опасно – ветер сбивал с ног и угрожал сбросить в пропасть.

Сулейман посмотрел на Настю, которая дрожала от страха и холода. Он оглянулся вокруг и за руку повел в тихое место под раскидистое дерево между скал, снял с себя верхнюю одежду и закутал в нее перепуганную девушку. Сам же обернулся к Мекке и, склонив голову, начал молиться. Настя также молилась своему Богу, дрожа от страха.

В это время небо затянулось тучами и гром начал греметь тысячегласым хором в афонских скалах. На небе погасли все звезды, будто их и не было, настала темная ночь, из темных туч хлынул дождь. Среди страшной темноты небо время от времени прорезалось таким же страшным сиянием. В этом ужасном фосфоресцирующем блеске черные пасти морских водоворотов, что кружились словно в безумном танце, налетая на берег Афона, были еще более устрашающими. После каждого всполоха наступала еще более тяжкая темень, в ней не видно было даже руки перед глазами.

Настя вся дрожала в объятиях Сулеймана, прислонившись к дереву. Она не проронила ни слова и не слышала, что он говорил. Ее мысли беспорядочно блуждали, кружились около безумного света, что раз за разом прорезал тьму. Наконец, глубину ее напуганной души прорезала победная молния…

Она поняла, почему ее отец не любил предсказания гадалок… После каждого такого предсказания будущее становилось только темнее. Да и кто бы отправился в путь, уповая на то, что зарница будет освещать ему дорогу? Она видела теперь: это – верная гибель.

Когда на минуту стих рев бури и грохот грома в горах, она услышала, как говорит ей молодой султан:

– Ты вся прозябла, сейчас я дам тебе и мой кафтан. – Она сказала: