Имоджин - Джилли Купер

— Потерей сна мне это не грозит, — сказал Матт, пожав плечами.

Ритм музыки ускорился, краски замелькали как в калейдоскопе. Площадка заполнилась, и их то и дело толкали. Чтобы защитить ее, Матт положил ей руки на плечи. У нее перехватило дыхание.

Вдруг он уткнулся лицом ей в шею. Все тело у нее словно растаяло.

— Ты стянула духи у Кейбл, — заметил он.

— О, Господи, я так сожалею, — сказала Имоджин, пунцовая от смущения.

— Я ничего не имею против. Можешь не стесняться. Просто, они тебе не подходят. Слишком, прилипчивые.

Имоджин уже хотела сказать, что сама кажется себе прилипчивой, но тут подошел Ники.

— Антуан ушел, Джеймсу почти заморочил голову муж той особы, которую он принимает за Бьянку Джегер, а Кейбл говорит, что ей все надоело.

— А я никуда не спешу. Кейбл для разнообразия может и подождать.

Имоджин не рискнула поглядеть в сторону Кейбл и постаралась удержать свое ликование, когда они с Маттом танцевали еще две песни. За это время стол опустел.

За воротами они увидели Ребла, шофера-негра, который выводил тяжело повисших на нем Антуана и Мими, чтобы поместить их в огромный «роллс-ройс». Кейбл сидела, припав к рулевому колесу «мерседеса», рядом с ней Ники. Рука его лежала на спинке сиденья.

— Где вы там пропадали? — спросила Кейбл, свирепо нажимая на газ.

— Держали тебя в ожидании, — отрезал Матт.

— Ты и твоя дорогая протеже занимаетесь этим весь день.

— На твоем месте я бы написал об этом в «Таймс», — сказал Матт.

— Хватит надо мной куражиться, — взвыла Кейбл. — Вы вдвоем можете отлично дойти до дома пешком, — и, нажав на акселератор, она бешено вырулила на прибрежное шоссе.

— Вздорная сучка, — сказал Матт совершенно невозмутимо. — Пойдем пешком? Тут всего одна-две мили. Если ты притомилась, я пойду и вызову такси.

— О нет, я с удовольствием пройдусь, — сказала Имоджин, не веря своему счастью.

— Пойдем, — сказал Матт, беря ее под руку. — По пути мне надо поближе посмотреть на молодцов, что пасут дом Браганци.

После сильной дневной жары ночь тоже была знойной. Но в сравнении с духотой дискотеки воздух казался свежим и слегка отдавал росой, ароматом чебреца и запахом моря. Цикады на деревьях издавали звуки, похожие на пение лягушек. Перед ними блестел в своей бухте Пор-ле-Пен, и через каждые несколько секунд высокий скалистый выступ освещался лучом маяка. Высоко над ними звезды, планеты, южный крест, луна, казалось, вышли на прогулку по своим небесам и мерцали вечностью. А я так воспламенилась, — подумала Имоджин, — что им, вероятно, оттуда видно, как я здесь на земле мерцаю. От выпитого и от веселого настроения ее слегка покачивало, но Матт поддерживал ее за руку повыше локтя, нежно поглаживая ей кожу. Вероятно, он привык так ласкать Кейбл и теперь делает это машинально, подумала она.

«Ты слишком хороша, чтобы поверить, что это не сон. Я не могу оторвать от тебя глаз», — задумчиво мурлыкал Матт.

При свете луны как призрак возникли силуэты дома Браганци, башенки которого были сплошь покрыты вьющимися растениями.

— Тебе непременно надо его видеть? — нервно спросила Имоджин. — Ты даже на отдыхе не можешь расслабиться?

— Это все журналисты так. Если они что-то унюхают, то уже не отступятся, как кобели, почуявшие суку, у которой течка.

Теперь они были всего в сотне ярдов от дома. В верхнем этаже светились два окна, забранные решеткой, как створ лифта. Возможно, одно из них было окном спальни герцогини. Имоджин представила себе, как та расчесывает свои длинные черные волосы серебряными щетками, украшенными маленькими коронами. Ей захотелось раскрыть все ставни, как церковный календарь, и, может быть, увидеть в одной из комнат спящего младенца или самого Браганци в белой рубашке и черном галстуке, готовящего какое-нибудь подлое преступление.

За входными воротами они разглядели какую-то фигуру, которая прохаживалась взад-вперед с овчаркой на поводке. Собака зарычала, человек погасил сигарету и огляделся вокруг. У Имоджин началась дрожь.

— Давай обойдем кругом, — прошептал Матт.

Почти вокруг всего дома шла стена высотой пятнадцать футов с железными шипами и мотками колючей проволоки наверху. Позади дома стена разделялась надвое и спускалась к морю, ограждая частный пляж Браганци.

— Единственный подход к дому — с моря, — прошептал Матт, — и держу пари, он охраняется днем и ночью. Он, кажется, избегает малейшего риска. Хуже Колдица. — Он посмотрел на установки сигналов тревоги, как раковины моллюсков облепившие стены дома.

Яркий свет луны и сильный сладоватый запах душистого табака и каких-то других ночных цветов придавали всей сцене еще более зловещую атмосферу.

— Давай уйдем отсюда, — попросила Имоджин. Она была уверена, что сторожевые собаки слышат, как у нее колотится сердце. Теперь они крались прямо вдоль стены. Ее нога задела что-то металлическое, и она вдруг услышала резкий трескучий звук.

— Черт, — сказал Матт, наклоняясь, чтобы посмотреть. — Наверное, это сигнализация.

Тут же начался бешеный лай собак и послышался скрип двери.

— Они нас засекли, — выпалила Имоджин.

— Сюда, — сказал Матт и, толкнув ее на землю, стал целовать, резко стянув с ее плеч верх платья. Она почувствовала, как ее спину царапает кустарник и ощутила вкус соли и коньяка на его губах.

Рычание приближалось и становилось все свирепее.

Имоджин в ужасе дернулась.

— Лежи смирно, — прошептал Матт, придавив ее всем своим весом. — Это отличный способ выбраться.

В ту же секунду все место ярко осветилось. Собаки бросились к ним. Казалось, они разорвут их на части, но вдруг их свирепое рычание смолкло в каких-нибудь шести дюймах. Имоджин не была особенно сильна во французском, но смогла сообразить, что Матт в бешенстве спрашивает у сторожей, какого черта, по их мнению, они здесь делают, — поправляя при этом ее платье.

Сторожа оттащили собак и велели ей и Матту подняться. Матт объяснил, что они отдыхающие, отстали от своей компании и решили идти пешком в Пор-ле-Пен, где остановились в гостинце «Реконесанс». Тогда сторожа обыскали Матта. заглянули в его бумажник и чековую книжку. Имоджин от страха чуть не потеряла сознание, увидев, что все четверо вооружены автоматами. Они принялись деловито обыскивать и ее, забираясь своими грубыми руками в самые неудобные места, пока Матт не рявкнул, чтобы они оставили ее в покое.

Потом они с минуту посовещались между собой и сказали им, чтобы они шли своей дорогой, после чего крикнули им что-то вдогонку, грубо захохотав. Имоджин не поняла, что они сказали. Она чувствовала на спине их взгляды, словно какие-то восемь колющих зубцов.