История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты - Хенрик Мейнандер

Первым президентом республики был избран при подавляющем большинстве голосов К. Ю. Стольберг — всеми уважаемый член сейма, сведущий в вопросах права и либерально настроенный. Стольберг лично руководил разработкой новой формы правления. Маннергейм также выставлял свою кандидатуру, но по понятным причинам был не очень популярен среди социал-демократов. К тому же активные попытки Маннергейма вовлечь финскую армию в российскую гражданскую войну вызвали недоверие к нему также в буржуазном лагере, представители которого были не готовы к втягиванию страны в новые вооруженные конфликты.

Путь Финляндии к независимости характеризовался большим драматизмом и многими случайными факторами, которые легко могли бы направить развитие страны в неблагоприятную сторону. Главным условием сохранения независимости была, разумеется, широкая народная поддержка идеи отделения от Российской империи, но решающей политической движущей силой все же стал захват большевиками власти в Петрограде. Он дал Финляндии возможность разорвать узы с Россией, а также способствовал тому, что Россия — теперь уже Советская — осталась такой слабой, что ее позднейшая попытка вновь завоевать Финляндию не удалась.

Нерешительный парламентаризм

Суверенитет новообразованной республики признали все соседние страны, но осенью 1919 г. на внешнеполитической повестке дня еще было достаточно трудных вопросов. После Первой мировой войны политическая карта Центральной и Восточной Европы полностью преобразилась. Последствия этого передела влияли в последующие годы на отношения между европейскими государствами, Финляндии, как и большинству других малых государств, возникших из пепла после войны, было важно четко обозначить свои границы, Отношения страны с большевистской Россией оставались напряженными — как в результате гражданской войны, так и из-за участия финских активистов в боях, последовавших за ней в российской части Карелии. Переговоры между Финляндией и Россией начались летом 1920 г. в эстонском университетском городе Дерпте (Тарту). В том же году после ряда проволочек был подписан мирный договор, по которому Финляндия получила, кроме исторических территорий Великого княжества 1812 г., на суше «коридор», простиравшийся до Баренцева моря и включавший г. Петсамо (ныне Печенга).

Финляндия также победила в долго тянувшихся раздорах со Швецией по поводу права на Аландские острова. В 1921 г. дело было передано в Лигу Наций. Население Аландов, говорящее исключительно на шведском языке, в 1917 г, ясно изъявило желание вновь присоединиться к Швеции. Последняя, однако, удовлетворилась обещанием, что архипелаг останется демилитаризованной зоной и получит обширное самоуправление в составе Финляндии. С точки зрения шведов, главная цель была достигнута: теперь военный нейтралитет Аландов гарантировался.

За дискуссией об Аландских островах крылось крайне сдержанное отношение шведского правительства к борьбе Финляндии за независимость. Оборонительная политика Швеции на Востоке в XIX в. была чрезвычайно выгодной. Шведское правительство последовательно избегало вмешательства в финляндско-российские конфликты об автономии Великого княжества. Еще в 1918 г. Швеция отказалась официально поддерживать белых в финляндской гражданской войне. Учитывая это, внешнеполитическое руководство Финляндии в начале 20-х годов пыталось развивать сотрудничество в области безопасности с другими новообразованными пограничными государствами — Польшей, Литвой, Латвией и Эстонией. Эти попытки вскоре разбились о внутренние конфликты интересов, но с Эстонией Финляндия все же негласно достигла определенного сотрудничества в области военной разведки и боеготовности.

Гражданская война отбрасывала длинную тень также на внутреннюю политику Финляндии. Этим объясняется тот факт, что на протяжении всех 20-х годов страной руководили недолговечные правительства, а политический климат отличался серьезными идеологическими противоречиями. Хотя осужденные красногвардейцы постепенно были амнистированы, неизбежное недоверие между социалистическим и буржуазным лагерями долго осложняло мирное сосуществование в общей республике. Большинство жителей страны оценило завоеванную независимость, но значительно меньшее их число было готово внести коррективы в свое собственное понимание того, как именно этой независимостью воспользоваться.

Бурный характер внутриполитической жизни усугублялся тем, что ни один из первых президентов республики не находился у власти дольше одного мандатного периода. К. Ю. Стольберга (1919–1925) сменил Лаури Кристиан Реландер (1925–1931), выдвинувшийся из рядов партии Аграрный союз. Его, в свою очередь, сменил представитель правых П. Э. Свинхувуд (1931–1937), занимавший еще в 1917–1918 гг. пост регента. Авторитет Свинхувуда был достаточно велик, чтобы справиться с дерзкими главарями праворадикального Лапуаского движения. [22] Пребывание на президентском посту представителя Аграрного союза Кюэсти Каллио (1937–1940) было прервано по причине его болезни, из-за чего Каллио в еще меньшей степени, чем его предшественники, успел стать авторитетной руководящей фигурой в государстве. Несмотря на то, что правительственная реформа однозначно дала президенту полномочия формировать внешнюю политику страны, на практике эту ответственность с президентом разделял премьер-министр или министр иностранных дел. Одновременно подчеркивались церемониальные функции президентской должности, в связи с отсутствием в Финляндии монарха и королевского дома.

Как же развивалась внутренняя политика? В 1922 г. в лагере социалистов произошел открытый раскол. Коммунисты, находившиеся под советским влиянием, отмежевались от Социал-демократической партии, руководство которой с 1919 г. пропагандировало путь к социализму через реформы. В буржуазном же лагере раскол был вызван вопросом о контроле над шюцкоровцами, которые утвердились в стране в качестве постоянных сил ополчения и накопили значительный запас вооружений, не имея при этом однозначных связей с государственной властью. В итоге правительство более серьезно взялось за шюцкоровцев, сузив возможности бывших активистов использовать их формирования как внепарламентское средство нажима. Но, несмотря на это, в течение всего межвоенного периода шюцкоровцы воспринимались как скрытая угроза демократии — особенно лагерем левых.

Другим больным вопросом на повестке дня был и остался впоследствии статус в Финляндии шведского языка. Борьба фенноманов в сфере культуры была успешной, и в 1906 г. принятая сеймом реформа положила конец доминированию шведскоязычной элиты в политической жизни. Это способствовало дальнейшему вытеснению шведского языка финским, а также тому, что в течение 1880–1940 гг. доля шведскоязычного населения Финляндии сократилась с более чем 14 до менее чем 10 %. И все же, к раздражению поборников финноязычия, во многих общественных секторах шведскоязычный элемент был значителен. К началу 20-х годов шведский являлся родным языком более чем для половины коммерческой элиты страны. Наблюдался также явный численный перевес шведскоязычных в науке, искусстве и культурной жизни в целом.

Принятая сеймом реформа обострила языковые распри, дав еще большую подпитку политическому и организационному сплочению шведскоязычных граждан республики, которое в 1917–1921 гг. побудило наиболее радикальных представителей шведскоязычия выступить с требованиями языкового самоуправления. Частью обособления стало введение в обиход понятий «финляндский швед» и «финляндец», лингвистически отграниченных от слова «финн», которое на местах издавна являлось определением финноязычного жителя страны. После того как распоряжением правительства (1919) финский и шведский были утверждены как два национальных языка страны, а парламент в 1921 г. принял весьма либеральный языковой закон, даже самые упорные поборники шведскоязычия переключили внимание на отождествление себя с новоявленной республикой.

Среди наиболее радикально настроенных фенноманов, так называемых истинных финнов, реакция была противоположной. В 1924 г. они начали выступать за перевод всей жизни страны на финский язык — прежде всего, через студенческую организацию «Акатееминен Карьяла-Сеура» (АКС). Первоначально она вдохновлялась активными мечтами о территориальном расширении Финляндии — о так называемой Великой Финляндии, — но в конце 30-х годов АКС, прежде всего, требовала полного перевода на финский язык преподавания в университете Хельсинки. Дебаты по языковому вопросу прекратились после принятия парламентом весной 1937 г. нового закона об университетах, где подчеркивалась ведущая роль финского языка, но вместе с тем гарантировалось и дальнейшее преподавание на шведском. В реальности элиты обеих языковых групп страны уже давно получили равные социальные права. К тому же правительство энергично проповедовало языковой мир с целью облегчения развития скандинавской ориентации в области политики безопасности.