История Финляндии. Линии, структуры, переломные моменты - Хенрик Мейнандер

Общим знаменателем названных противоречий было отсутствие навыка менять свою линию поведения в соответствии с правилами парламентарной демократии. Эти правила предполагали компромиссы и уважение решений, принятых законным путем. Поэтому правительства страны в основном являли собой недолговечные коалиции меньшинств (на протяжении 20-х годов в Финляндии в целом сменилось 13 правительств). Кроме того, ни одна из буржуазных партий не изъявляла готовности сотрудничать с социал-демократами, которым в 1926–1927 гг. пришлось в одиночку нести бремя управления страной. Развитие законодательства шло неплохо, пока экономика страны переживала подъем, но после биржевого краха на Уолл-стрит последствия общемирового экономического кризиса отразились как на народном хозяйстве Финляндии, так и на ее политике.

Кризис усугубился жестокой идеологической борьбой, происходившей в конце 20-х годов в большинстве государств Восточной и Центральной Европы, — борьбой между верными Москве коммунистами, с одной стороны, и националистически настроенными антикоммунистами — с другой. В Прибалтике и Польше страх перед коммунизмом привел к отказу от представительской демократии в пользу разного рода консервативных правых диктатур. Еще дальше подобное развитие зашло в Италии и Германии, где различными путями установились фашистские режимы. Финляндия тоже оказалась охваченной страхом перед коммунизмом — неудивительно, если учесть трагический опыт гражданской войны, а также тесные контакты крайне левых с Москвой,

К этому моменту власти страны уже усилили борьбу с подпольной деятельностью коммунистов. В 1929 г. напряженность возросла из-за ряда организованных коммунистами забастовок и демонстраций. Эти выступления спровоцировали во всей стране антикоммунистическую реакцию, принявшую в конце осени того же года организованную форму в виде Лапуаского движения, символическим руководителем которого стал состоятельный эстерботнийский крестьянин Вихтори Косола. Движение опиралось, прежде всего, на крестьян, шюцкоровцев и представителей промышленных кругов.

Вначале движению сочувствовали также широкие буржуазные круги, всерьез обеспокоенные тем, что коммунистическая агитация может привести к новой гражданской войне. Государственные рестрикции воспринимались как слишком нерешительные, и весной 1930 г. представители Лапуаского движения стали требовать полного запрещения всякой коммунистической деятельности, устраивали массовые митинги, а также применяли жестокую насильственную депортацию известных коммунистов и социал-демократов на восточную границу. Полицейское руководство вначале отнеслось к этому террору довольно пассивно, поскольку обыкновенно его осуществляли местные шюцкоровцы и зажиточные крестьяне. В июле 1930 г. лапуасцы предприняли поход на столицу, в котором участвовало 12 тыс. завербованных. По их требованию сменилось правительство. Той же осенью новое правительство приняло закон о запрещении всякой общественной коммунистической деятельности.

Тем самым Лапуаское движение, все более вредившее собственной репутации, исчерпало возможности широкой народной поддержки. Предприняв в конце зимы 1931/32 г. попытку путча, закончившуюся постыдной неудачей и повлекшую судебные процессы, движение трансформировалось в праворадикальную партию. Однако, во время трех последних выборных парламентских кампаний 30-х годов этой партии удавалось набрать не более 7 % голосов. Таким образом, репутация парламентской системы страны была мало-помалу восстановлена. Опыт лапуаского периода способствовал заметному росту готовности партий к компромиссам, расчистив путь правительствам большинства, через границы политических блоков. Развитие шло в том же направлении, что и в Швеции и Дании, где уже в 1933 г. социал-демократам и крестьянским партиям удалось создать широкие коалиции. Весной 1937 г. Финляндия также обрела свое первое «красно-зеленое правительство»,[23] сознательно начавшее строить государство всеобщего благосостояния на основе демократического регулирования.

Основной причиной того, что политическая система Финляндии, в противоположность, например, системе Польши или Прибалтийских государств, преодолела кризис демократии, являлось, несомненно, наличие в стране эффективно функционирующего гражданского общества. Хотя всякая коммунистическая деятельность была запрещена, пролетарские идеи продолжали жить в идеологии социал-демократов. Благодаря этому подавляющее большинство граждан гарантированно могло отождествить себя с нацией и с правовым государством. Гражданские движения в Финляндии находились под сильным влиянием аналогичных движений в Скандинавских странах, тем самым направляя развитие финляндского общества по скандинавскому типу.

На фоне сказанного становится понятным изменение курса Финляндии в сфере политики безопасности в середине 30-х годов. В результате прихода в Германии к власти Гитлера Лига Наций постепенно потеряла авторитет как поддерживающая мир глобальная организация, а поскольку Советский Союз в те же годы явно наращивал военный потенциал, для всех пограничных государств, очевидно, возрастал риск рано или поздно оказаться в тисках между двумя диктатурами. Поэтому руководство Финляндии в области безопасности сделало ставку на альянс со Скандинавскими странами, чья политика нейтралитета превосходно действовала во время Первой мировой войны.

Одновременно были интенсифицированы переговоры со Швецией касательно совместной ремилитаризации Аландских островов, причем конечной целью являлось образование оборонительного союза Швеции и Финляндии, который противостоял бы Советскому Союзу. Эти планы, однако, развеялись, когда весной 1939 г. СССР выразил свое неудовольствие по поводу усиления военного значения Аландов. В итоге Финляндия, как и другие пограничные государства, осталась осенью 1939 г. совершенно без поддержки, в то время как Гитлер и Сталин в добром согласии друг с другом занялись упрощением политической карты Восточной и Северной Европы.

Прирост и технологии

В основе Лапуаского движения лежали, в частности, экономические движущие силы, но в целом прирост валового национального продукта (ВНП) в Финляндии 20–30-х годов происходил быстрее и ровнее, чем в большинстве других европейских стран. К началу Первой мировой войны ВНП Финляндии на душу населения еще несколько не дотягивал до среднего по Европе. В межвоенную эпоху экономика Финляндии росла со скоростью почти 5 % в год, и в 1938 г. ВНП республики на душу населения достиг уровня таких издавна процветающих стран, как Франция и Голландия. На практике это означало, что ценность продукции удвоилась. Такое достижение выглядит еще примечательнее, если принять во внимание, что Финляндия, подобно прочим недавно образованным пограничным государствам Восточной Европы, провела в начале 20-х годов крупные земельные реформы, замедлившие индустриализацию и урбанизацию.

Важным фактором, объясняющим взлет экономики Финляндии, было эффективное приспособление сельского хозяйства и лесопользования к условиям капиталистического рынка. Согласно принятому в 1918 г. закону о торпарях стало выгодно выкупать арендованную землю, а четыре года спустя был выработан закон о приобретении земли (Lex Kallio), обеспечивший равные возможности безземельным в сельской местности. В середине 20-х годов ужесточились запреты на приобретение предприятиями частных лесных угодий (Lex Pulkkinen). Крестьяне остались значительными лесовладельцами и получили крупную долю в растущем экспорте лесной промышленности. Очевидной целью этих реформ было смягчение социальных противоречий в деревне. За десять лет в Финляндии возникло более 100 тыс. новых хозяйств, занимающихся земледелием. Параллельно шла масштабная расчистка новых земель, которая в сочетании с инновационными методами возделывания культур и с усовершенствованной инфраструктурой привела к значительному увеличению доходности также в мелких хозяйствах.

Основной движущей силой структурных изменений в базовых отраслях экономики была все же лесная промышленность. Прибыли от ее экспорта шли далее в руки крестьян через торговлю древесиной, обеспечивая средства для вложения в сильные корма, искусственные удобрения и сельскохозяйственные машины. В других пограничных государствах Восточной Европы обновлению земледелия препятствовало отсутствие конкурентоспособной экспортной индустрии, которая давала бы крестьянам верный побочный доход. То, что лес и впоследствии остался «зеленым золотом» Финляндии, доказывает следующая цифра: на протяжении всей межвоенной эпохи на долю лесной промышленности приходилось более 80 % доходов от экспорта страны.

Российские рынки были утрачены в результате прихода к власти большевиков, но спрос на древесину и бумагу быстро возрастал в Центральной и Западной Европе. Поэтому внешняя торговля Финляндии приобрела такую же однозначно западную ориентацию, как и ее внешняя политика. Быстрее всего росла относительная доля бумажной промышленности в экспорте. Сознательные капиталовложения во все более крупные и современные фабрики за двадцать лет увеличили производство бумаги в 4 раза, в результате чего в 1938 г. на эту отрасль приходилось более 40 % общей экспортной прибыли страны. Благоприятному развитию способствовало также создание национальных картелей, которые координировали экспорт и гарантировали завоевание новых рынков за океаном. К началу Второй мировой войны Финляндия являлась одной из ведущих стран-экспортеров бумаги в мире.