Крылья ворона, кровь койота - Ксения Баштовая

До храма Первого Хельдер добрался совершенно вымотанным. Одно дело, когда ты чинно и спокойно идешь по улице, зная, что обязательно успеешь, и совсем другое — когда мчишься вперед, искренне надеясь, что опоздаешь в крайнем случае всего на пару оборотов.

Если будет больше, Мист Харб голову оторвет и скажет, что так и было.

Выскочив на площадь перед храмом, Хельдер остановился, судорожно хватая ртом воздух. Как ему во время бега удалось никого не задеть и не сбить с ног, осталось загадкой: на службу спешил не один Лейден. С одной стороны, это радовало: раз люди идут, значит, он еще не опоздал, а вот с другой… Надо же как-то пробиться вперед!

Храм, как всегда, поражал воображение. Парень видел это здание почти каждый день уже на протяжении семи лет и все равно всякий раз чувствовал себя так, словно узрел его впервые. В какой-то степени так оно и было: в этом средоточии почти стабильных домов богатого района текучий и изменчивый храм казался вырванным из другой реальности, но все-таки… Это ведь все равно оставалось одно и то же здание.

Хотя бы потому, что одна характеристика оставалась неизменной. В отличие от остальных зданий, храм Первого не просто менял свой внешний вид, он словно тек по временной линии. Вот центр площади пуст, через мгновение появляются вбитые в землю сваи основания, проявляются из воздуха и возносятся ввысь стены, возникают из пустоты крыши и высокие шпили, украшенные выкованной из золота головой койота. Замок из песка. Сказочное творение безумного скульптора. Тонкие шпили башен и цветные витражи; созданные словно из переплетений веток колонны и каменные розы; скульптуры, которые через миг, кажется, оживут; и тонкое плетение золотой патины, застрявшее в складочках и морщинках. Все это держится несколько мгновений. И начинает постепенно исчезать. Рушатся камни, обваливается — только снаружи, внутри находиться совершенно безопасно, — крыша, стены порастают вьюнком, засыхающим уже через миг. Храм исчезает.

Исчезает для того, чтобы через пару минут на этом же месте проявился новый храм. Каждый раз новый. Каждый раз другой.

Хельдер отдышался, наблюдая, как в ворота храма — в те недолгие секунды, пока здание существовало, находилось на пике своего расцвета, — заскочили служащие, дождался появления нового сооружения и решительно шагнул вперед, через один из трех входов-порталов.

Неужели он действительно успел?!

Золотой койот, стоящий на задних лапах у дальней стены, выронил серебряный шар, упавший в плетеную корзину.

Успел.

Хельдер, лавируя меж такими же пришедшими на службу, осторожно пошел вперед, оглядываясь по сторонам и стараясь запомнить, как храм выглядит сегодня. Это пригодится как минимум для того, чтобы определить, где сейчас «рабочее место» Хельдера.

Итак, что мы имеем.

Облаченная в золотую казулу фигура, замершая перед расписанным в цвет ляпис-лазури алтарем. Серебристый камень стен украшен сценами из жития Первого. Колонны, возносящиеся под потолок и напоминающие деревья, поддерживающие прозрачно-синий небесный свод. Хрустальные люстры, нежно позванивающие под порывами легкого ветерка, врывающегося в узкие окна-бойницы… И черные круги на полу. Часть из них уже была занята другими служителями.

Хельдер на миг зажмурился, собираясь с силами, и шагнул в центр ближайшей окружности.

Работа ведь не должна приносить радость, верно?

Все было, как и всегда.

Разнесся по зданию серебристый голос певца, начавшего молитву Первому. Невидимый, скрытый где-то наверху хор подхватил песнопение.

По границе круга вознеслись иссиня-черные стены, отрезая парня от остальной части храма. Закружилась у ног серебристая дымка, поднимаясь все выше, окутывая все вокруг. Туман выпускал жадные щупальца, мягко прикасавшиеся к коже, ластившиеся к телу, скользящие по одежде. И каждое прикосновение отзывалось вспышкой боли. Сперва легкой, едва заметной, потом — все усиливающейся.

В тот миг когда Крапчатый был уже готов взвыть от боли, туман пропал. Сгинул, как только смолкли последние звуки молитвы.

Исчез для того, чтобы через несколько минут появиться снова.

Впрочем, это было лишь начало. А значит, — это Хельдер знал прекрасно, — худшее ждало впереди.

Нужно было продержаться еще пять часов.

Как, впрочем, и всегда.

Когда перепуганная Имке влетела в комнату, зажав под мышкой какое-то странно выглядящее малиновое существо, больше всего напоминающее кота, отрастившего десяток разноцветных лап, первое, что она увидела, — это огромная коричневая клякса, расплывшаяся по полу посреди зала. Приглядевшись, девушка поняла, что клякса, по сути, была пятном, выложенным из паркета, и выделялось оно на фоне остальной комнаты прежде всего потому, что сам пол уже успел пару раз поменяться — затянуться ковролином, сменившимся через пару секунд ободранным линолеумом, — а вот пятно все это время оставалось неизменным.

Нежданные гости, притащенные любимым братцем, — чтоб ему на два ранга спуститься! — лежали по разные стороны от кляксы.

Имке выронила из рук притащенного зверя — тот плюхнулся на пол, мотнул головой и уселся, подогнув под себя все десять лапок, — и рванулась к пострадавшим. Впрочем, помощь не потребовалась: гости зашевелились. Адам с трудом сел на пол, сжав ладонями виски: к неприятным ощущениям добавилась еще и головная боль.

Майе же новое потрясение пошло только на пользу. В момент этого странного «взрыва» она почувствовала, как всю ее — от макушки до пяток — прошила молния. С девушки спала та полуленивая дремота, то дурацкое оцепенение, что еще недавно владело ее разумом. Шизофрения? Ну и ладно. Галлюцинации? Да пожалуйста! В конце концов, она уже уяснила главное — не быть чересчур агрессивной. Ну а дальше можно принять правила игры и посмотреть, каким образом болезнь может раскрасить этот мир. В любом случае в ближайшее время все закончится, стоит только на горизонте появиться доброму дяде — доктору с галоперидолом.

— Какого черта?! — тихо простонал Адам. — Что здесь творится?

— А это у вас надо спросить! — фыркнула Имке. — Стоит вас на пару минут оставить, как сразу что-то устроите! Не даете мне с Мэнжи разобраться!

— Мэнжи? — Майя перевела взгляд на диковинное существо, сидевшее у входа. — Это его так зовут?

— О! Властительница ледяного замка ожила! — непонятно обрадовалась Имке. — Ты, оказывается, можешь говорить что-то еще, кроме «это плод моего больного воображения».

Студентка только вздохнула:

— Могу, только пользы особой это не приносит… Так что там с Мэнжи?

Имке оглянулась на диковинного зверя: тот ответил ей долгим скучающим взглядом.