Прогулки по допетровской Москве - Мария Беседина

Сокровищница оружейной палаты неуклонно пополнялась, в нее помещались предметы, специально изготавливавшиеся для парадных церемоний придворными мастерами, военные трофеи, а также дары, которые преподносили русским царям иноземные государи, европейские купеческие гильдии, желавшие получить торговые льготы, иностранные послы — при аккредитации. Так, в 1620 г. английский посланник Джон Меррик принес в дар царю Михаилу Федоровичу серебряного льва: „…стоит на задних ногах, правая нога на поддоне, хвост между ног лежит по земле, правую лапу поднял вверх, левую прижал к себе“ — так зафиксировали в описи дотошные дьяки. Кроме того, в царскую сокровищницу порой помещались предметы, ранее принадлежавшие знатным боярским родам. Их тоже преподносили в подарок или отписывали по завещаниям в знак верноподданничества. Сначала царская сокровищница хранилась в Благовещенском соборе Кремля, но постепенно она разрослась настолько, что для нее потребовалось отдельное хранилище. В 1485 г. по повелению Ивана III было выстроено каменное здание с мощными стенами — Казенный двор. Он стоял на Соборной площади, между Благовещенским и Архангельским соборами. В 1511 г. Василий III утвердил должность оружейничего — хранителя сокровищницы. В обязанности этого чиновника вменялось не только присматривать за сокровищницей, но и надзирать за изготовлением парадного и охотничьего оружия для великих князей. (При Оружейной палате имелись приписанные к ней мастерские, в которых изготовлялось холодное и огнестрельное оружие.) В XVI в. Оружейная палата тесно взаимодействовала с Конюшенным приказом, который кроме царской конюшни ведал парадным конским убранством. Вот как описывал участников торжественной процессии Б. Таннер, прибывший в Москву в 1678 г. в составе польского посольства: „Подъехав к городу ближе, глядим — новый, невиданный дотоле отряд воинов! Цвет длинных красных одеяний был на всех одинаков; сидели они верхом на белых конях, а к плечам у них были прилажены крылья, поднимавшиеся над головой и красиво расписанные; в руках — длинные пики, к концу коих было приделано золотое изображение крылатого дракона, красиво развевавшееся по ветру…

Мы проехали уже три четверти мили, когда встретили царских спальников в богатом наряде, мчавшихся на роскошно убранных иноходцах…

На всадниках ловко сидели красные полукафтанья, а другие, вроде длинного плаща, мастерски вышитые, подбитые соболем, были накинуты на шею, они называют их ферязями. На каждой ферязи на груди по обе стороны виднелись розы из крупных жемчужин, серебра и золота. Они носили эти ферязи, отвернув их у правого локтя и забросив за спину. Блиставшие на солнце каменьями, золотом и серебром шапки придавали еще больше красы этой веренице и без того нарядных спальников. Сбруя тоже была великолепна: справа и слева от удил до передней седельной луки, в виде полукруга, висели серебряные, а иные так и золотые, испещренные разными узорами цепи, толщиною в три пальца, их бряцание заставляло коней привскакивать.“ Конские ноги украшались подковами, тоже производившими звук от привешенных к ним серебряных цепочек, и дорогими наколенками. Словом, весь отрад их (думается, было их до двухсот) так и горел, как жар, своим светлым убранством» (имеются в веду так называемые «гремячие цепи», непременный атрибут русских парадных выездов. Звенья этих цепей, выполнявшихся из благородных металлов, были полые, и внутри них помещались металлические шарики, издававшие при движении коня звон).

К концу XVI в. была создана Мастерская Царской и Царицыной палат, в которой искусные золотошвеи изготавливали одежду и постельные принадлежности для членов царской семьи. Созданные мастерицами шедевры тоже помещались в Оружейную палату. Не следует удивляться тому, что в сферу интересов хранителей сокровищницы попали покрывала и одеяла: те из них, которые помещались в сокровищницу, имели не функционально-бытовое, а парадное назначение. Их стелили напоказ, как элемент парадного убранства опочивален. «Для будущей царицы заготовлено одеяло — оксамит золотой, по нем полосы на горностаях, грива — по атласу червчатому низано жемчугом, в гриве двадцать два изумруда и в том числе два камня зеленых граненых. Спать под таким одеялом не можно — задавит тяжестью; взор же радует самый прихотливый», — описывал подобное изделие М. А. Осоргин в рассказе «Выбор невесты». Для того чтобы вам легче было представить себе это поистине царское одеяло, поясню: «оксамит золотный» — шелковый бархат с вышивкой золотой нитью, а «грива» — бахрома.

Пополняли Оружейную палату и изделия придворных ювелиров, с XVII в. отданных в ведомство специально созданных Серебряного приказа и Приказа золотого дела.

Во время пожара 1547 г. Казенный двор изрядно пострадал: «И загореся… Казенный двор с царскою казною… казна великого князя погоре, и оружничая палата вся погоре с воинским оружием и постельная палата с казною…». Тем не менее уже в 1572 г., когда, опасаясь подступавших к Москве войск хана Девлет-Гирея, царскую сокровищницу решено было вывезти в Великий Новгород, для ее транспортировки потребовались два обоза, каждый из которых насчитывал 450 саней!

После утраты здания Казенного двора Оружейная палата не имела собственного помещения. Ее помещали то в одних, то в других покоях царского дворца.

На тот момент, когда в пристроенных к бывшему дому Милославских хоромах разместились царевны, Оружейная палата располагалась как раз напротив, и вот над Дворцовой улицей Кремля протянулись крытые галереи, соединяя покои царевен с остальным дворцом. Эти переходы были разобраны в 1801 г. вообще, в XIX в. облик Потешного дворца претерпел значительные изменения. Он снова стал использоваться в качестве жилого здания — здесь поместился комендант Москвы. Именно из-за этого расположенная поблизости Колымажная башня Кремля стала Комендантской. Комендантской стали называть и Дворцовую улицу.

Разумеется, никаких следов театра внутри Потешного дворца не осталось — вместо оборудованной устройством для смены декораций сцены, зрительного зала и подсобных помещений в нем были распланированы типичные для XIX в. жилые комнаты. Но переделки на этом не закончились: изменился и внешний облик дворца. Со стороны кремлевской стены к зданию добавили балкон на кубышкообразных колоннах, а со стороны улицы — роскошный портал из белого камня, украшенного резьбой. Он удивительно гармонирует с обрамляющими окна резными декоративными наличниками. Этот портал — не новодел: его перенесли сюда с разобранного крыльца дворцового фасада и, таким образом, сохранили для нас с вами. Вообще, все переделки внешнего облика здания носили скорее декоративный характер, и, если не обращать внимания на некоторые изменения во вкусе XIX в. и особенно на пристроенные к бывшему жилищу Милославских жилые корпуса, перед нами предстает роскошный по меркам своего времени дворец второй половины XVII в. — не только очень красивый, но и интересный памятник русской гражданской архитектуры.

По виду дворца можно сделать некоторые выводы о том, как жили некогда его обитатели. Вот, например, верхний ярус Потешного дворца. В нем когда-то размещалась домовая церковь бояр Милославских. До сих пор сохранилась башенка на четырех столбиках — она использовалась как колокольня, а заодно — и как дозорная вышка. В помещении под башенкой размещалась трапезная, в которой обедал причт этого маленького храма.

Патриаршие палаты и собор Двенадцати апостолов

Кроме главных соборов и фрагментов царского дворца на территории Кремля до наших дней сохранились и другие древние сооружения. Вернемся на Соборную площадь. С левой стороны Успенского собора мы видим какое-то массивное здание, от облика которого так и веет былинной стариной. Это Патриарший двор. Он был построен в 1656 г. при патриархе Никоне. Но история Патриаршего двора уходит в куда более давнее время.

Раньше на месте Патриаршего двора находился дом митрополита. Первый митрополичий двор был построен в Кремле еще в XIV в. и находился тогда возле Боровицких ворот. Его возникновение связано с важным историческим событием. Традиционно митрополиты на Руси жили во Владимире. И вот митрополит Петр принял решение переехать в Москву, отдавая должное ее растущей роли центра русских земель. Именно тогда и был заложен первый камень Успенского собора, призванного стать духовным центром стремительно объединяющейся страны.

Чуть позже наскоро выстроенный митрополичий двор был перенесен от Боровицких ворот к северо-западной стороне Успенского собора. Он быстро обрастал новыми постройками, а в 1450 г. по приказу митрополита Ионы на нем была заложена «палата каменная» и при ней — храм во имя Положения Риз. Но уже в 1473 г. этот новый двор вместе со всеми хозяйственными постройками сгорел. Вскоре его восстановил митрополит Геронтий.