Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся - Карл Сафина

если да, то до какой степени и какой вред они причиняют. В 2019 году, выступая в программе радиостанции NPR «Живущие на Земле», Пейн объяснил, что пестициды и прочие ядохимикаты вымываются из почвы и «в конце концов попадают в океанскую воду, разведенные до очень слабых концентраций»[109]. Но уже на самой первой ступени океанической пищевой пирамиды крохотные одноклеточные скитальцы – диатомеи – начинают поглощать их, сохраняя в себе. Потом их поглощают мелкие организмы, питающиеся диатомеями. Эти организмы становятся добычей рыб и кальмаров. Их поедают рыбы и кальмары побольше, а тех, в свою очередь, заглатывают самые крупные хищники – тунцы и меч-рыбы, а также морские млекопитающие – дельфины и киты, поглощая вместе с ними и весь накопленный коктейль из токсинов в концентрированном виде, потому что, как объяснил Роберт, «жир способен накапливать множество ядов, поэтому токсины, попадающие в жир, достигают очень высоких концентраций»[110]. Киты вырастают крупнее даже самых больших рыб и живут дольше, а возможностей избавляться от этих вредных веществ у них совсем немного, так что со временем они накапливают значительно больше ядов, чем другие млекопитающие. Среди них и высокотоксичные полихлорированные бифенилы (ПХБ), которые широко применялись в производстве электрооборудования и, отличаясь исключительной устойчивостью к разложению, чрезвычайно распространились в природе, в том числе в живых организмах. Пестициды тоже по-прежнему в больших количествах попадают в водные системы с полей и садоводческих хозяйств. Ртуть – обычная примесь в составе угля – вместе с дымом от сгорающего растительного топлива попадает в воздух, а оттуда в воду и в ткани рыб. Изобретая все новые способы получить свет, пищу и тепло, мы отравили не только собственную жизнь, но и жизнь всех прочих существ на планете.

И все же у нас пока остались киты.

То, что Мэттиссон узнал о масштабах китобойного промысла в конце 1960-х годов, заставило его взглянуть на перспективы китов с крайним пессимизмом.

Все, что осталось от крупных китов, истребляется при всякой возможности, и нет сомнений, что мелкие киты продержатся достаточно долго, чтобы за это время последние из Левиафанов были уничтожены окончательно. Синий кит и так уже практически выбит полностью, а гладкие и горбатые киты весьма близки к этому[111].

С тех пор как Питер Мэттиссон написал эти слова, прошло еще полтора десятилетия, прежде чем коммерческий китобойный промысел в основном сошел на нет. И все же – да, сейчас он почти прекращен. И у Питера была возможность видеть, как на протяжении трех десятков лет численность горбачей и финвалов стала понемногу возрастать, а зыбкое положение синего кита понемногу укрепилось – по крайней мере, он пока уцелел. До сих пор, правда, синий кит все время уклонялся от встречи с Питером, хотя занимал одну из верхних строчек в списке его желаний. По просьбе Питера я помог ему устроить это свидание недалеко от побережья Калифорнии, где могучий Маттиссен, всегда заполняющий собой даже самое обширное пространство, встретился наконец с самым большим существом из всех, когда-либо живших на Земле. Повод был что ни на есть подходящий, хоть и запоздалый. А до чего он обрадовался бы, видя, как растет число горбатых китов, которые завели обыкновение летом проводить время прямо за линией прибоя напротив нашего пляжа, откуда хорошо видно, как они гоняют косяки рыбы, которым, в свою очередь, тоже дали наконец возможность понемногу восстанавливаться.

Так что же, выходит, Мэттиссон был неправ? И Мелвилл тоже, а до него – Ласепед? Нет, в свое время они не ошибались. А может, именно их предостережения прозвучали как раз вовремя. Может, они и спасли китов от нас. Только вот кто сумеет спасти нас, хотя бы отчасти, от нас самих?

Киты стали для нас первыми нефтяными скважинами, а гарпуны – первыми бурами. Китовый жир был источником энергии, он давал нам возможность освещать темноту и заставлял работать наши машины. Во времена Мелвилла появился другой источник энергии, на который одни люди начали посягать в ущерб другим. В наши дни нефтяные компании ловко «смазывают» правительства, подминая под себя океаны как свою собственность. Энергия по-прежнему достается нам путем грубого нарушения чужих прав владения. Ради нее мы меняем тепловой баланс Земли и кислотность океанов, затопляем побережья и усиливаем ураганы. Вопрос энергии всегда был вопросом морали. И борьба за энергию всегда поощряла аморальные действия. Пожалуй, вышло бы иронично, если б киты добились свободы, а мы погубили сами себя. Но пока конец этой истории остается неясным, и от нас зависит, каким он может стать. Истребление китов вплоть до почти полного их уничтожения наверняка привело к исчезновению значительной части их культуры. Невероятно печальный факт, и нам тяжело об этом слышать. Но есть и другая сторона, на которой нам стоит сосредоточить внимание: сейчас положение китов заметно улучшилось. И может статься, если мы поймем, как китам удалось пережить трудные времена, это поможет и нам самим пройти через непростые нынешние испытания.

Семьи

Глава десятая

Как бы неразумно ни вели себя животные, человек всех неизмеримо превосходит своим безумием.

ГЕРМАН МЕЛВИЛЛ. МОБИ ДИК

За последние шесть дней мы ни разу не видели китов. Сегодня попробуем поискать их семьи снова, используя все имеющиеся у нас человеческие возможности – глаза и уши, разум и сердце.

«Худший период за последнее время. Восемь лет такого не было», – жалуется Шейн.

Время, о котором он упоминает, когда они не видели китов целых 18 дней подряд, случилось тогда, когда в этих местах работали суда, использующие чрезвычайно громкие выстрелы из пневмопушек для обнаружения нефтяных месторождений под морским дном. Суда-разведчики способны генерировать десятки миллионов таких звуковых импульсов громкостью в 260 децибел. По всей видимости, кашалоты с их настолько тонко развитым слухом, что они способны уловить эхо от проплывающего в полной темноте кальмара, просто не в состоянии выносить подобный шум.

Одного напоминания о таких методах сейсморазведки достаточно, чтобы мое настроение стало мрачнее, чем сегодняшний темно-синий океан. В те дни, когда Авраам Линкольн стал президентом Соединенных Штатов, в некоторых местах вроде Пенсильвании нефть свободно сочилась из земли. Но теперь, когда мы уже исчерпали все легкодоступные нефтяные месторождения, времена изменились. Раньше люди убивали китов ради жира; сегодня мы убиваем китов просто ради того, чтобы посмотреть, где добывать оставшуюся нефть. Не так давно 75 ученых-океанологов написали открытое письмо, протестуя против продолжения нефтяной сейсмической разведки у восточного побережья США. Вот выдержка из этого письма:

Исследования показали, что подобные методы геологоразведки нарушают