Рука, кормящая тебя - Эй. Джи. Рич

Я вывела ее на прогулку, но ненадолго. Сегодня я уже нагулялась. Впрочем, Оливка совсем не обиделась. Она просто радовалась жизни. Когда мы вернулись домой, я поставила чайник, чтобы заварить чай. Я сидела на кухне, Оливка лежала, свернувшись калачиком, у моих ног. Из соседней квартиры доносился приглушенный гул голосов, и мне это нравилось – словно у тебя есть компания и в то же время тебе не нужно ни с кем общаться. Уже вечерело. В этот час свет, горящий в квартире, превращает окна в зеркала, и ты уже не различаешь цвет неба. Я выключила свет на кухне, чтобы не видеть отражение в окне. Мне вспомнилось мое представление перед соседями Болотной твари. Сейчас все было наоборот. Сидя в темноте, я могла наблюдать за тем, что происходит в других квартирах, хотя я не увидела ничего даже похожего на мое представление – люди просто готовили ужин.

Когда мне подключали Интернет и кабельное телевидение, представитель компании задурил мне мозги, и я подписалась на услугу синхронизации всех электронных устройств, в том числе и мобильного телефона – первые два месяца были бесплатными; сперва мне казалось, что это даже удобно, а потом начало раздражать. Например, я смотрю телевизор, и если кто-то звонит мне на мобильный, то в уголке телеэкрана начинает мигать его номер, мешая мне смотреть передачу – как правило, документальную криминальную драму, потому что ничего другого я и не смотрю. И сколько бы я их ни смотрела, меня каждый раз поражает, как легко люди становятся жертвами обмана, как совершенно обычная повседневная жизнь становится поводом для преступления. В тот вечер тема передачи была мне очень близка: истории женщин, которые вдруг обнаружили, что их мужья – вовсе не те, за кого себя выдавали, что они долгие годы жили бок о бок с двоеженцами, насильниками и убийцами.

В углу экрана высветился телефонный номер.

Кто, интересно, так поздно звонит?

– У тебя есть какие-то новости о человеке, которого ты называешь Беннеттом? Он уже десять дней не выходит на связь. – Голос Саманты звучал взволнованно, даже испуганно.

– С тех пор, как я вернулась с его похорон, никаких новостей.

– Каких похорон? Ты о чем?

– Его мать пригласила меня на похороны. В штате Мэн.

– Что с ним случилось? – Похоже, Саманта действительно растерялась.

Я могла бы поиздеваться над ней, выдавая информацию в час по чайной ложке. Я могла быть язвительной и насмешливой, чтобы дать ей понять, какой она была дурой, когда не верила в то, что я ей говорила с самого начала. Но я также знала, что эта женщина сейчас расстроена и к тому же у нее явно проблемы с психикой. Или же кто-то специально изводит ее, выдавая себя за Беннетта. Во мне боролись обиженный ребенок и взрослый психолог. Профессионал все-таки победил. Я сказала Саманте, что нашла телефон его матери, и когда я ей позвонила, она как раз договаривалась о том, чтобы тело сына переправили к ней в Рейнджели, в штате Мэн, где его и похоронили неделю назад. Я сказала, что его настоящее имя – Джимми Гордон. Я сказала, что он был убит в сентябре и мне очень жаль, что приходится уже во второй раз сообщать ей эту печальную новость.

– Я не знаю, кто такой Джимми Гордон. Мой жених сейчас в Канаде, и все это время он мне писал электронные письма. Но теперь от него нет известий уже десять дней.

– Кто-то тебе писал, но не он.

– Дай мне ее номер.

– Сейчас ее лучше не беспокоить. Она только что похоронила сына.

Я старалась говорить с ней спокойным, рассудительным тоном. Я понимала, что она может неверно истолковать каждое мое слово, поэтому подбирала слова очень тщательно. Что надо сделать, чтобы убедить ее в том, что Беннетт мертв? И если я все же сумею ее убедить – тогда кто ей писал, выдавая себя за Беннетта? Получается, что она жертва вдвойне?

– Ты надо мной издеваешься? Ты такая жестокая потому, что он бросил тебя ради меня?

Саманта пыталась найти объяснение услышанному. Объяснение, которое могло бы ее устроить.

– Я просто рассказываю то, что знаю. Что я еще могу сделать?

– Можешь мне сообщить, если он вдруг объявится.

В Колледже уголовного права на занятиях по психологии нам как-то раз дали такое задание для работы в паре: один студент говорит: «Нет, ты не сможешь!» – а второй отвечает «Да, я смогу». Так могло продолжаться сколь угодно долго. Помню, мы все приготовились, и профессор сказал: «Можете начинать».

Амабиле, мой напарник, повернулся и сказал:

– Нет, ты не сможешь.

– Да, я смогу, – тут же ответила я.

Он улыбнулся.

– Нет, ты не сможешь. – На этот раз его голос звучал чуть тверже.

Я возразила:

– Да, я смогу.

– Нет, ты не сможешь.

Уже через пару минут мы оба перестали улыбаться. Нас самих поразило, как быстро нас разозлили эти простые фразы. У меня горели щеки, я это чувствовала. Амабиле меня не слышал. Он талдычил свое. Он повышал голос. То же самое происходило и в других парах.

Разговор с Самантой очень напоминал то задание. Она не слушала, что я говорю. Я не смогла до нее достучаться.

Послушав совета Леланда, на следующий день я засела в библиотеке колледжа, чтобы пройтись по медицинской базе данных «Медлайн». Я прочитала статьи доктора Лоренса Танкреди о том, как на деятельность мозга влияют гормоны, наркотики, генетические аномалии, травмы и стрессы. Танкреди утверждал, что неспособность прислушаться к голосу разума может быть результатом психологических нарушений. Эту теорию я хотела включить в свой диплом: идею, что мы «запрограммированы» на определенный тип поведения.

По большей части я искала материалы о так называемых зеркальных нейронах. Индийский невролог Вилейанур Рамачандран сказал: «Для психологии зеркальные нейроны сделают то же, что сделала ДНК для биологии». Впервые эти нейроны были обнаружены у обезьян в 1992 году. Группа итальянских ученых заметила, что одни и те же нейроны возбуждаются у обезьяны и когда она сама тянется за предметом, и когда она видит, как за тем же предметом тянется другая обезьяна. Рамачандран наряду с другими учеными полагал, что зеркальные нейроны задействованы в некоторых ключевых человеческих умениях: в способности к имитации, освоении новых навыков путем имитации, понимании действий других людей, интуиции и – самое главное – в эмпатии, то есть способности сопереживать эмоциональному состоянию других людей. По теории Рамачандрана, аутизм возникает из-за сбоя в работе зеркальных нейронов. Я пыталась собрать достаточно данных для подтверждения своей собственной теории. Социопатия тоже является результатом «поломки» зеркальных нейронов.

Когда я вернулась домой и проверила автоответчик, там было только одно сообщение. От Билли. Она звонила сообщить, что нашла для Тучки хороший собачий приют в пригороде Нью-Милфорда, штат Коннектикут. Там тоже есть очередь, но небольшая. Билли предлагала съездить туда вместе и посмотреть.

Она заехала за мной на стареньком «Вольво», таком же на удивление чистом внутри, как и в тот день, когда она приезжала в Статен-Айленд на тестирование темперамента Тучки и Джорджа. Я предложила ей деньги за бензин, но она сказала, что залила полный бак и деньги ей не нужны. День выдался ясным и солнечным. Дорога до Коннектикута заняла полтора часа.

Билли рассказала, что нашла этот приют через подругу, которая раньше работала в Оклендском обществе защиты животных, а потом переехала на запад, в Коннектикут, и основала приют для питбулей, хотя туда принимают собак и других пород, и даже вообще беспородных – всех, кто нуждается в помощи. В этот приют мы сейчас и направлялись.

– У них еще никогда не было пиренейских горных собак, – сказала Билли.

Больше мы о собаках не говорили. Мы вообще почти не разговаривали до самого съезда на Рэй. А потом Билли сказала:

– В детстве мама возила нас в парк аттракционов. Это здесь, совсем рядом. В пяти минутах езды. Там была карусель под названием «Скачки с препятствиями». По четыре лошадки в ряд, всего где-то с полсотни лошадок. У всех был такой вид, как будто они сейчас в панике разбегутся. Карусель очень быстро крутилась, сто километров в час, не меньше. Удивительно, что там никто не убился. А вот на тихом и медленном лодочном поезде погиб семилетний парнишка. Ударился головой. Как писали в газетах, «несовместимая с жизнью травма от удара тупым предметом».

Билли включила радио и нашла станцию «Кофе-Хаус». Легкая музыка с уклоном в инди.

– Здесь живет моя бабушка, – сказала Билли, когда мы проезжали через Гринвич. – У нее я каталась на настоящих лошадях.

– Классно, – все же сумела выдавить я.

Мы свернули с шоссе на дорогу в Нью-Милфорд. Сначала дорога шла через лес, и я думала, что потом будут поля, но сразу за лесом началась пригородная зона с торговыми центрами и небольшими промышленными предприятиями. Билли предложила остановиться и выпить кофе. Я не стала возражать, тем более что мне и вправду хотелось пить. Мы остановились у ближайшего кафе, но чтобы не тратить время, решили взять кофе с собой.