Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник) - Владимир Гопман

Да-да, это именно так: музыканты чаще наделены от природы даром творчества, умением творить. Писатель обретает это ценой большого труда, на который уходит куда больше, чем у музыкантов, и времени, и сил. Расскажу тебе о том, как я работаю. Во-первых, я пишу каждый день. Во-вторых, я просто наслаждаюсь своей работой. Начать новый роман, когда у тебя есть лишь идея и никакого плана, значит уподобиться моряку, плывущему по Эгейскому морю без карты, это настоящее приключение. Ты пишешь о том, о чем и понятия не имел, что знаешь, и тебе в голову приходят мысли, которые тебе никогда не до этого не приходили. Ты поражаешься себе – и надеешься, что поразишь других. И к тому же в фантастике есть какая-то неистовая, завораживающая музыка!..

Каковы твои литературные пристрастия? Ты много читаешь? Что именно: фантастику или реалистическую литературу? И что ты думаешь о высказанной кем-то давно мысли: писателю, чтобы сохранить самобытность и не подпасть ни под чье влияние, не нужно читать много?

К сожалению, сейчас я читаю меньше, чем раньше. Каждую неделю я просматриваю «Таймс Литерери Саплмент» [литературное приложение к газете «Таймс» – В. Г. ] – это я делаю уже пятьдесят лет. Художественной литературы читаю не много. Слежу за научной литературой. Но есть у меня книга, к которой я обращаюсь неоднократно – это роман Льва Толстого «Воскресение» (сейчас перечитываю его в пятый раз). Почему я так увлечен этой книгой? Мне близка позиция автора: это так необходимо – хотя и трудно – прощать и быть прощаемым. Я восхищаюсь тем, как Толстой развенчивает лицемерие и ложную гордыню тех, кто у власти – власти церковной, армейской, финансовой. Я рекомендовал бы всем прочесть эту книгу – вместо того барахла, которое они читают. Голливуд любит тему мщения. Но месть – дело легкое, это бисквит жизненной драмы. Прощение же, как неоднократно подчеркивал Толстой, трудно, оно напоминает корабельный сухарь… Раньше на меня сильно влияли книги, которые я читал: Диккенс, Олдос Хаксли, позже Кафка. Но чтение и письмо – всегда в одной упряжке, как пара бодрых лошадей, не так ли?

Ты, наверное, один из самых непредсказуемых современных английских писателей. Твои книги так отличаются друг от друга, что кажется, словно написаны разными авторами – такое ощущение, будто ты стремишься каждый раз не повторять себя. Эта «непредсказуемость» наиболее очевидна на фоне тех писателей, чьи книги пользуются популярностью, и заслуженно, но они работают в рамках одной и той же эстетической парадигмы, как, например, Дж. Г. Баллард, что наглядно видно в его романе «Люди тысячелетия».

Это сложный вопрос… Джимми Баллард – великолепный писатель, но он имеет склонность играть на скрипке с одной струной… Я согласен с тобой – действительно, я стремлюсь не повторяться, мне просто жалко на это времени.

Твои последние книги – «Эдип на Марсе», «Иокаста» – связаны с культурой древней Эллады. Откуда такой интерес к Греции?

У меня особое отношение к этой стране. После смерти жены я провел пару недель с младшей дочерью на Крите. Мой старший сын, Клайв, давно живет в Греции, преподает там английский, женился на очаровательной гречанке, у них родился мальчик, Ясон. Греция – место, где люди живут совсем не так, как в больших шумных странах. Ты не ощутил прелесть жизни, если не ел на острове Парос вяленую макрель…

Как ты охарактеризовал бы настоящее состояние английской фантастики? Какие фигуры кажутся тебе наиболее приметными?

Состояние английской фантастики весьма неплохое – так же как и ее критики. Что же до писателей, которые приобрели в последние годы мега-известность, так это авторы вне сферы собственно НФ, это наши «дальние родственники» – такие, как Терри Прэтчетт, Филип Пуллман и та леди, которая пишет книги про Гарри Поттера.

[Думаю, что Олдисс здесь явно лукавит – конечно, он знает фамилию «той леди». Причина, как мне кажется, в том, что для него Роулинг – человек не из мира литературы, преданный ей всей душой, а скорее из мира массовых коммуникаций, со страстью к массированной рекламе, промоушену и максимально быстрому достижению материального успеха – В. Г.]

Ты приезжал в СССР в 1977 году. Этого государства больше нет. Не пора ли приехать в новую Россию, где у тебя так много поклонников?

[Впервые за долгие годы нашего общения Олдисс ушел от ответа на вопрос. Хотя интервью бралось с помощью электронной почты, я словно увидел, как Олдисс вздыхает и пожимает плечами – восемьдесят лет есть восемьдесят лет, и бренная оболочка может подвести ярко и неутомимо функционирующий интеллект. К тому же в одном из писем ко мне он признался, что уже не отваживается на далекие поездки – В. Г.]

Давай я лучше расскажу тебе историю о том времени, когда существовал СССР. Нас привезли в Грузию. У каждого из нас был сопровождающий из КГБ, выполняющий роль переводчика. Мне повезло, потому что мой оказался поклонником Артура Кларка. Как-то мы отправились в долину Боржоми, гуляли там с кем-то из его друзей, и разговор зашел о Светлане Аллилуевой, дочери Сталина. В то время она жила в Англии, я знал довольно много о ней и начал рассказывать. В частности, я сказал, что Сталин вовсе не был ненавистником Запада. Он любил голливудские фильмы, любимым его фильмом была «Весна в Скалистых горах» с Бетти Грэбл в главной роли. …В конце 1980-х ко мне в Оксфорд приехал один мой московский знакомый. Мы сидели, беседовали о Черчилле, Рузвельте, Сталине, и тут мой знакомый говорит: «А знаешь, Сталин вовсе не был ненавистником Запада. Он любил голливудские фильмы, любимым его фильмом была «Весна в Скалистых горах» с Бетти Грэбл в главной роли». И я почувствовал, что вошел в русскую историю…

Море, музыка и свобода. О Жюле Верне и его героях

Моя душа формировалась в соприкосновении

с Жюлем Верном

С. Лем. Книги детства [260]

Я очень завидую тем, кто впервые открывает «Робинзона Крузо», «Повести Белкина», «Черную курицу», «Последнего из могикан», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Трех мушкетеров», «Остров сокровищ». И еще десятки, сотни книг, с которых надо начинать свой путь в мировой литературе. Человек вырастает человеком только тогда, когда в детстве читает, по такому точному определению В. С. Высоцкого, «нужные» книги. И в их числе, конечно же, роман Жюля Верна «Дети капитана Гранта».

Жюль Габриэль Верн родился 8 февраля 1828 г. в городе Нанте, в провинции Бретань, на западе Франции. Бретань – полуостров, почти три четверти которого омывается водами Ла-Манша и Атлантического океана. Потому-то в старину он назывался Арморика, «страна у моря». Бретань долгое время сохраняла независимость, только в XV в. она стала провинцией Франции. Бретонцы – люди сильные и целеустремленные, они считаются лучшими во Франции рыбаками. Как предполагают некоторые исследователи, в Бретани – и в Нанте – некоторое время жил Кретьен де Труа, автор самого раннего из сохранившихся средневековых книг о короле Артура и его рыцарях Круглого Стола.

Жюль Верн вырос в городе, жизнь которого – впрочем, как и жизнь всего полуострова, – была связана с морем. Из окон родительского дома Жюль Верн мог видеть гавань, всегда полную судов, приходивших из разных стран мира. Мальчик дышал с первых недель жизни воздухом странствий и не мог представить без моря своей судьбы. В романе «Зеленый луч» один из героев говорит то, что, конечно же, повторял про себя сам писатель: «Я не могу равнодушно видеть, как отчаливает судно – военное, торговое, даже просто баркас, чтобы всем своим существом не перенестись на его борт. Я, должно быть, родился моряком и теперь каждый день сожалею, что морская карьера не выпала на мою долю с детства…»

Однако мечтам мальчика не суждено было осуществиться. Отец Жюля Верна, Пьер Верн, был потомственным адвокатом. И как только у него появился первенец; решил, что тот продолжит семейную традицию. А вот второму сыну – Полю, который был моложе Жюля на шестнадцать месяцев, – была уготована карьера моряка, столь желанная для его брата.

Мать Жюля Верна, Софи Верн, в девичестве носила фамилию Аллот де ля Фюйи и происходила, согласно семейному преданию, из семьи, берущей начало от шотландского стрелка Аллота, служившего в гвардии Людовика II. Впоследствии Жюль Верн будет интересоваться историей Шотландии, полюбит творчество Вальтера Скотта; наверное, с особым удовольствием он читал его роман «Квентин Дорвард» – о судьбе шотландского дворянина, находившегося на службе у французского короля Людовика I в середине XV в. Еще в семье Вернов были три сестры, правда, в жизни будущего писателя они особой роли не сыграли, в отличие от младшего брата, Поля, который был участником игр старшего брата и на всю жизнь остался его первым другом и главным советчиком.

И еще одного члена семьи Вернов надо упомянуть. Это дядя Жюля Верна Прюдан Аллот, брат его матери, моряк, совершивший не одно кругосветное плавание. Прюдан Аллот, весельчак и жизнелюб, наполнил душу мальчика страстью к плаваниям. С него Жюль Верн позже напишет образ дядюшки Антифера, героя романа Жюля Верна «Удивительные приключения дядюшки Антифера».