Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

— Мы заедем в один симпатичный бар, — сказал Мигель. — И там ты придешь в себя. Договорились?

Бар оказался довольно большим, со стеклянными окнами от пола до потолка. Шумел кондиционер, нагнетая прохладный воздух. Бар был возле порта, и в этот дневной час в нем было довольно много народу. Только я заметила, что почти все посетители — мужчины. Это были моряки, портовые служащие, несколько туристов, которые забрели сюда случайно.

Думаю, что Мигель не случайно выбрал именно этот бар. В этом выборе было все его коварство. Он знал, как смутить и подавить женщину вроде меня. Он сделал вид, что специально привез меня в бар посидеть для того, чтобы я пришла в себя и обрела равновесие. На самом же деле он хотел еще больше «растравить» меня…

В этом баре были высокие стулья. Как только я забралась на стул, сразу платье мое разошлось и стала видна нога и голое бедро. Почти весь зал уставился на меня, видя, что я без нижнего белья…

Мужчины смотрели на меня, как на проститутку, и у них были для этого все основания.

Впервые я ощутила на себе такие взгляды, какими мужчины смотрят на доступную и бесстыдную женщину. Похоть и презрение были в их глазах…

— Что ты выпьешь? — спросил у меня Мигель, как будто не замечая моего состояния. Я молчала, потому что была растеряна. Губы мои дрожали, руки были почти мокрыми от волнения. Я нервно перебирала ими край своего нового позорного платья…

— Коньяк? Или это слишком крепко для тебя? — продолжал Мигель. — Тогда вермут, наверное… Эй, сюда один вермут для синьоры.

Подошедший бармен, ставя передо мной бокал с вермутом и льдом, не преминул бросить взгляд на мою грудь. Когда я потянулась за бокалом, разрез на груди разошелся и мелькнули мои голые соски. Бармен бросил на них взгляд и усмехнулся, пряча глаза…

Тут я убедилась, что когда ты так одета, присутствие сопровождающего тебя мужчины тебя не спасает. Потому что все вокруг понимают, что если он позволил тебе появляться на людях в таком виде, значит он с этим согласен и согласен с соответствующим отношением к тебе окружающих. Если бы он уважал тебя и заботился о твоем достоинстве, он попросту не позволил бы тебе выходить на улицу в таком платье.

Я пила свой вермут, но в голове моей от этого ничего не прояснялось. Я больше не задавала себе вопросов. Я была слишком подавлена и решила подсознательно обдумать все происшедшее вечером дома, а сейчас просто сочла за благо как бы отключиться.

— Ладно, — сказал вдруг Мигель. — Я передумал. За туфлями мы сегодня не поедем. Мы можем перенести это на завтра, если ты не против.

Конечно, я была не против. Меня охватил ужас при мысли о том, что в моем новом платье мне придется ходить по магазину и примерять обувь. Какой кошмар… Тем более, что теперь я уже многое поняла про Мигеля и не сомневалась, что и в связи с туфлями он непременно придумает что-нибудь непристойное и выставит меня в постыдном виде…

«Выставит меня», — говорю я. На самом деле, скорее это было выставление меня перед мной самой. Он как бы вел меня дорогой бесстыдства, заставляя ломать себя и из привычной достойной женщины превращаться в дешевую шлюху… Он хотел, чтобы прежде всего я сама стала чувствовать себя таковой.

— Ты допила вермут? — спросил Мигель. Сам он не заказал себе вообще ничего.

— Да, — сказала я. — А ты ничего не будешь пить?

— Нет, я не пью, — ответил Мигель с достоинством. — Так что если ты готова, мы можем ехать.

Я уже не спрашивала Мигеля, куда мы едем. Было ясно, что мы направляемся к нему в дом, туда, где так зазывно и причудливо звучала восточная музыка под аккомпанемент моих сладострастных стонов…

И в тот день Мигель овладел мной. Он еще в машине вдруг протянул ко мне руку, и я почувствовала его пальцы на своем бедре. В новом платье я была доступна в любом месте… Он откинул подол, засунул руку в разрез и нащупал мой лобок. Медленно его пальцы стали съезжать вниз, и ласкать меня в самом укромном месте. Оно же и является самым нежным и возбудимым у женщины…

— Разведи ноги, — сказал он мне, и я не посмела ослушаться. Покорно я развела ноги под платьем, и он проник в меня пальцами еще глубже. Я выгнулась на сиденье всем телом и застонала. Это было очень мучительно — вот так возбуждаться на сиденье машины, под опытной и безжалостной рукой…

— Да ты уже готова, — вдруг сказал Мигель и усмехнулся, заглянув мне прямо в глаза.

— Признайся мне, — произнес он властно. — Ты ведь возбудилась уже тогда, когда прошлась по улице в этом наряде. Да? А когда ты сидела в том баре, обнажив все, что можно, под взглядами мужиков, ты была почти близка к оргазму. Правда?

И в ту секунду со мной словно что-то случилось. Меня подбросило на сиденье, и я задергалась всем телом, насаженная на руку мужчины… Со мной случился оргазм от этих слов. Потому что я внезапно осознала, что он совершенно прав…

Вот отчего я себя чувствовала так странно. Вот отчего мое лицо горело, как в огне. Вот отчего руки были влажные и я вся трепетала. Тогда я была слишком смущена и растеряна непривычным своим положением, но теперь, когда Мигель назвал все это циничными словами, я вдруг поняла, что он прав. Что я действительно сильнейшим образом возбудилась от стыда, от похотливых взглядов, от неловкости…

Мне следовало бы возмутиться его словами, сказать: «Это не так. Как вы можете так говорить», — но у меня не хватило на это сил. И я, поняв, что мужчина прав, просто как бы раскрепостилась и сразу же меня настиг миг позорного и мучительного блаженства…

— О-ля-ля, — сказал Мигель, когда я успокоилась и перестала подпрыгивать на его руке. — Да я оказался еще более прав, чем предполагал… Пойдем наверх.

Мы поднялись вновь по той лестнице на второй этаж. Там все было по-прежнему, только мне казалось, что подушек на коврах стало меньше.

— Ложись, — сказал мне Мигель и легонько толкнул меня на подушку. Я упала на них и платье обнажило меня сразу во многих местах.

— Ты хочешь меня? — спросил Мигель, вставая надо мной как повелитель над поверженной рабыней.

Я молчала. Мне казалось, что мои