Подарок Мэрилин Монро - Ольга Тарасевич

Конечно, все эти качества своего характера – подлость, беспринципность и бездушность – Штейнер очень умело маскировал; старательно делал вид, что является недалеким, но очень исполнительным клерком. Которому от жизни больше ничего и не требуется – только бы вверенная в его попечение библиотека Конгресса США содержалась в полном порядке. Потом он столь же ревностно относился к канцелярской работе в НЦР. Штейнер перекладывал бумажки, старательно кивал начальникам. Он вел скучную стерильную правильную жизнь. У него не было ни друзей, ни любовниц. Но была цель. Может, он поклялся ее осуществить во что бы ни стало?

Как бы то ни было, на должность руководителя НЦР его назначали по протекции бандитских группировок. И лишь с одной целью – он казался славным малым, который никогда не доставит гангстерам никаких проблем. Странно звучит? Так ведь все это происходило в 1924 году! Бандиты заправляли всем – спецслужбами, палатами парламента, администрацией президента. Сегодня, впрочем, похожая тенденция сохраняется – разве что гангстеры называются по-другому.

Первое, что сделал Джон Эдвард Штейнер на новом посту, – это перестрелял всех руководителей, оказавших ему протекцию бандитских группировок.

Впрочем, «перестрелял» – это скорее образное выражение. Всю черновую работу по разработке и осуществлению операций проводили агенты. Штейнер приходил, когда в изящно расставленную ловушку уже попадала дичь.

В белых льняных брюках, черном пиджаке и соломенной широкополой шляпе, Джон Эдвард появлялся в баре, где находился преступник, доставал наручники и с торжественным видом объявлял:

– Вы арестованы!

Потом он же методично выдавливал из НЦР всех, кто особо отличился при поимке гангстеров.

Нелогично?

Так ведь Джон Эдвард Штейнер был большим оригиналом. Ему ничего не стоило выгнать с работы кадровика, принявшего на работу молодого человека с сильной угревой сыпью, или заставить всех сотрудников сверять свой вес со специальной таблицей. «Толстякам» давали время на то, чтобы привести фигуру в форму, а если этого не происходило – им просто указывали на дверь. И это решение было принято человеком, который сам всегда страдал от излишней полноты, который лучше, чем кто-либо, знал – диеты и занятия спортом далеко не всегда могут способствовать похудению!

Впрочем, самым трагичным в деятельности Штейнера было даже не его непредсказуемое самодурство.

Человеческая жизнь для него всегда являлась пятицентовой монеткой. Потерялась – и ладно. Не о чем беспокоиться!

При реализации операции по поимке банды ку-клус-клана случайными жертвами стали десятки людей. Для того чтобы спровоцировать преступника, агенты могли убивать родственников бандита, друзей – да кого угодно, лишь бы у объекта поиска сдали нервы.

Штейнер все чаще начинал вершить собственное правосудие. Неугодные ему политики и общественные деятели погибали один за другим. Закон? О, Джона Эдварда это никогда особо не волновало.

И, конечно, все допустимые рамки перешла страсть начальника НЦР к шпионажу. По сути, на каждого второго американца собиралось подробное досье, позволяющее быстро и легко надавить на болевые точки человека, сделать его покорным и послушным.

В ситуации с Мэрилин Монро и Джоном Кеннеди имя Штейнера никогда не упоминалось. И совершенно напрасно. Судьбы этих самых известных влиятельных и красивых людей он разрушил в своих интересах так легко, как карточный домик...

... – Стивен, тебе надо писать детективы! Серьезно, тебе обязательно надо обсудить в издательстве вопрос о смене жанра! – Лика восхищенно улыбнулась и поднялась с шезлонга. – У меня спина затекла и ноги. Давай, может, пойдем, прогуляемся к океану? Очень любопытно выслушать, чем закончится вся эта история. Ты раскопал столько интересных фактов!

– Мне кажется, мы с тобой не пойдем на прогулку. По крайней мере, теперь не пойдем.

– Но почему? У тебя дела? Хочешь вернуться к компьютеру и поработать?

Стив кивнул, Лика обернулась и увидела своего дорогого русского бандита. Тот расположился за столиком на противоположной стороне бассейна и в своей обычной манере (придурок!) нервно поводил шеей и хрустел кулаками...

«Тупой русский Кинг-Конг, так бы и вышиб ему мозги», – подумал Уэйн, неприязненно косясь на бассейн.

Девушка помахала Андрею рукой и снова повернулась к Стиву:

– Не понимаю, почему бы нам не продолжить разговор. Андрей не помешает!

– Лика, ты не увлекалась шахматами?

– Нет.

– Странно, ты умеешь мыслить очень логично, как будто бы выстраиваешь шахматную партию. Когда-то мне нравились шахматы... Впрочем, ты вообще очень необычная девушка. Ты нравишься мне. Я сейчас скажу тебе кое-что очень важное. Поверь, будет лучше, если ты не станешь лезть во все эти криминальные дела. Ты приехала в гости к подруге, собиралась отдохнуть? Вот и отдыхай! Целее будешь.

– Звучит угрожающе...

– Звучит по-дружески; может, я не самый лучший писатель, но хороший аналитик. А угрожающе на меня смотрит твой новый бойфренд. Пожалуй, мне пора. Этот идиот все время распускает кулаки. В прошлый раз мне стоило очень больших усилий не сломать ему шею...

Дернув за поводок (Дик разомлел на солнце и давно уже сладко похрапывал), Стивен поднялся с шезлонга. И посмотрел на Лику тем пронзительным взглядом, перед которым не могла устоять ни одна женщина:

– Приходи сегодня вечером, буду ждать. Я хорошо готовлю. И не только готовлю, поверь. Девушки никогда на меня не жаловались...

«Это ничего, что Саманта меня увидела, – Дэн с силой вжал в пол педаль газа своего ярко-красного кабриолета, рискуя получить немаленький штраф за превышение скорости. – Да, я, конечно, сглупил. Надо было сначала осмотреть спальню Кати и Майкла, убедиться, что никого там нет. И лишь потом приниматься за поиски пленок. Но мне так хотелось поскорее найти катушки! Когда я думал, как ловко мне удалось всех провести, – у меня прямо руки дрожали от нетерпения. Хотелось поскорее найти записи и утереть Майклу Фриману нос! Не то чтобы у меня есть проблемы с деньгами. Но мысль о том, что, одурачив Майкла, я смогу заработать миллионы, возбуждала невероятно...»

...Казалось, план сложился сам собой, за считаные секунды.

Может, такой быстроте мышления поспособствовал недавний визит первоклассного психоаналитика? Доктор приехал, как обычно, с утра. Выслушал о новом приступе ненависти и зависти к Майклу Фриману, посоветовал переключить внимание на что-нибудь другое, провел сеанс гипноза. Отвлечься от ненависти, конечно, не получилось. И доктор сам грустно констатировал: до решение проблемы еще очень и очень далеко. Но после его сеансов всегда становилось намного легче, голова делалась свежее, и даже дышалось с намного большим удовольствием.

Радостный, довольный, Дэн растянулся на кожаном диване, щелкнул телевизионным пультом, и...

– ...Пять кассет с пленками, на которых записаны беседы известной актрисы Мэрилин Монро, возможно, все еще находятся в доме номер семнадцать на Двадцать пятой улице в Бич-сити, – сообщила полная, но очень симпатичная корреспондентка.

И тут все сразу стало ясно и понятно.

Первым делом надо спуститься в цокольный этаж собственного дома. Там полно катушек с записями, оставшимися от дядюшки. Дядюшка сейчас очень занят. Он отдыхает в сумасшедшем доме. Да даже если бы он находился не под контролем санитаров, убедить его в том, что вообще не было никаких катушек и он не любит слушать музыку – проще простого. У дяди настолько серьезные проблемы с психикой и такая дырявая память... Если какие-то воспоминания, навыки и рефлексы у него и сохранились, то только те, что имели отношение к далекой молодости. Например, как та же музыка. Дядюшка умело включал бобинный магнитофон и тащился от своих любимых «Битлз». Но вот попытки научить его пользоваться хотя бы кассетным магнитофоном терпели неудачу. От пульта, одним нажатием кнопки запускающего новейший музыкальный центр, дядюшка вообще прятался; считал его очень опасным. А вид подростков в модных штанах с низкой талией доводил его до истерики. «Ой, смотри, у них трусы торчат», – смеялся дядя, когда медсестра везла его на стационарное лечение. Сам дядюшка, естественно, признавал только брюки клеш.

Итак, благодаря забавному старичку древних записей на бобинах в доме – полно.

Надо очистить пленки от легкомысленной музыки (иначе сразу будет понятно, что это не те катушки) и быстренько подбросить их в дом Майкла.

Что сделает честный Фриман, предугадать несложно. Разумеется, вызовет полицию и передаст им «записи», которые вдруг случайно нашлись в доме. После чего, разумеется, никто не станет все переворачивать в комнатах с ног на голову. А зачем? Ведь катушки уже найдены...

Потом все просто. Надо проникнуть в особняк Майкла, когда ни самого Майкла, ни его молодой красивой русской жены Кати там не будет. Проникнуть, как следует все обыскать, найти пленки, продать записи. И получить много денег, и обставить этого ненавистного Фримана. И выпалить ему прямо в лицо то, что хочется высказать со школьной скамьи.