Личный демон для Мин Джихо - Эмма Рид Джонсон

Он снова отпил немного чая, смотря на меня с незнакомыми для меня теплотой и пониманием, от которых хотелось спрятаться. – Иногда это полезно. Да и мне кажется, что ты привык держать все в себе.

Ёнхён дал мне время подумать. Мысленно я боролся с самим собой: мне и вправду надо было выговориться кому-то новому, но так не хотелось чувствовать себя уязвимым! А откровения всегда приводят к тому, что ты обнажаешь свои мысли и чувства.

Но он так умело описал меня и то, что происходило в моей голове, хотя мы знакомы-то всего ничего! Мне казалось, что я не был похож на раскрытую книгу, которую легко можно прочитать. Видимо, я уже и так слишком много наболтал и теперь не кажусь загадочным и интересным – жаль!

– Ну, психологом быть не надо, чтобы понять, что моя агрессия – в первую очередь защита. – Я хохотнул, чтобы сбить с самого себя спесь. – Но да, ты прав. Я много дерьма повидал в своей жизни. Наверное, когда ты одинок, это естественно – становиться черствым и нелюдимым.

– Ты не черствый. – Оппа поджал губы. – Ты очень заботливый и внимательный. В тебе много любви по отношению к другим людям, ты просто ее не осознаешь. Или не хочешь осознавать – тебе виднее.

Я озадаченно вскинул брови.

– Ну. – Он откашлялся в кулак. – Ты готов ради младшего брата своей подруги падать незнакомцам в ноги. У тебя в целом довольно много друзей, к которым ты относишься с теплотой, а еще побежал спасать незнакомую девушку от квисин…

– Стой, ты про что? – перебил его я. – Тебя там не было и быть не могло.

Он загадочно улыбнулся, явно не торопясь отвечать. Мне это не нравилось, и внутренне я уже начинал закипать от недовольства, но он мигом остудил мой пыл и заставил на мгновение онеметь от шока:

– Юнги. Он хёнхак[36].

– Кто? – Я бестолково вылупился на чеболя, пытаясь осознать услышанное. – Юнги? Наш Юнги? Наш тусовщик Юнги?

– Да. – Ёнхён качнул головой. – Или ты думаешь, что наша встреча – это просто случайность? – Его губы скривились в усмешке.

– Сомнительно, – на выдохе выдал я, растирая лицо ладонью. Хотелось лечь спать и больше ни о чем не думать. – То есть вы с ним типа знакомы, и он почувствовал Сом И, после чего натравил тебя на меня?

– Ну, как-то так, да.

– Вот крыса, – беззлобно буркнул я.

– Скорее журавль, – прошептал в пустоту Ёнхён. – Черный журавль. Ладно, не об этом вообще речь. Мы про тебя говорили и в твоей голове ковырялись, разве нет?

– Какое дело вообще может быть до моей головы, если мой друг – сраная птица, зависающая в клубах?

– Ну, для меня «сраные птицы» – обыденность, а узнать мысли человека – нет. – Он пожал плечами. – Может, и правда стоит поработать психологом? – Его пальцы оказались на подбородке, и Ёнхён задумчиво завис, пялясь в одну точку. – Люди вообще довольно интересные – со своими проблемами и переживаниями. У вас такой глубокий спектр эмоций зачастую, прям завидно.

– О да, проблемы – это так круто. – Я прыснул. – Обожаю их!

– Оно и видно. – Он зевнул, хрустнув костяшками пальцев. – Не уходи от темы, я уже настроился на интимный диалог про твое прошлое, страхи и все такое. Я хочу тебя узнать получше, знаешь ли. – Он подпер голову рукой и смотрел прямо мне в глаза. От этого пристального взгляда некуда было сбежать, и волосы на затылке от нервов встали дыбом. – Вот мы и пришли к тому, что ты не черствый. Так что же произошло?

Я отвернулся и играл с дудкой, перекидывая ее из одной ладошки в другую. Жижа немного вытекла, пачкая пальцы, но я пока не придумал, чем ее вытереть, – футболку было жалко, она светлая.

Сложно собраться с мыслями. Особенно учитывая, что мое гнетущее настроение постепенно сходило на нет.

Стоило ли сейчас откровенничать? На холодную голову рассказывать о чем-то было сложнее, но лучше – можно хоть немного контролировать язык и не наболтать лишнего, в отличие от моментов с очевидным переизбытком эмоций. Стоило ли довериться? Стать немного ближе, чем есть? Или Ёнхён – такой же проходимец, как и многие другие? А плохо ли то, что он лишь временная переменная в моей жизни?

Слишком много вопросов… голова от них пухнет…

– Я вру сам себе, – вдруг выдал я, нюхая перепачканный жижей палец. Приторно. – Очень часто и во многом.

– Почему?

– Не знаю, так легче скрыть боль, наверное. – Я комично скривился. По привычке пытался все свести к шутке. – Все началось с матери. Она первая приложила к этому руку.

Я старался не смотреть на Ёнхёна, но краем глаза все равно видел его силуэт и то, как он безотрывно на меня пялился, будто ему и в самом деле интересно. Странное ощущение. Обычно слушателем чужих проблем был я, а не наоборот.

– В общем, я сам себе внушил, что это было моим решением – уехать учиться в Сеул. – Я сглотнул, но ком в горле так и не пропал. – Просто очень горько и обидно признавать, что твоя родная мать тебя не любит, понимаешь? Что какие-то мужики в ее жизни важнее сына; что я мешал ей настолько, что она буквально отослала меня за сотни километров… а мне ведь в том возрасте было абсолютно плевать: играть в компьютер и заваливать экзамены в Кёнсане или в Сеуле… Кхм…

Откашлялся в кулак. Подул прохладный ветер, от которого я слабо задрожал.

В голове всплывало лицо матери и какие-то сцены из прошлого. Отчего-то первым делом вспомнил, как она красила губы бордовой помадой у себя в спальне. Она – спальня – была крошечной, захламленной. Мы жили в доме бабушки моего родного отца, которая умерла, когда мне было года три или около того, – кажется, отец оставил нам этот дом и сбежал. Я видел затылок матери и отражение в большом зеркале в золотой оправе. Почему-то стоял тихо-тихо, не желая быть замеченным, и слушал, как она напевала себе под нос какую-то незнакомую мне мелодию.

Следом шла другая сцена. Начало лета. У меня только начались каникулы. Мать приготовила нам завтрак. Я сидел за обеденным столом и смотрел на то, как она возилась с пышным букетом цветов. Как улыбалась, как меняла воду в стеклянной банке, что была у нас вместо вазы. «Цветы – замечательный подарок для любой женщины, Джихо. Если вдруг тебе будет симпатична какая-то девушка, не скупись на такие жесты внимания», – наставляла она, а я только молча кивал,