Спустя девяносто лет - Милован Глишич

откажешь. В конце концов, посмотрим, что тут за комедия, отоспаться и завтра можно, всё равно праздник. Никола тоже оделся.

– А теперь, Нико, бери цепи, – говорит Савва, – и пойдём!

– Цепи?! – воскликнул Никола, удивившись больше, чем если бы тот затребовал сразу три лопаты.

– Да, цепи, цепи! Давай неси… – смеясь, подтвердил Савва.

– Мне, ей-богу, уже не хочется идти! – напрягся Никола. – Что за ночь такая, господи!.. Один стучит: «Дай лопату»; другой: «Одевайся и бери цепи…» Хм, лопата, цепи – идти куда-то в такое время… что-то тут нечисто!

– Да что ты сегодня весь день сомневаешься? – уже всерьёз возмутился Савва и снял цепь над очагом. – Вот я сам возьму, если ты боишься… Давай пойдём!

Никола пожал плечами и последовал за ним.

Они прошли оврагом и вышли к дому Симицы. Перед домом стояла телега. Привязанная к ней лошадёнка зафыркала и навострила уши, почувствовав, что кто-то идёт. Савва и Никола улеглись за одной из корзин и замолчали.

Через некоторое время скрипнула дверь. Вышел Симица, тащит на плече какой-то здоровый мешок и мотыгу. За ним вышел Марьян с Саввиной лопатой. Савва и Никола сильнее вжались в землю, чтобы их не заметили.

– Сима, да куда ж ты собрался в такое время? – кричит им вслед Симицына Юлка полушёпотом.

– Спи себе! Что ты разоралась сегодня? – оборвал её Симица.

– Да не ходи же ты!.. Ты пьяный или с ума спятил? Что вы там копать собрались накануне праздника?!

– Да замолчишь ты уже – или мне вернуться?! – заорал Симица ещё резче.

Юлка только сказала: «О, господи боже, совсем свихнулся!» – закрыла дверь и что-то ещё проворчала…

А эти двое спустились в сад и исчезли в темноте.

Савва и Никола ещё немного помолчали, дожидаясь, пока всё стихнет.

– Ну-ка, давай! – шепнул Савва и ткнул Николу локтем. – Хватай цепь за конец, а потом беги вокруг дома и тащи её за собой, только быстро!..

Никола разинул рот и изумлённо уставился на него.

– Ну же, чего встал! – сказал Савва, чуть не лопаясь от смеха. – И ещё заухай так страшно, гулко, понимаешь?.. Ну, давай, что уставился, не теряй времени!..

– Ладно, хорошо, – сказал Никола, не зная, что и думать. – Ох, что за ночь сегодня!.. – Взял цепь и побежал вокруг дома, волоча её за собой.

Цепь загремела, а Никола загрохотал и заухал что есть силы. В доме что-то забормотала перепуганная Юлка. Лошадка тоже испугалась, дёрнулась и потащила за собой телегу. Савва аж задохнулся от смеха. Он подбежал, выпряг лошадку, потом сказал: «Тсс!» – и знаком велел Николе остановиться и идти за ним – и они оба спустились в овраг вместе с лошадкой…

* * *

Уже на следующий день в соседних домах бабы начали шептаться:

– Знаешь, старая, что ночью было?

– Что, кума?!

– И не спрашивай, божечки!.. Бедолага Симица и эта пьянь Марьян, чёрт их подери, пошли копать покойника. Бедная Юлка осталась одна дома – как вдруг, говорит, откуда ни возьмись… Что-то как зазвенит, как загрохочет, замычит, заржёт, залает, закукарекает… Ей-богу, всё что ни есть на белом свете закричало рядом с домом! Бедная Юлка чуть не потеряла сознание от страха!

– А что же это было, кума?

– А что как не он – постучи по дереву!

– Ох, Господи боже и все его ангелы!..

И вот бабы крестятся и шепчутся, а бедняга Симица повесил голову и поспешил в управление уездом.

Капитан Пайя пришёл пораньше и сидит в тени в коридоре перед канцелярией, а тут и Симица перед ним.

– Доброе утро, господин капитан! – поздоровался он с капитаном, затем встал, снял шапку и ссутулился.

– Бог в помощь, Сима!.. Какими судьбами? Что ты так приуныл?

– Беда, господин! – сказала Симица.

– Как беда? Вот тебе и раз!

– Лошадка у меня ночью пропала.

– Пропала, значит?

– Да, ей-богу, пропала! Нигде её нет… С утра уже ищу; всю Меоницу обошёл, даже в Паштричи сбегал, с ног сбился, нет её, нигде нет!..

– И что же ты от меня хочешь? – спросил капитан и пожал плечами.

– Ты, пожалуйста, – снова прошептал Симица, – бога ради, вели, чтобы поискали… Я человек бедный, а тут такое несчастье. Если совсем пропадёт, я и не знаю, как быть…

– Значит, ты хочешь, чтобы я разослал циркуляр о розыске? – спросил капитан.

– Да-да, господин капитан, – заторопился Симица, – разошлите, бога ради, всё как надо, только пусть поищут! Пожалуйста, дай вам бог здоровья, всё разошлите, всё как положено…

– А почему ты сначала не сообщил об этом в управу? – сказал капитан. – Разве ты не знаешь, что такой порядок? А из управы бы потом сообщили мне…

– Да откуда же мне знать, господин капитан, я человек простой. Пожалуйста, может, можно и без управы… Я везде искал, ей-богу, нигде нет!

– Пойдём! – сказал капитан, встал и завёл Симицу в канцелярию; потом открыл дверь другой комнаты, где за столом сидел дежурный практикант, длинный как жердь, и сказал ему: «Ну-ка, писарь, заведи протокол и запиши показания этого человека!»

Симица остался с практикантом, а капитан закрыл за собой дверь.

Сколько длилась это дача показаний, знают, должно быть, только капитан, Симица, который весь вспотел, рассказывая о той злосчастной ночи, и, наконец, длинный практикант, который потратил целый час и испачкал несколько листов к моменту, когда ему удалось хоть как-то перечислить все приметы и достоинства Симицыной лошадёнки.

Однако пока шёл допрос бедного Симицы, к капитану пришёл лавочник Чоша, поприветствовав его со всей учтивостью и лояльностью, на какую только способен деревенский лавочник.

Они тут же завели разговор. Капитан жалуется: работа тяжёлая, трудно жить, повышения не дают. Чоша тоже жалуется: торговля плохо идёт, денег нет, покупателей нет. Вздыхает капитан, вздыхает Чоша. Один говорит «что поделаешь», другой «никуда не денешься»… Но мало-помалу разговор как-то так зашёл о другом – и капитан узнал от Чоши, кто был вчера вечером в корчме в Меонице, о чём говорили, и кто выкопал покойника. Капитан только головой качает и удивляется: «Ох, глядите какие, скажи пожалуйста!.. Ну, погодите, я их проучу!.. Нет, ну что прикажешь делать с этими людьми!» От изумления капитан забыл спросить уходившего Чошу, по какому делу он, собственно, приходил. Но, может быть, этого он и сам не смог бы внятно объяснить.

Капитан всё ещё качал головой, когда из комнаты вышли Симица и длинный практикант. Длинный практикант зачитал протокол, а Симица поддакивал: «Да, да, господин! Всё так! Всё именно так, как я сказал… Пожалуйста… Эх, несчастье на мою голову! Пожалуйста, пусть уж поищут всюду хорошенько!»

– Хорошо, хорошо! – сказал