Только вперед! - Денис Старый

— Куда дальше, господин Зейц? — спросил я.

Управляющий тяжело вздохнул:

— Потат смотреть, как растёт.

— Картошку посадил? Молодец. Вот как есть доволен я! — словно дитё, в предвкушении встречи с любимой игрушкой, радовался я.

— Не всё там хорошо, — смущаясь, сказал управляющий.

— А всё хорошо и не может быть! Ведите, господин Зейц, показывайте! — сказал я, стараясь не расплескать зародившуюся надежду на лучшее.

Что тут смотреть? Две грядки? Не окученные при этом?

— Капай! — приказал я.

Сам управляющий с немалым трудом все-таки подковырнул густой куст картошки. Она уже отцвела, увидеть клубни должны были. Но…

— Горох! — прокомментировал я увиденное.

Отчего так? Оттого, что не окучена картошка, или удобрений на нее пожалели? Вовсе, а обогащали ли почву навозом? Может быть и потому никакой урожай, что земля не взрыхленная, не пашенная. Садили в лунку. И не пропалывали. Короче, целый комплекс причин может быть.

— Копай! — явно нервничая, сказал я.

И тут Господь наградил меня целой приличной картофелиной. С целого куста одна картофелина! Но она была. Хоть бы уже можно съесть.

— Сдашь мне экзамен по выращиванию картошки и не только ее! — в сердцах бросил я.

Постарался успокоится. Скоро уже собрание с крестьянским активом. И там нельзя быть гневным, или еще как проявлять свои эмоции. Хотелось быть для своих крепостных крестьян если не добрым, но справедливым барином.

— Поедим! — сказал я, решив, что некоторая нервозность связана и с тем, что я уже изрядно проголодался.

— В охотничьем доме все готово, — сказал управляющий.

— У нас же есть копченое сало, колбаса, хлеб. Вот поедим. А то, что готово в охотничьем доме, то угостишь селян.

Приехать на встречу, где уже должны быть крестьяне и отложить разговор, потому как есть собираюсь? Или отложить еду, и тогда чувствовать голод, может и злиться больше позволительного? Наверное, я в корне не правильный помещик. Но мне не наплевать, что обо мне будут думать всего-то мои крепостные.

Есть таблетки, чтобы вывести во мне большевика-коммуниста? Старого человека, который верил в социальную справедливость? Или любой нормальный человек из будущего не может принять такое положение сословного общества, что есть в современной мне России? Все облагодетельствовать хочу всех.

Поел с удовольствием. Сало… Это не сало, это… шедевр. Вот насколько спорно готовит Никитична, моя стряпуха в усадьбе. И как же ей удаются колбасы и сало! Тает во рту, необычайно насыщенное копчение, с какими-то травками. Точно с укропом, но что-то еще добавлено. Произведение искусства. Может потому я и хочу есть «собойчики», что они вкуснее, чем домашние блюда.

— Никитичну и кто так сало коптит, я заберу с собой! — сказал я, уминая уже какой кусок сала, забывая даже прикусывать хлеб.

А еще через час, когда солнце уже прошло свой пик, часа три по полудни, я принимал делегацию от крестьян. Со всех деревень были собраны по три представителя. Этим занимался управляющий. Сам… Не важно владея русским языком.

Густав Зейц, конечно, молодец, не отнять, старается. Но ему нужны помощники. Причем по направлениям деятельности и заместитель. И я уже приказал ему найти троих-четверых человек и готовить их.

Он, может быть, уже и это сделал бы. Но сам находился в подвешенном состоянии. И пусть не признается, что сильно волновался, но явно же переживал, что могу дать ему отставку. Не дам. От таких людей отказываются только в случае предательства.

* * *

Хива

10 августа 1735 года

Александр Матвеевич Норов не понимал что происходит. Когда он был рассекречен, когда к нему пришли в дом люди Ильбарс-хана II, правителя Хивы, Норов ждал смерти. Ведь рабом ученый и влюбленный человек не желал быть ни при каких обстоятельствах. Убился бы, но еще прихватил жизнь хоть бы кого из хивинцев.

Он прибыл в Хиву, так как судя по всему именно сюда привезли его любимую. Прибыл не один, с пятью башкирами из разгромленного кунгратами башкирского рода. Они решили выкупить всех, кого только можно из родственников, ну а Норов прибыл только лишь за своей любимой.

Тут, в Хиве, был самый крупный в Средней Азии невольничий рынок. И где, как не в Хиве продавать башкирку необычайной красоты? Норов нанял, благо золота было более чем достаточно, сразу трех человек, чтобы те отслеживали продажи башкирских девушек.

И вот когда пришли сведения от выкупленных родственников башкир, где и когда могут выставить на продажу Гильназ, любимую Норова, он готовился участвовать в торгах. Были выменяны золотые самородки на монеты, и все шансы выкупить девушку были.

И вот, приходят стражники и тащат куда-то.

— Батур Искандер, приветствуй правителя! На колени! — прорычал командир стражников.

Нехотя, но Александр Матвеевич покорился. Не во дворце хана показывать строптивость. Да и сам факт, что его не убили, не посадили в яму, а привели к правителю… Что-то непонятное происходит. И почему он Батур? Так называли его брата… Точно, спутали, видимо. Имя одно, фамилия одна, отчества наверняка хивинцы в расчет не брали.

Ильбарс-хан, правитель Хивы, вышел в просторное помещение и занял большой стул, стоящий посредине комнаты.

Пространство вокруг мало походило на дворец. Скорее комната была военачальника, гоношившегося своими военными успехами. Мечи, щиты, стяги, были развешены на окрашенных в зеленый цвет стены. Мебели не было, только подушки вдоль стен, ну и стул, на котором восседал уже немолодой, но сильный и на вид мужественный человек.

— До меня дошли сведения, что ты уже прославился в войне с Крымским ханством. По степям только об этом и говорят. И не могу понять, зачем ты тут, — через переводчика сказал правитель Хивы.

Александр Норов окончательно осознал, что его спутали с братом. Промелькнула мысль, что он гордится успехами своего кузена-гвардейца. Что же такого сделал Александр Лукич Норов, что в Хиве знают? Но тут же страх стал обуревать ученого. А что, если ошибка раскроется? Нет, нужно сыграть так, чтобы не раскрылась.

— Я тут по своим делам, хан. Не хотел бы тревожить тебя, — сказал Норов.

— Тревожить меня? — Ильбарс рассмеялся.

А потом правитель подал сигнал одному из своих людей, которые вышли следом за ханом в комнату.

— До нас дошли сведения, что ты вхож к русской правительнице. Готов ли ты послужить и ей службу и хану? — прозвучал вопрос.

Не будь дураком, Норов понял многое. Конечно же он согласился. Правда