Митрополичий стольник - Владимир Георгиевич Босин

Новгороде сторонники Марфы Борецкой прознают о моей роли в наступающих событиях, то пострадаю не только я, но и все, кто хоть раз в жизни посмотрел в мою сторону. Реальная сила на её стороне.

Глава 14

Но разговор меня вымотал полностью. Когда меня отпустили, я еле взобрался на лошадь. Ноги предательски дрожали, в голове звенящая пустота. Всё-таки видимо не дано мне заниматься интригами.

Единственная радость, это когда в мою промёрзшую постель нырнула Яна. Она помогла мне забыть о завтрашнем дне и о проблемах с ним связанных.

Яна остаётся в московском доме на правах управляющей. Я просто попытался придать её хоть какой-то вменяемый статус. Она будет получать зарплату и иметь определённую свободу выбора. Мне доставило удовольствие довести до её сведения, что она отныне свободный человек и купу я порвал на её глазах. Надеюсь, я не пожалею о своём решении. Мы не афишировали наши отношения и в принципе местные могут только гадать, за что её сделали управляющей. Но я распустил через Скоряту слух, что она дальняя моя родственница.

С Петром и его воинством встретились в десяти верстах от города, дальше двигались вместе. По легенде он обычный вояка и ведёт сотню на усиление новгородского воеводы.

Кстати, его отец- царский воевода и участвовал в многочисленных походах против крымских татар и присоединении Рязани и Ярославле к составу великого княжества московского. И Пётр далеко не тупой служака, он неплохо образован и имеет своё мнение на происходящее. Просто его взгляд имеет чисто одностороннюю полярность. Для него новгородцы скорее враги и тут он для меня опасен. Ведь он старший в нашей паре и даже назначенный царём наместник в Новгороде ему не указ. Для этого мы везём специальную грамоту. То есть, ежели воевода уже окручен кланом Борецких, то у Петра есть все полномочия его сместить.

Что интересно, в нашем отряде только половина кавалеристов, другая часть — это простые пищальники, посаженные на коней. То есть, по сути, драгуны. И вооружены они смутно знакомым мне оружием. Для скорости мы идём одвуконь и запасные лошади тяжело нагружены. И явно не камнями, а боеприпасами. Отсюда можно сделать вывод, что стрелки предназначены для борьбы с толпой. Да, не с пешей ратью, а именно с толпой горожан. И мне надо очень хорошо думать, чтобы они остались без работы.

Пока ехали, мы неплохо узнали друг друга. Пётр довольно молод, он невысокого роста и очень подвижен. Сотник постоянно в движении, ребята говорят, что он сильный мечник и весьма хорош в конной рубке. Недавно женился, отец нашёл ему знатную невесту из хорошего рода. Пётр карьерист и не собирается останавливаться на должности сотника. Я так понял из недомолвок, что если у нас всё сладится как надо, то именно он останется на посту новгородского наместника. Видать крепкие связи при дворе у его отца. Старый наместник показал себя далеко не с лучшей стороны. И вообще, у него под носом готовится бунт, а тот даже царю не докладывал об этом. Не даром государь так долго проверял мои сведения, наверняка посылал людей в Новгород. Не исключено, что воевода Григорий Михайлович Тучин уже подкуплен. У Марфы Борецкой денег на всех хватит. А как известно неподкупных нет, просто цена у каждого своя.

Перед Новгородом Пётр увёл своих вперёд, а я выждал сутки, и только потом проехал ворота. Я решил заехать через Загородский конец, пришлось сделать крюк, зато мы сразу оказались на Софийской стороне. Дом ближе, да и никто не свяжет нас с сотней московского воинства.

Когда Оля пришла ко мне в опочивальню, у меня на мгновение зашевелился червячок вины. Но жена, далёкая от моих мучений, заставила меня забыть о них. Если честно, я очень боялся, что после ярких и безумных ночей с Яной, Ольга покажется мне пресной. К моей радости, наоборот. Привкус вины придал нашим чувствам новую окраску. Ольга так давно не приходила ко мне вечером, что теперь мы не вылазили из постели. Я забил на все другие обязанности, три дня у нас длился настоящий медовый месяц. А потом меня бесцеремонно выдернули из сладкого плена. Заявился Пётр Шестунов. Сотник полон энергии, уже успел пообщаться с воеводой, но пока не раскрывает все карты. Для наместника Пётр всего лишь доверенное лицо государя. То есть сотник с некими амбициями и полномочиями, не более. А теперь наступает моя работа. От Петра требуется только силовая поддержка. Он потихоньку стягивает под себя все наличные силы. Я в это не вмешиваюсь, своих проблем хватает.

Договорились, что будем держать связь в тайне, через гонцов. И встречаться планируем исключительно на нейтральной территории, тоже сохраняя тайну.

Без Григория Дурдеева мне никак не обойтись. Кто как не он знает все ходы и выходы. Одна беда, недолюбливает он московского царя. Именно с ним связывает падение своего статуса и потери больших доходов. Ведь Григорий Афанасьевич был вторым лицом в самой мощной гильдии города, «Ивановское сто», или иначе вощаный цех. И он действительно патриот родного города и вечевой вольницы. Конечно, купец продолжает торговлю с иностранцами, но уже под моим именем. Всё-таки мне выдали такое право внешней торговли. А вот его многочисленные партнёры разорились. В отличии от нас, у них не было своих флотилий торговых судов.

Готовился я к разговору очень серьёзно. Тесть — человек, который руководствуется не эмоциями, а цифрами и доводами. А этого добра у меня хватает.

В воскресение я затащил его с семейством к нам. Вернее, он пришёл с супругой. Та сразу исчезла на женской половине, побежала с внуками тютёхаться. Ну а мы, как всегда слегка перекусили, сыграли в шахматы, а потом тесть неожиданно родил:

— Ну давай, Алексий, не томи. Говори, что сказать хотел. Вижу, что ерзаешь как на иголках. Аль случилось чего?

— Случилось. Вернее, вскоре случится, — я собрался с мыслями.

Разговор выдался тяжёлым. Тесть проявлял неуступчивость. Он знал разумеется про переговоры заговорщиков с польским крулем. Только для него они отнюдь не враги, скорее наоборот. Пришлось выкладывать козыри:

— Григорий, Марфа сносится с Казимиром и они близки к соглашению. Новгородская республика входит в состав королевства польского, у нас будет стоять их гарнизон, и мы переходим в латинянскую веру, — а вот тут его задело. До этого он только довольно кивал головой, а как я сказал про смену религии, сразу изменился. Он-то православный, а это хуже, чем родину