Живу, пока люблю - Татьяна Львовна Успенская-Ошанина

малые дети, ни больная, неработающая жена, ни изнуряющая усталость не окорачивали Олега. «Дай!» — главное его слово. «Дай во что бы то ни стало!»

Слово «жопа» для Евгения означало бунт.

Слово «жопа» для Евгения означало конец зависимости от Олега и конец такси.

Единственная услуга, которую Олег оказывает ему за все их общие годы сотрудничества, — эта: помогает бежать из госпиталя.

Единственная услуга, которую Евгений принимает в первый и в последний раз от Олега, — эта: помощь в бегстве из госпиталя.

— Или ты мне, жопа, расстарался на страховку? — едва шевелит губами Евгений, каждое слово — преодоление всё более наглеющей боли. — Чем я буду платить за лечение?

— Не ври, Женька, платить за лечение вовсе не обязательно. Очень даже бесплатно они лечат бедняков.

Он мог ответить Олегу: «А ты попробуй, добейся этого!» Он мог обрушиться на Олега: «Все соки выдавил из меня! Обобрал меня за мою работу. Как надо, не платил! Много ли было твоей заботы обо мне?» Но пот заливал его всего, в голове шумело. И даже на недоумение, почему Олег не кроет его в хвост и гриву за то, что выволок его из тёплой кровати, сил не было.

Впрочем, недоумение, которое наверняка возникло бы, будь он в нормальном состоянии, тут же бы и развеялось — у Олега ничего не удерживалось внутри: ни гнев, ни тайны. Что называется, язык без костей.

— Вышиб я из них новую! Эта-то, ты говорил, на металлолом только и годилась: тормоза ни к чёрту, сцепление ни к чёрту, масло течёт! Её и чинить-то без толку, а тут на тебе, новая, с конвейера! — Олег словно трубку с кислородом подключил к нему своими словами.

— А мне полагается что-нибудь за моё калечество из-за твоей машины, которую и «чинить-то без толку»?

Олег затормозил. Евгения мотнуло вперёд.

— Благодари бога, что я с тебя не деру за аварию! — сказал резко, но тут же замурлыкал примиряюще: — Тысчонку подкину!

— Тысчонку?! — Больше ничего Евгений сказать не смог, потерял сознание. И очнулся, когда Олег плеснул в него водой.

Шумело, постукивало вокруг, как во время дождя, свесил к нему светлую голову фонарь.

— Не лезь в штопор, Женька. Знаю, ты не виноват. Не обижу. Подкину пару.

«В суд пойду! — хотел сказать Евгений и проглотил слова: платить-то нечем за тот суд. — Значит, тормоза ни к чёрту? И сцепление ни к чёрту? И масло течёт? Что же ты вешал мне лапшу на уши, что машина исправна?» — хотел спросить, но язык больше не повиновался.

«Можно найти адвоката, который возьмёт деньги, если выиграет дело», — пришла простая мысль. Но додумать её не смог. Сейчас — спать. Только спать.

«Жопа» — бунт против Олега. Разрыв отношений.

3

Адвокат пришёл к Евгению сам. В полдень разбудил его настырным звонком.

Евгений едва дотащился до двери.

— Меня прислала к тебе доктор Тамиша. Тамиша говорит, ты сбежал из госпиталя, так как тебе нечем платить. Значит, ты нуждаешься в помощи. А ещё Тамиша говорит, ты ездил на неисправной машине, что означает, у тебя плохой начальник. Можно предположить, что он недоплачивал тебе, если он даже не берёг твою жизнь. Я так понимаю, у тебя нет денег нанять адвоката, чтобы получить свои деньги. Вот и я, твой адвокат. Я нужен — разрешить все твои проблемы. — Такую речь произнёс парень, скромно улыбаясь. — Зови меня Пол. Я выиграю твоё дело и треть возьму себе, идёт?

Он не был густо чёрным. Чуть смуглый, полукровка. Высок, импозантен, тонок в талии и широк в плечах. Крахмальный воротник. Костюм и ботинки киноактёра, играющего богача.

— Ты, наверное, танцуешь легко, — сказал ему Евгений, валясь на тахту.

— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Пол.

Ровные блестящие белые зубы, без одного дефекта. Евгений прикрыл ладонью рот — у него не хватает трёх и многие нуждаются в ремонте.

— Угадал. Хобби. Занимаюсь. Выступаю. Ну, рассказывай, что знаешь о своём боссе.

И сам не понимая почему, Евгений выложил ему всю историю отношений с Олегом.

— Судя по тому, что у него новая машина, он времени зря не терял и вышиб из них все мои деньги. Неизвестно, с кем надо судиться. Они не имели права отдавать деньги ему.

— Говори телефон, — улыбнулся Пол.

— Тебе дать ручку и бумагу?

— Зачем? У меня не голова — компьютер, каждое слово отпечатано, попало на свою полку, а в нужную минуту тут как тут. Очень удобно. Никаких проблем.

— И телефоны?

— И телефоны. Один раз услышу, хватит. Учиться было легко. Разберусь в лучшем виде. Не только эти деньги вытащу из твоего Олега, но и те, что он раньше замотал.

Не успел Пол уйти, заявился Илька:

— Чего двери не запираешь? У меня в пять важная встреча, всё равно работа уже не получится. Эксперимент идёт целый день. И уж очень ты меня разбередил. Ездил в госпиталь. Сказали — сбежал. Узнаю почерк. Значит, ещё поживём. Итак, у меня до автобуса час двадцать. Не будем попусту тратить время. Начинаем сеанс психотерапии. Что там у тебя в детстве осталось примечательного?

Евгений ещё не успел остыть от разговора с Полом. Пол щедро отвесил ему своей энергии и веры, и они держали его в сидячем положении. И хотя голова плыла отдельно в чёрно-сером мареве, энергия Пола распирала его.

Так, значит, Илька не снится ему? Он в самом деле приехал в Америку? И в самом деле пришёл к нему?

Илька — из другого измерения. Моргает, щурится, как от света.

Они с Илькой и Михаилом встретились на рубеже двух эпох.

До Второй школы он фактически был калекой — чуть не половину жизни проводил в больницах и санаториях.

— Чего смотришь, как на ископаемое? Не узнаёшь? Чего молчишь? Язычок проглотил? А ну, давай, говори. Не можешь сам сообразить, с чего начать, я подтолкну тебя. Ты говорил, у тебя полиомиелит и ты долго не мог ходить. Как же ты и когда оказался на ногах?

И он заговорил. Рассказал, как отец поставил его на ноги.

Я

— Раньше всего начали работать плечи. Отец привязывал бинтом руки к костылям, те упирались в плечи, и деться было некуда. Костыли надо было как-то переставлять. И приходилось удерживать на них тело! Очень важно это делать на грани: либо ты упадёшь, либо костыль передвинешь. Какое-то время пробегал так — без ног. Отец это увидел, костыли выкинул и заставил меня ходить. Это совпало с Венгрией. Ходить-то ходил, а всё равно подолгу валялся