Сказки уличного фонаря - Павел Лаптев

Лаоцзы поморщит свой широкий лоб как обычно на эти действа друга, от чего станет похожим на пупырчатый огурец и ответит:

— Это, Паньгу, нужно считать все от обратного… В противном случае мы не были бы здесь, на Марсе и не предавались бы сейчас вселенской медитации в саду красных камней… Отстань, а, не мешай… — и опять закроет глаза.

— А ты, Хуанди, что думаешь? — будет приставать Паньгу к другому другу.

— А? — как впервые услышит вздрогнувший Хуанди и быстро разгладит свою маленькую грушевидную бородку, — Ну, что ты за человек. Больше тебя с собой не возьмём.

— Да, ладно, вам. Носить в черепе мозг и использовать его на десять проц…

— Тьфу! Все сбил. Ну, чего тебе? — не к делу разгневается Лаоцзы.

— Да я говорю, как жили-то, ходили вокруг, да около. Гору книг написали. А все ни о чем. — пристанет как метеор к обшивке корабля Паньгу.

— А какие знания можно получить, Паньгу! — Хуанди теперь вспылит, брови нахмурит и все-таки не устоит поучить. — Зная только о существовании протонов, нейтронов, электронов, да еще нейтрино еле-еле поймать. Какие? Никакие… Так, для быта, да развлечений немножко изобрести….

— Да, скукота была и…

— Ребятки, — Потирая шею, стараясь успокоиться Лаоцзы прервет друзей. — Что вы все относительно себя мерите, а? Спросите черепаху, не знающую медиакультуру, как ей без неё? Да, нормально. Вся суть в том, что не знаешь — лучше спишь.

— В этом-то и парадокс! — обрадованный затеянной беседой Паньгу крикнет под купол. — Зачем незнающему знания, зачем знающему забыть знания! Обретший знания уже не будет прежним, а неимеющий знания будет другим, обретя их!

— Паньгу, — Хуанди по плечу стукнет Паньгу, остудив молодой пыл, — Парадокс заключается в том, что у знаний должен быть носитель. Вот и всё. А знания существуют независимо от носителя. Наш любимый Марс существует независимо от того, знает ли о нем черепаха.

— Кхы! А ей он не нужен, — закашляет Паньгу. — Кхы! Много существует во вселенной вещей, которые друг с другом никак не соотносятся. Марс и черепаха, мужчина и женщина…

— Все отстаньте, ребята. Говорящий не знает, знающий не говорит. — никак не успокоившийся вибитый из медитации Лаоцзы руками замахает.

И Паньгу замахает вслед, шутя издеваясь.

— Умный какой даос нашелся!

— Умный, умный… — постарается не обратить внимания Лаоцзы. — Ладно. Паньгу мне друг, но…

— Истина дороже.

— Нифика-а… Спокойствие и умиротворенность дороже… Да, — Лаозцы решив перевести тему покажет вперед на самый конец сада камней, где будет расти персиковое дерево и мерным тоном проговорит. — Посмотрите лучше на это божественное персиковое дерево… Вкусите плодов бессмертия… Забудьте про дерево… Станьте деревом…

Все трое мужчин замолчат и обратят взоры вперёд. Неподвижные, они будут сидеть так несколько минут, когда сзади подойдет дроид-шарпей и противно гавкнет.

Все вздрогнут и каждый что-то пробурчит. А Хуанди первый не выдержит и крикнет на шарпея:

— Сколько тебе раз загружать — постепенность — истина! Медленный прогресс есть порядок эволюции… Подошел, походил вокруг, потерся. Мы бы тебя увидели, поняли, что время вышло… А ты — гав! Как током по нервам.

— Да уж, — Лаоцзы глаза протрет ладонями поняв, что день вечер для медитации потерян. — Лучше бы кота купили. Иди лучше чай принеси.

Шарпей постоит немного, переваривая сказанное, но в силу слабого процессора поймет только последнее, рявкнет и, махая хвостом, удалится.

Друзья как один посмотрят ему во след, а Паньгу тоже потрёт глаза, поморгает и посетует:

— Я вообще не сторонник бытовизации дроидов. Они еще не совершенные для быта. И для идеального общества они еще слабы…

Над куполом, совсем низко, что закроет весь купол, проплывет солнечный парусник.

Все трое теперь взглянут вверх и Лаоцзы смекнув теперь пошутить над молодым человеком, хитро улыбаясь, скажет:

— Ты только пойми, Паньгу. Люди поздно пришли к пониманию перевернутости мира. Попытки философского осмысления мироздания заканчивались дуальностью. На каждое учение придумывалось антиучение. А на самом деле мир — перевёрнут.

— Это мы ещё не проходили… — заинтересуется Паньгу и нервно почешет живот.

— Первый курс… Салаги. Вот давай, встань на голову.

— Зачем?

— Чтобы понять.

— Ладно, — согласится пойманный Паньгу и грузно попытается встать на голову.

— Что ты ему мозги перевертываешь, Лаоцзы? — Хуанди мелко засмеется.

А Лаоцзы подмигнет ему и ответит:

— Ничего. Тяжело в ученьи — легко в полете.

Паньгу упрется головой о камень и, подпрыгнув, с третьего раза оторвет ноги от него и уперевшись руками, качаясь встанет на голову.

— Вот. Чего видишь? — стараясь не рассмеяться, спросит Лаоцзы.

— Всё перевёрнуто. — пуская слюни выдавит покрасневший парень.

— Попробуй послать мне мыслеобраз. Я закрываю глаза… Ага, так…Вот…Угу… Надо же молодой, да либидный.

— Чего он тебе посылает? — шопотом спросит заинтересованный происходившим Хуанди, быстрыми движениями поглаживая бородку.

Тяжело дышащий Паньгу прокряхтит:

— Так… красота. Тихо… А я буду Ректором… Ага… Моделирую поведение… Вода, какая вода, где такая вода, на Земле? Как кино двадцатого века… От куда ты таких терминов набрался? Начитался всякой лженаучной литературы… Ну, ну…

Арида испугается случившимся с дроидом и крикнет:

— Ректор, Ректор, ты чего?!

— У меня сбой… Вот всё. Занес информацию в ячейку исключений и неразгаданных теорем, — тряся головой произнесет робот.

— Молодец, — постарается вернуть его к логике Арида, — Теперь исключи в исключениях, что возможно одним из решений уравнения Шредингера будет диск на небе. Логично?

Ректор посмотрит на луну, потом медленно проговорит:

— Логично… — задумается и быстро-быстро пролепечет. — В теории о перевёрнутости пространства-времени есть ин-логика и янь-логика, по древней шовинистической теории хромосомного различия, как мужская и женская и… которые взаимопроникая друг в друга создают цельную картину мироздания, которая есть антипод теории хаоса… Зеркальность мироздания предполагает наряду с движением времени вперед, движение назад, дарвинизм… эволюция… антиэволюция… и точка пересечения этих времён есть решение… — снова задумается, быстро подойдет к воде, зайдет в неё, присядет и поплывет.

— Ректор, ты куда? — уже не зная то ли смеяться, то ли пугаться крикнет ему девушка.

Дроид, быстро разводя руками, пытаясь совладать с тянувшим вниз отяжелевшим сюртуком, запрокинув голову вверх, направив выпученные глаза на луну и пуская изо рта захлынувшую воду пробубнит:

— Я нашёл решение уравнения Шредингера в отношении законов мироздания и объективной реальности, присущей индивидуальному восприятию порядка вещей и являющемся исключением из правил, а потому образуюшего сеть новых самоорганизующихся и развивающихся правил и законов, рождающих новые и новые вселенные, прямо пропорциональные количеству индивидуумов и флуктуационно растущие в геометрической прогрессии, расширяясь в четырехмерном измерении, каждая в своей плоскости, пересекающиеся друг с другом для образования все новых картин, возвеличивающих своего Создателя…

— …возвеличивающийх своего Создателя… — пролепечет Паньгу, перевернётся и упадет на камень, больно отбив задницу.

— Устала голова… — потрет пятую точку.

— Да, — усмехнется Лаоцзы, — У тебя одни девушки на уме…

— Чего на уме? — Хуанди не расслышит и спросит.

— Да, Арида? — подтвердит Лаоцзы у Паньгу.

Паньгу кивнет.

— Девушка и вода и лунная дорожка… — покачает головой Лаоцзы, — Да, вот я и говорю, что телепатия возможна в перевёрнутом, так сказать валетном варианте… Это одно из доказательств. А в общем, желание белого оборачивается чёрным и наоборот. Слово ДА оборочивается отрицанием. Поэтому люди на Земле никак не могли создать идеальное общество.

— А демократия? — тут же найдётся Паньгу.

— Это не идеал, но лучшее в количественном факторе. Демократия есть такой же обман, как и другие формации в силу — как мы только убедились, слабости от какого либо воздействия человеческого мозга. Технологии внушения, пиар-науки — готов любой президент… И, забегая вперёд, скажу, что учение о валетности мироздания впервые в истории позволило создать идеальное общество… И еще… — Лаоцзы похлопает по плечу Паньгу. — Зародыш этого учения лежит в христианской ортодоксии.

— Это как? — Паньгу затылок почешет.

Лаоцзы закроет глаза, немного помолчит и скажет монотонно:

— Блажени нищии духом, яко тех есть царствие небесное. Блажени плачущии, яко тии утешатся. Блажени кротцыи, яко тии наследят землю. Блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся. Блажени милостивии, яко тии помиловани будут. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят. Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся. Блажени изгнани правды ради, яко тех есть царствие небесное. — Лаоцзы откроет глаза и посмотрит хитро на Паньгу, — То есть не возвышайся Паньгу и будешь возвеличен. Правильно, Хуанди?