Тролли и легенды - Пьер Певель

правильные слова больше никак не выстраивались в голове. Она уже не знала, как перевести разговор на интересующий ее вопрос, поэтому задала его напрямую:

— Помнишь ли ты форму гор вокруг тебя, когда ты выходил из пещеры своей матери?

Йотун склонил голову набок, так что его глаза расположились вертикально — один над другим. Он уставился в пространство, похоже, задумавшись. Силье невольно тоже наклонила голову.

— Там было острое, рядом плоское, а потом острое, острое и острое, — сказал он через мгновение.

Силье предпочла бы описание поточнее.

— Эти острые, они были все одна гора или несколько?

Тролль выпрямил голову, пожал массивными плечами и опустил их, отчего взвились клубы пыли. Он видел этот пейзаж разве что ночью; горы просто вырисовывались силуэтами на фоне звездного неба.

— Острые одинаковой высоты? — спросила девушка.

Спрашивала она без особого воодушевления, поскольку все зависело от расстояния, которое ночью оценить невозможно.

— Не знаю, — ответил тролль.

Силье перебрала способы описать родные места йотуна, но, похоже, с ее описаниями северного сияния и звезд дело ладилось плохо. А камни, березы и ели попадались повсюду. Через полчаса девушка наконец уселась, немного удрученная.

— Почему Силье Нильсен грустная? Она собирается делать слезы?

— Нет, но я бы хотела помочь тебе найти мать. К сожалению, я тебе, наверное, вряд ли смогу помочь.

— Почему ты хочешь помочь Хрунгниру? Силье Нильсен потеряла свою маму?

Силье покачала головой. Нет, но она не смогла бы сказать — было ли это хуже, чем потерять бабушку. Она не осмелилась признаться ему, что в ту, первую их встречу как раз убегала от матери.

— Хрунгнир найдет маму, надо только набраться терпения.

Силье подняла лицо к огромному существу, не зная, жалеть его или завидовать. Она решилась задать вопрос, который уже некоторое время не давал ей покоя:

— А ты сумеешь ее узнать после стольких лет? Моей бабушки нет в живых уже почти три месяца, и я начинаю с трудом вспоминать ее лицо. Я все еще помню ее улыбки, взгляды, но боюсь потерять ее образ, — пробормотала Силье. — Ты еще помнишь лицо своей матери?

Тролль убежденно кивнул. Он сунул руку в карман своего поношенного кожаного одеяния и вытащил комок ткани, старой, как само время.

— Однажды Хрунгнир нашел гномский камень в форме мамы. Хрунгнир с тех пор его прятал.

С невероятной для таких гигантских рук деликатностью он расправил грязную ткань, словно лепестки цветка, и обнажил миниатюрный серебряный самородок внутри.

— Можно мне взять и посмотреть? — спросила девочка.

Тролль, с засверкавшими при виде своего сокровища глазами, согласился.

Силье взяла кусок чистой руды и уважительно покрутила его. Кусок блеснул в свете лампы тролля. Он был размером с палец девочки и вдвое его толще. На две трети его длины он был весь в буграх, а оставшаяся треть выглядела волокнистой и растрепанной, как будто боги, когда создавали эту руду, ухватились за кончик и тянули. Чтобы увидеть в нем женственную фигуру, требовалось изрядное воображение, если только она не состояла исключительно из здоровенных асимметричных ягодиц, более чем внушительных грудей, столь же непропорциональных, и огромной массы волос над этим всем. Не то чтобы особенно безобразная, мать Хрунгнира уж точно не принадлежала к числу тех йотунских женщин, которые вскружили бы голову богу Одину. Но Силье воздержалась от того, чтобы высказывать это замечание вслух. Перед ней был кусок минерала, который чудесным образом вызывал в памяти его владельца женщину, и она с удовольствием тоже заимела бы такой волшебный камень или что угодно другое, чтобы образ бабушки являлся ей не только во сне. Мормор похоронили по деревенскому обычаю, со всеми ее вещами, с которыми ей предстояло жить после смерти, как при жизни. Кроме кресла перед камином от нее ничего не осталось.

Силье положила драгоценный кусок породы обратно в его матерчатое вместилище. Как сумел Хрунгнир подобрать такую маленькую вещицу такими большими пальцами, когда впервые нашел? Должно быть, ему потребовалось немало терпения, чтобы взять ее, решила она, когда увидела, с каким трудом он укутывает старой тканью свое сокровище, прежде чем убрать его.

— А твой отец?

— Его забрали гномы до рождения Хрунгнира.

Все же у Силье настолько худо с семьей дело не обстояло. По крайней мере, с отцом она время от времени виделась.

Заодно они обсудили, чем у кого бывали заняты дни. Жизнь тролля проходила в рытье скалы киркой, выбрасывании камней в подземную пропасть, а потом поедании кореньев перед тем, как в одиночестве улечься на землю в маленькой пещере глубоко в горах. Девочка рассказала о своей семье и признала, что ее жизнь, если сравнивать, протекала живо и захватывающе — даже когда ей было до смерти скучно.

— Это цветочек? — неожиданно спросил Хрунгнир, указывая на горечавку, заткнутую за корсаж Силье.

Девушка вынула растение и протянула его ближе к глазам йотуна.

— Мама Хрунгнира говорила, что цветочки бывают разноцветные. Один раз она сорвала несколько и принесла в пещеру при свете факела. Это какой цвет? Он как глаза Силье. Хрунгнир уже не помнит.

Ей и в голову не приходило, что в мире троллей встречаются лишь оттенки серого, черного и бурого.

— Синий. Это горечавка, — сказала она. — Пожалуйста, я и тебе подарю.

Она приподнялась и пропустила цветок между двумя кусками кожаной робы тролля. Крошечная синяя точка была почти незаметна среди массы серых мышц и потертой кожи. Хрунгнир наклонил голову набок, чтобы полюбоваться ею; его глаза снова встали друг над другом по вертикали.

— Синий, — повторил он. — Синий, как горечавка. Синий, как глаза Силье Нильсен.

Девочка улыбнулась. Она оправила на себе тесноватый корсаж и слегка зарумянилась. Ей часто говорили, что ее глаза цветом почти как горечавки, но никто и никогда не говорил этого с такой непосредственностью и искренностью.

— Мне лучше вернуться. Я обещала маме быть дома к обеду. В следующий раз я принесу тебе букет из горечавок. Они повсюду, и в этом году они ранние. И другие цветы принесу тебе тоже.

— Как мама Хрунгнира?

— Да. Если тебе хочется.

— Да, Хрунгниру бы очень понравилось. Хрунгнир вспоминает, что мама часто находила цветы рядом с семью реками, которые падали с неба.

Число заставило Силье застыть.

— Ты говоришь о водопадах? — потребовала она.

Йотун, похоже, не понимал этого слова.

— Где вода падает с горы? — уточнила она.

Хрунгнир кивком одобрил.

— Семь водопадов рядом друг с другом?

Выпяченная челюсть шевельнулась в знак подтверждения, не понимая, что из этого следует. Силье запрыгала от радости:

— Это водопад Семи Сестер! Он совсем недалеко от моего дома! Я обожаю