Тролли и легенды - Пьер Певель

Она распрямилась, прислонившись к стене пещеры, и отряхнулась. Ее плащ порвался, а бюнад находился в плачевном состоянии. Хотя она его терпеть не могла за то, что он был ей слишком мал, она бы нипочем по доброй воле не довела его до такого состояния. Теперь Фриде его никогда не надеть. Оценив количество сосновых иголок и грязи в волосах, Силье прикинула, что лицо у нее должно быть черным как уголь. Она провела по нему рукой, чтобы хоть как-то стряхнуть пыль, но безрезультатно.

Тролль снова предложил отнести ее к выходу. Учитывая боль в лодыжке, Силье согласилась и осторожно устроилась в его ладони. Она оперлась на руку йотуна, чтобы лучше держаться, и при этом коснулась теплой, бугристой на ощупь кожи — одновременно плоти и камня, с постоянно осыпающимися складками. С первым же шагом тролля она почувствовала себя перышком, ее несли, словно хрупкую королеву. Хрунгнир опустил руку, только согнул кисть; ноги Силье почти касались поверхности, а сама она, казалось, летела в нескольких дюймах над землей. Хрунгнир был удивительно деликатен, пусть даже он утрамбовывал полы в шахте просто вышагивая по ним. Его лампа освещала гигантский коридор, который выглядел несравненно приятнее, чем на пути в ту сторону, несмотря на завесы паутины и торчащие корни, тщетно искавшие воду.

Обратная дорога очаровала девушку. Она мысленно возблагодарила богиню Фригг за это волшебное приключение.

— Ты совсем один или тут есть еще тролли? — вдруг спросила она Хрунгнира.

В черных косеньких глазах промелькнула глубокая печаль. А потом, похоже, в каменном уме вдруг всплыло воспоминание, вызвавшее у тролля неуклюжую улыбку:

— Когда Хрунгнир был маленький, Хрунгнир и мама смотрели, как пляшут огни в небе, ночью.

Силье улыбнулась, поняв, о чем он говорит: она тоже любила разглядывать северное сияние вместе со своей бабушкой. Она не видала его уже несколько месяцев, словно с бабушкой исчезли и эти чудесные мгновения.

— И гномы забрали Хрунгнира, потому что он был сильный… и Хрунгнир больше не видел маму.

Лицо Силье потемнело. Хотя всего несколько часов назад она сама желала навсегда расстаться с матерью, Силье решила, что вырывать тролля из родных рук — это несправедливость. Она нашла поступок гномов чудовищным, и понадеялась, что никто из них не пережил ярости дракона, которого те потревожили в южных краях.

— А ты не думал ее поискать?

— Да, вот почему Хрунгнир долбит!

— Ты роешь гору, чтобы найти свою маму?

Тролль кивнул с довольным смешком, словно признаваясь в каком-то ребячестве, которое давно скрывал от гномов. Силье не стала обращать внимания на безобразную гримасу, радостно перекосившую его физиономию; ее ошеломило недоумие тролля. Он рыл гору, веря, что однажды наткнется на пещеру своей матери, не осознавая, насколько грандиозная перед ним задача. Даже если это была правильная гора, какие у него были шансы найти ее?

— Почему бы не выйти и не попытаться найти дорогу?

— Свет делает плохо.

Это правда, Мормор говорила, что тролли под солнечными лучами превращаются в камень. Силье вспомнила догадки и слухи о гигантских лицах, которые можно было увидеть на скалах фьорда. Бабушка рассказывала, как тролльские боги — римтуссер — проиграли войну с богами Асгарда. Некоторым удалось спастись в кровавой бойне, которая унесла даже их отца Имира, первого из существ. Многие из них, охваченные горем при виде людского мира, созданного из его останков, ушли глубокой ночью и сели ждать восхода солнца. С первыми лучами рассвета тела воинов-великанов превратились в камень и слились с горами, чтобы земля сохранила память об их былом существовании. Боги Асгарда попытались затопить статуи, заполнив долины водой и создав фьорды, но даже когда ледники весной таяли, лица всегда возвышались над уровнем моря.

— Но ты можешь поискать ночью! — воскликнула она.

— А что, если Хрунгнир не найдет пещеру до рассвета? Мама говорит, что тролли выходят наружу днем, когда нет надежды. А у Хрунгнира она есть.

Силье замолчала. Она не могла разрушать его мечты, доказывая ему нелепость его способа поисков матери. Однако этот разговор испортил все волшебство этой встречи.

Когда Хрунгнир поднял ее наружу из шахты на своей кирке, чтобы не попадать под солнечные лучи, Силье почувствовала тяжесть на сердце оттого, что оставляла тролля наедине с его одиночеством и ограниченностью его слабого рассудка.

— Спасибо, Хрунгнир! Тысяча благодарностей за эти мгновения, проведенные вместе, — сказала она, используя любимую формулу учтивости своей бабушки. — Могу ли я вернуться и навестить тебя, когда моя лодыжка почувствует себя лучше?

Тот буркнул из темной глубины своей норы:

— Вот еще, гномы сказали прогонять смертных мужей!

Подобного ответа Силье не ожидала. Она возразила:

— Но я не муж! Я девушка!

Тролль, казалось, надолго задумался:

— Ну, тогда да! — объявил он наконец.

Силье хихикнула.

— Итак, до скорой встречи, Хрунгнир! Береги себя!

— До встречи, девушка Силье Нильсен!

Девочка поднялась, на сердце у нее полегчало. Она не бросала Хрунгнира в одиночестве посреди его шахты. Она вернется.

* * *

С поврежденной лодыжкой Силье никак не могла продолжать путь в Фюглестадватнет. Судя по положению солнца, было уже далеко за полдень. Что вполне естественно, девочка отправилась назад в свою деревню. Обратный путь дался ей тяжело, и из-за крутых склонов она проделала его значительную часть на собственном заду. По счастью, ей подвернулась деревяшка, которая под конец дороги послужила вместо костыля.

Солнцу наконец-то вздумалось направить свою колесницу к линии горизонта, когда в поле зрения появилась Морвика. На крыши домов, покрытые молодыми побегами травы, лег золотистый закатный оттенок. За маленькими окошками, зажатыми между толстыми бревнами, горело несколько свечей. Кое-кто из деревенских уже улегся в постель. Было поздно, даже очень поздно для этого времени года. Силье подумала, что мать наверняка накричит на нее. Знала бы она, как близка была к тому, чтобы вообще больше не увидеть свою дочь! Но все это уже было неважно. Силье ни о чем, кроме Хрунгнира, не думала, и ничего ей не хотелось, кроме одного — рухнуть на кровать.

— Силье! Во имя Одина, что с тобой случилось? — воскликнул Кнут, внезапно появившись на повороте тропы.

Заходящее солнце залило сиянием светлые волосы юноши, а его серые глаза с ужасом смотрели на нее. Неужели она такая страшная на вид?

— Упала в яму, — проворчала она, мало расположенная любезничать с этим типом.

— Ты поранилась?! Хочешь, я помогу тебе дойти до дома?

Она могла бы возразить, что досюда добралась сама и могла бы и до конца дойти без него, но, честно говоря, была измотана. И мысль о