Тролли и легенды - Пьер Певель

знаю, где искать, мама! — крикнула Силье, не дав ей времени задать вопросы. — Мать Хрунгнира возле водопада «Семь сестер»!

— Кто такой Хрунгнир? — тут же спросил Рюрик, появляясь из-за юбки Соньи.

— Представляешь, водопад Семи Сестер, — продолжала Силье, не обращая внимания на брата. — Это знак богов!

— Кто такой Хрунгнир? — появляясь в свою очередь, потребовал Ингвар.

— Что с тобой стряслось? — только и смогла сказать Сонья, пытаясь вытащить младшую дочь из лохани со стиркой.

— Кто такой Хрунгнир? — продолжал расспросы Рюрик.

— Пустяки, — ответила Силье, отмахнувшись от объяснений. — Хрунгнир был так счастлив, что ему захотелось потанцевать в шахте, и потолок пещеры обрушился. Я могу его отвести сегодня ночью!

— Пустяки? — выкрикнула Сонья, выхватывая из белья Фриду. — Этот тролль может убить тебя, даже не заметив того, а ты говоришь — пустяки!

— Тролль? — воскликнул Рюрик.

— Ты видела тролля? — вторил ему Ингвар.

А Фрида поверх всего добавила свои вопли, потому что ей хотелось снова залезть в грязное белье. Силье спрашивала себя — и зачем она вернулась объяснять, что собралась делать. Впервые она испугалась, что мама будет переживать из-за ее опоздания, а в результате ей пришлось столкнуться с неодобрением своих планов и домогательствами братьев, которые желали знать, какого роста тролль и чем он питается. Обсуждение превращалось в кошмар.

Сонья отпустила Фриду, чтобы та перестала орать, и потребовала от мальчиков прекратить прыгать туда-сюда. Силье воспользовалась этой возможностью:

— Но это был несчастный случай, мама. Он понял. Я ничего не беру и больше не вернусь в пещеру. Хрунгнир расширит мой лаз в шахту, как только сядет солнце, а я буду только направлять его. Он большой. Хоть ночи сейчас короткие, мы легко доберемся к водопаду до рассвета. О, скажи «да», мама, скажи «да», я тебя умоляю! Он не видел свою мать уже по меньшей мере двести лет! А я знаю, где ее искать.

— Я хочу пойти с тобой! Я хочу увидеть тролля! Хочу узнать, такой ли он, как говорила Мормор!

— Я тоже, я тоже!

Рюрик и Ингвар мнили себя уже в пути. Можно было с уверенностью сказать, что наутро новость об этом разнесется по всей деревне. Фрида хлопала в ладоши вместе с ними в своей постирочной лохани. Все были готовы отправляться вдоль фьорда в самую темень, но мать громким криком заставила всех замолчать:

— И речи быть не может, чтобы кто-то выходил из дома посередь ночи, даже чтобы помочь троллю!

Проигнорировав немедленное поднявшееся нытье, она добавила:

— И даже возвращаться к этому не будем. По ночам здесь бродят полчища волков и медведей. И их любимая пища — дети, потерявшиеся в темноте.

Если Рюрик с Ингваром этому аргументу вняли, то Силье не сдавалась. Она была уже достаточно взрослой, чтобы в одиночку разгуливать днем, не боялась темноты и умела ориентироваться в ночи с факелом! Она знала дорогу наизусть! Тролль защитит ее от любых ночных зверей! Она зашла слишком далеко, чтобы останавливаться.

Сонья понимала желание дочери, но в глубине души чувствовала, что все не может быть так просто. Встреча с троллем оставалась исключительным событием, она не могла произойти случайно. Сонья страшилась, что три Норны соткали темную судьбу для ее дочери. Она боялась силы тролля, боялась его наивности, боялась хрупкости Силье, боялась жестокости богов.

— Я отпущу тебя повидаться с ним и посмотрю, в каком состоянии ты вернешься. Я не могу быть во всем полностью уверена, — ответила она.

— То есть ты не можешь во мне быть уверена, — тут же подчеркнула девочка.

— Ну что ты, иначе я бы тебя не отпускала на встречу с ним.

— Поэтому, пожалуйста, скажи «да». Он рассчитывает на меня, я буду осторожна, он будет осторожен, я в нем уверена.

Сонья хотела бы снова сказать «нет», но прикосновение ладони девочки, сжимающей ее руку, чтобы убедить ее, заставило ее растаять. Силье могла остаться в пещере до ночи, могла пойти к водопаду, ничего ей не сказав. Сонья прекрасно понимала это. Пожалуй, это был первый раз, когда юная девица не просто делала первое пришедшее в голову, не задумываясь, что другие могут волноваться. Она должна была довериться ей.

— Пожалуйста, мама.

Сонья опустила свои зеленые глаза долу и сдалась. Дети радостно закричали, а Фрида даже вывалилась из лохани.

* * *

Небо окрасилось в оттенки оранжевого, а щеки Силье — красного. Девочка карабкалась по склону к пещере тролля, спеша изо всех сил. Она не стала переодеваться, поскольку не хотела рисковать своей новой одеждой — даже если не собиралась спускаться в пещеру. Она просто, сняв одежду, как следует вытряхнула ее, расчесала светлые волосы — скорее чтобы смахнуть пыль, чем уложить их, — и вымыла лицо и руки, чтобы лучше выглядеть. Чувствуя тревогу матери, Силье, чтобы успокоить ее, подробно расписала все, что собиралась делать. То, что она накинулась на пищу как людоед, хотя после смерти бабушки совсем потеряла аппетит, похоже, подбодрило Сонью больше, чем ее объяснения.

Путешественница нагрузилась навряд ли легче, чем с утра. Она надела толстый шерстяной плащ, а тяжесть веревки сменилась весом трех факелов, засунутых за спину, и фляги, перекинутой на ремне через плечо. Мать, однако, настояла на том, чтобы она зажгла факел перед тем, как отправиться в путь, и постоянно держать его в руке было утомительно. Сонья хотела видеть, как движется по склону ее дочь, и прежде всего — убедиться, что она избежит в сумерках неприятных встреч со зверями. К счастью, мотивации у Силье хватило, чтобы ее не смущали уставшие руки.

Девушка добралась до пещеры тролля как раз к тому моменту, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом. Она в тысячный раз перекинула факел из руки в руку и наклонилась над отверстием.

— Я здесь! — крикнула она.

— Хрунгнир тоже! — к огромному удовлетворению услышала она в ответ.

— Солнце зашло! Тебе можно выходить!

Она резво отскочила подальше назад, и когда раздался удар кирки, похвалила себя за своевременность. Земля раскололась и обрушилась, поглотив камни и почву вокруг дыры. Троллю потребовалось не более трех ударов, чтобы расширить вход настолько, чтобы он сам смог пройти. Осыпь образовала в его шахте откос, и тролль выбрался по нему наружу.

Сердце Силье бешено колотилось. У йотуна же выход из подземелья родил столько эмоций, что что они словно изливались из всего Хрунгнира настоящим водопадом счастья. Он смеялся. Смеялся, касаясь земли в сосновых иголках, смеялся, лаская кору и ветви сосен, смеялся, глядя, как на небе одна за другой загораются звезды, смеялся от удовольствия, когда снова пробуждались детские