Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

— Я в любом случае подумывал взять выходной, — объяснил он. — Воспользоваться служебным автомобилем и прокатиться в Стокгольм. Поехали вместе, если есть желание, оттянемся там. По мне, пиво гораздо вкуснее дома, чем в этом захолустье.

— Думаю, я останусь, — сказал Бекстрём. — Зато ты мог бы оказать мне услугу.

— И какую же? — Рогерссон подозрительно посмотрел на него.

— Вот ключи от моей квартиры. — И Бекстрём передал их, прежде чем Рогерссон успел отказаться. — Ты не мог бы заехать и взглянуть на Эгона, — объяснил он. — Дать ему немного пожрать и так далее. Все написано на банке, но важно, чтобы ты следовал инструкции, — добавил он.

— Еще что-нибудь? — спросил Рогерссон. — Я должен передать ему привет от хозяина, посидеть и поболтать с ним, взять его с собой оттянуться в город?..

— Достаточно, если ты дашь ему немного пожрать, — сказал Бекстрём.

Вернувшись в отель и восстановив жидкостный баланс, Бекстрём набрал номер Карин. Как ни странно, она не ответила, хотя сама звонила ему несколько раз в течение дня. Бекстрём не принадлежал к любителям наговаривать сообщения на автоответчик. Поэтому взамен разговора он «приговорил» еще пару пива и вдобавок несколько рюмок шнапса в качестве катализатора мыслительной деятельности, поскольку ему требовалось обдумать ситуацию, и в конце концов оказался в ресторане, где не обнаружил никого из своих коллег, что, впрочем, его нисколько не удивило. Кнолль и Тотт, наверное, сидели в комнате одного из них и обсуждали их дело, в то время как малышка Сванстрём, скорее всего, лежала, обняв ногами бедра коллеги Левина, и думала совсем о других вещах.

«На большее они не способны», — подытожил Бекстрём и заказал большую порцию коньяку, чтобы голова работала лучше.

Как раз в то время, когда Бекстрём пытался стимулировать свои мозги с помощью перебродившего и прошедшего дистилляцию винограда, состоялась манифестация в память о Линде Валлин. Через неделю после того, как она ушла в мир иной, и в тот день, когда ей исполнилось бы двадцать один год, если бы она еще оставалась среди живых. Пара сотен жителей Векшё прошли от городского отеля до дома, где ее убили, повторив маршрут Линды навстречу смерти. При такой погоде никто, естественно, не осмелился использовать факелы, но перед ее подъездом образовалось кольцо из горящих свечей, в центре которого поместили цветы и большой портрет жертвы. Губернатор произнес короткую речь. Ее родители были убиты горем и не смогли принять участие. Но пришло много полицейских из разыскной группы, которые проделали весь путь вместе с печальной процессией, и еще немало их коллег, заботившихся о том, чтобы им и другим скорбящим никто не помешал. Бекстрём и его помощники отклонили предложение присоединиться, выполняя правило, уже несколько лет действовавшее в их организации. Персоналу Государственной комиссии по расследованию убийств запрещалось принимать участие в мероприятиях, непосредственно не связанных с их служебными обязанностями. И примерно к концу короткой церемонии Бекстрём также покинул бар отеля.

Поскольку ситуация, похоже, зашла в тупик, он вернулся к себе в номер, еще раз позвонил малышке Карин (по-прежнему наткнувшись на ее автоответчик), и в то самое мгновение, когда положил трубку, ему в голову пришла первая за этот вечер конструктивная идея.

Почему бы не посмотреть порнофильм? И как устроить все наилучшим образом, чтобы оплату не включили в его собственный счет?

Уже через четыре секунды он нашел ответ на свой вопрос.

«Наверное, все дело в коньяке», — подумал Бекстрём, спустился к стойке дежурного администратора, позаимствовал ключ от комнаты Рогерссона, завалился на его свежезастланную кровать и нажал кнопку того из двух каналов для взрослых, который выглядел наиболее привлекательно, если судить по программе. Затем он выпил принесенное с собой пиво, «приговорил» остатки прибалтийской водки, тоже прихваченной из собственных запасов, плюс две полубутылки вина, по совершенно непонятной причине оставшиеся в мини-баре Рогерссона и напрасно захламлявшие его, и вскоре настолько захмелел, что, только закрыв один глаз, мог сфокусироваться на трясущейся на телевизионном экране заднице главной героини. В тот момент Бекстрём, скорее всего, просто отключился, поскольку, когда пришел в себя снова, беспощадное солнце светило ему прямо на живот (он ведь забыл задернуть занавески), время приближалось к десяти утра, а в телевизоре показывали тот же самый подпрыгивающий женский зад, который он наблюдал, засыпая предыдущим вечером.

Быстро приняв душ и переодевшись в чистое, Бекстрём спустился в ресторан позавтракать. Там практически никого не было. Только в дальнем конце зала в своем обычном углу сидели Левин и малышка Сванстрём.

«И где все чертовы стервятники?» — подумал Бекстрём, нагружая себе на тарелку приличную порцию яичницы с ветчиной и колбасками, к которой он, при мысли о вчерашнем, добавил несколько филе анчоусов и горсть таблеток из баночки с болеутоляющим, предусмотрительно поставленной ресторатором рядом с кусочками соленой селедки.

— Здесь свободно? — спросил Бекстрём, садясь рядом со своими коллегами. — Неужели мои тайные желания сбылись и кто-то потравил всех падальщиков? — добавил он и указал на пустые столы вокруг.

— Если тебя интересуют журналисты, то, я полагаю, ты не смотрел телевизор, — сказал Левин.

— Рассказывай, — приказал Бекстрём и, подцепив вилкой филе анчоуса, отправил в рот в компании с тремя таблетками от головной боли. Потом он запил все это несколькими большими глотками апельсинового сока и с шумом выдохнул воздух.

— Вчера поздно вечером состоялся большой свадебный банкет в Далбю около Лунда, и аккурат во время свадебного вальса там появился бывший парень новобрачной. У него с собой был АК-4, и он разрядил в присутствующих целый магазин, — объяснил Левин.

— И чем все закончилось? — спросил Бекстрём.

«Феноменальные колбаски здесь готовят, — подумал он. — Стоит прикоснуться ножом, и жир прямо брызжет из них».

— Все как обычно, — сказал Левин. — Я позвонил коллегам в Мальмё, и, если верить им, невеста, жених и мать невесты мертвы, в то время как два десятка гостей попали в больницу с ранениями различной степени тяжести. От шальных пуль, осколков мебели и прочей ерунды.

— Цыгане, — сказал Бекстрём, и это звучало скорее как констатация факта, чем как прямой вопрос.

— К сожалению, вынужден тебя разочаровать, — возразил Левин на удивление спокойным тоном. — Фактически все участники события уроженцы тех мест. Так же как, впрочем, и сам стрелок. Он вдобавок командир группы тамошнего отряда самообороны и, кстати, по-прежнему гуляет на свободе. У тебя есть еще вопросы? — поинтересовался Левин.

— Где Тотт и Кнолль?

— Возможно, в здании полиции, — ответил Левин, поднялся и отложил в сторону салфетку. — Поскольку я и Ева свободны, мы собирались прокатиться до моря и искупаться.

— Удачи вам. Обоим, — пожелал Бекстрём.

«Не забудьте передать привет жене, мужу и детям», — мысленно добавил он.

За неимением лучшего Бекстрём после обеда заглянул на работу. Настроение там было не ахти, а что еще можно было ожидать в его отсутствие, но Кнутссон и Торен находились на месте за своими компьютерами, рьяно барабаня по клавиатурам, как два дятла.

— Как дела, парни? — спросил Бекстрём.

— Все идет своим чередом, спасибо за вопрос, — ответил Кнутссон.

По словам Кнутссона, работа немного затормозилась в связи с выходными, но проверка ДНК развивалась согласно плану. Уже удалось взять пробу у пятидесяти человек. Все согласились добровольно, никто не стал выступать, и половину из них уже отсеяли. В Главной криминалистической лаборатории трудились засучив рукава, а убийство Линды лежало у них наверху в куче приоритетных дел.

— У нас будет ответ по остальным на следующей неделе, — сказал Торен. — Мы получаем новые пробы постоянно. И этого парня мы обязательно возьмем, особенно если все обстоит так, как ты думаешь, Бекстрём.

«Ну да, — подумал Бекстрём. — А как же иначе. И в чем проблема?»

— Какие у вас планы на вечер? — спросил он.

— Мы собирались перекусить немного, — ответил Торен.

— В каком-нибудь спокойном местечке, — уточнил Кнутссон.

— Потом думали пойти в кино, — сказал Торен.

— Здесь в городском кинотеатре проходит отличная ретроспектива старых фильмов, — объяснил Кнутссон.

— Показывают «Двадцатый век» Бертолуччи, — сказал Торен.

— Первую часть, — уточнил Кнутссон. — Она явно лучшая. Вторая порой кажется затянутой. Или ты так не считаешь, Петер?

«Они, вероятно, педики, — подумал Бекстрём. — Пусть они сами и все коллеги постоянно рассказывают о бабах, с которыми они якобы были, эти двое, скорее всего, педики. На кой черт иначе ехать в Векшё, чтобы идти в кино?»