Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов

посмотрел на меня исподлобья, упершись в незнакомый, но очевидно баронский герб на плаще, вздохнул и поплелся к нашему столу. Дошел. Руки за спиной, сопит, всем видом показывает своё нежелание тут находиться.

Поворчав, я достал медную монету в пять денье, с глухим звоном бросил на стол. Ну, вроде подействовало.

— Хозяин заведения, какое отсюда расстояние до Норбанн-Порта? Скажем, сколько дней ехать?

— Кхе. Управляющий, не хозяин. И я никогда не бывал в тех краях. Но. Тут был недавно один странник, который хвалился, что доехал за семь дней из Тулузы. А от неё до Норбанна ещё столько же. Наверное. Спросите купцов на рынке. Тех, кто ходит с караванами. Что-то ещё?

Он потянулся за монетой.

— Да, ещё. Сколько народа живет в городке, как много судов, и кто тут заправляет?

— В стране Бюжей, правят Бюжи, — управляющий посмотрел на меня как на идиота — У них резиденция в Сан-Гуине, это на соленом озере, к югу. В Ла-Тесте живет, по меньшей мере, полторы тысячи человек и Бог знает сколько проезжих, мореходов, бродяг и торговцев. Корабли вы можете наблюдать, дойдя до порта. Не знаю, сколько их. Всегда есть. Мы тут не совсем город. Страна Бюжей, это все земли, залив и равнина, а в заливе много селений и стоянок. Мы — самое лучшее. Будете вина? Я заработал монету?

Молча отдал ему монету, мы расплатились за завтрак и пошли. Хотелось спать, но сначала действительно дойдем до порта.

Пока шли, начал считать. По словам грека от Конкарно до этого места никак не меньше четырехсот морских миль. Кот шел со скоростью пять-шесть узлов днем и несколько медленнее ночью. Причем что такое этот узел, я не знал. Всего путешествие заняло семь дней. Допустим, примерно одна седьмая от четырехсот это пятьдесят семь. Столько мы проходили за сутки морем? Пятьдесят морских миль?

Ладно, а по суше? Лье это столько, сколько тяжеловооруженный пехотинец с окованной дубиной в трясущихся руках может пробежать за час. Лошадь галопом может и шесть лье в час, только она от такого темпа умрет, несмотря на отличный тракт древних, от Бордо на юго-восток. Значит, поскачут легкой рысью и пройдут допустим двадцать лье за день. Ну, может отец торопить станет, тогда и тридцать. Монахи аббатства говорили, что от западного берега до берега Древнего Прованса примерно сто лье. В теории всего три-четыре дня. По идеальной прямой. В реальности дорога будет петлять, участки похуже, леса, топи. Если обычный странник доедет за десять, то отец одолеет и за пять. Обратно медленнее, с матерью и ребенком. Туда, сюда и там. Три недели, самое меньшее.

Без карт тяжело. Расстояния никто не мерил, направления приблизительные. Дикость.

Ну, хорошо. А как быстро он разберется? Вдруг та девушка беременна так, что вот-вот родит. Отец останется там и будет ждать, чтоб ребенок родился и хоть немного окреп для дальней дороги. По его указанию, если он не вернется через четыре месяца, мне нужно одному возвращаться в замок. Причем подчинюсь ли я этой отцовой идее вопрос спорный.

Сколько не считай, определенности нет. Зато Ла-Тесте, или если совсем полностью, Порт-Ла-Тесте-Де-Бюж — вовсе не дыра. Находиться тут приятно. Тепло, ветерок, улицы сравнительно чистые, некоторые мощены битым камнем и идут к морю. Придется погостить.

Повёл норда на разведку. К морю. До порта кривая уличка брела между небольших аккуратных домиков, расставленных просторно, с огороженными садиками-огородиками. То там, то тут текли ручейки, мелкие, но чистые. Простенько и красиво. Ближе к порту всё чаще попадались пустыри. Это сильно отличалось от вонючего скопления хибар в Конкарно. Минут пятнадцать ходьбы, и у моря.

Наверное, это такой правильный порт, о котором говорил когда-то тот старый мореход, который сам из Ливана, но родом из Венеции. Небольшие суда стоят возле деревянных пирсов. Прямо возле них — высокие, без окон, деревянный здания. Склады, мастерские. Кружатся чайки. Народу, правда, не видать.

Даже не доходя до воды, стало понятно, что Аркошонский залив, или как его тут называли — залив Бюжей, огромный. Другая сторона в дымке на горизонте. Посреди залива серо-зеленое пятно. Островок. И действительно, полно судов. Лениво покачивался небольшой баркас, скорее всего, рыболовный.

Остановился. Всё ясно и так. Повернулся к своему саттелю.

— Снорре, скажи, а это похоже на твой родной город?

— Немного напоминает.

— А где бы ты в своем городе искал ночлег? Место для «пожить»?

— Ну, вы же родня Бюжей. У них свой замок. Купите в ювелирной лавке расшитый пояс для старшего из них и дурацкое колье для дамы. Ступайте в гости. Вас напоят, накормят и поселят жить. Ну, расспросами замучают, конечно. А меня к слугам определят. Тоже покормят. Так и проживем.

— Херня эта твоя идея. Бухать как чёрт со скучающими хозяевами земли. Три недели подряд? Два месяца? И жить как бедный родственник на попечении. К тому же вдалеке от моря, не приглядывая за корабелами. Представь, что никаких Бюжей нет.

— Ну, представить такое трудно, в любом месте есть свои благородные. Тогда корчма?

— Оставим это как запасной вариант. Ещё идеи. Давай, думай, ты же Искатель.

— Помню — помню. Себе на жопу приключений искатель.

— Не обижайся. Ну, вот у нас есть деньги. И мифическая свобода. Не покупать же дом. Хотя, тебе понравились домики, как мы шли сюда?

Снорре насупил брови, задумался. Он действительно имел талант что-то искать и даже находить, но обычно это касалось вещей приземленных.

— Я бы взял дом в ренту. Временно, внаём. Надо понять, какие дома пустуют и у любого есть свой хозяин. Сторгуемся. Только дайте мне о цене говорить, а то благородного да богатого каждый норовит обжулить. Обычно про пустые дома знают трактирщики, они больше всех общаются с людом. Торговцы на рынке. Ещё гробовщики и староста селения.

— Гм. Молчу, откуда информация у похоронных работников. Оставим старосту, пойдем в корчму. Только другую, тот управляющий мне не понравился.

* * *

Валент от нашей просьбы сделал задумчивое лицо. Это был хозяин «другой» таверны, молодой поджарый парень с огромной улыбкой, который кормил и поил нас. Встретил, сразу же познакомился, усадил, сел сам, тоже кушал и угощал вином собственного производства. И думал. Когда особо задумывался, улыбка спадала с его лица, оно становилось неожиданно серьезным.

— Эй, Карлита, — крикнул он служанке, — позови хозяйку.

Про свою жену он уже сказал, что зовут её, как и его, Валентина. Где-то в доме играет их сынишка — маленький Артемий.

— А что такое Спарта в названии заведения? — поинтересовался я.

— Дедушка