Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов

мой грек. Воевал, странствовал. Потом сошел в ближайшем порту, купил разорившуюся опустошенную таверну у пьянчуги — сына бывшего владельца. Своими руками восстановил. Назвал Спарта. Это город такой большой в Греции. Правда, тут разве что мореходы знают о существовании самой Греции. Дед был из заморской деревеньки Аниссарос. Так что что я — Валент Аниссарос. Правда его и отца, а потом и меня всё чаще Ла-Спарта называют, в честь названия кабака. Так что я местный. А вот Валентина Алессандро у меня — испанских кровей.

Валентина тем временем пришла, учтиво поздоровалась, познакомилась со мной, убрала черный локон, поклонилась, я встал и по этикету ответил ей легким поклоном. После церемонии знакомства, она плюхнулась на лавку и нахмурила черные брови на супруга.

— Ну, ты нальешь мне вина?

— Да, дорогая.

Мы чокнулись за знакомство, выпили. Я вспомнил свой тост в Вороньем замке, последующую бойню, тряхнул головой, прогоняя наваждение. Тем временем остальные активно обсуждали вопрос поисков жилья с критериями приличности, отдельной территории и наличия колодца, на чем настаивал Снорре.

Пока Валент принялся, запинаясь, приводить один за одним варианты, ссылаясь на имена и описание, которые мне ровным счетом ни о чем не говорили, Валентина его перебила.

— Вон, — она ткнула пальцем куда-то в сторону побеленной стены и презрительно нахмурилась на мужа, — вон дом. Ну, помнишь, Марисса там жила, которую морячок зарезал. Ну, которого ещё шеф ла гвардии Анри Лев через два дня повесил. Ну, вешали ещё не у нас на площади, а в Местрасе, пришлось закрываться и переться туда. Ты ещё ребенка хотел на казнь взять, болван. Помнишь?

— А-а-а-а-а. Ну да. Марисса. Отец её Паткси с моим отцом немного дружил, он ещё на ломоту в спине жаловался. Помню, конечно. А кто сейчас владелец?

— Сестра её старшая с мужем. Ты же с ним знаком, его вроде Марцель зовут. Вечно хмурый такой ходит. В жилетке своей дебильной.

Я не лез в разговоры. Обрисовалась ситуация, что буквально через пару домов по той же улице хижина. Старшие поумирали, дети повзрослели, разъехались, младшая дочь жила одна, привела в дом корабела, она её по пьяни зарезал и пытался скрыться на отходящем когге, его отловили и весьма оперативно повесили за злодеяние. А дом уже больше года хотят, да не могут продать. Снорре пустился в рассуждения о том, что дом тут нечего делать построить, земли полно, пошел к старейшине, дал пару монет взятки за пустующий участок, купил бревен на рынке, кирпичей, всё такое — и построил. Зачем за готовый переплачивать?

За этими разговорами Валент послал служанку за хозяевами дома.

— У вас на севере, знают про грюйт или грюйс? — спросил Валент. — Когда варят пиво, его надо сразу же пить. Не хранится, скисает. Церковники догадались добавлять в конце варки грюйт, то есть тайную смесь горных трав. Может три недели не киснуть. Можно торговать или растягивать питьё, полезно для трактирного дела. Хотя и тошнит от такого пойла, будто сено жевал. Многие монастыри варят пиво с грюйтом. Но! Дорого. И купить смесь возможно только в монастырях или храмах. Только у монахов. По-гречески такое называется «монополия». Конечно, любой дурак может пойти в холмы и леса, набрать разной травки, примерно подобрать состав, высушить и истолочь, получиться что-то похожее. Вот только его быстро изловит тот же монастырь. И, глядишь, тебе уже инквизиция раскаленную кочергу в жопу засовывает с вопросом, не колдун ли ты? Никакой дурак травку по холмам собирать не станет, если ему шкура дорога. На этом монополия и держится. И нарушить её никак нельзя. Говорят, германцы пробуют что другое добавлять в пиво, чтобы и церковников не злить и пиво не скисало так быстро. Можжевельник, имбирь, мёд. Хмель какой-то. В общем, мы на юге пошли по другому пути. Делаем сладкий сидр из яблок, груш и любых подходящих фруктов. Зимой — вино. А вот и хозяева дома.

Прикончили бутыль вина, начали вторую. Большой толпой, вместе с домовладельцами пошли к тому дому.

Никакой нумерации или обозначений не было. Назывался он просто — «дом с елкой», потому что во дворе росла итальянская кривоватая сосна, посаженная неизвестно кем, зато дающая отличную тень перед домом. Ласковый ветерок с Басконского моря прогонял пьяную сонливость.

Жильё находилось действительно через три хозяйства от Спарты. Изгородь, сложенная из местного камня, высотой до пояса, калитки нет. Неровный квадрат двора, часть из которого заросла полевыми травами, вероятно — огород, часть засажена чахлыми деревцами. Дорожка протоптана к домику. Низенький, побеленный снаружи, с плоской темно-желтой черепичной крышей.

— На крыше по ту сторону дома есть площадочка с навесом — с видом знатока заявил Валент. — Подниматься надо по лестнице прямо со двора. Старый Паткса забирался наверх и сидя на стуле смотрел на море. Ну, или от жены прятался. Надо и мне такую сделать.

— Я тебе сделаю! — нахмурилась Валентина и притворно замахнулась на мужа.

— А где колодец? — напомнил Снорре.

Колодец нашли. Запущенный, с черной водой и без ведра. Но есть. А туалет вообще отдельное каменное сооружение с покосившейся дверью, хоть сразу пользуйся. Снорре сделал мне знак, после которого я отошел, а саттель принялся с неожиданным жаром торговаться с собственниками о размере ренты.

Мне понравилась тень от ёлки, вернее сосны. Росли деревца поменьше. За домом был сарайчик и большой навес, крыша которого теперь обвалилась. Из-под обломков выглядывали отсыревшие дрова.

У меня никогда не было своего жилья. Строго говоря, я и теперь стану жить с прожорливым нордом, но всё равно, происходящее для меня какое-то откровение.

Раньше, чем я, прогуливаясь, обошёл вокруг дома, состоялась сделка, по серебряному су за первый месяц и три четверти за последующие. Деньги перекочевали к обрадованным неожиданным доходом домовладельцам, и они ушли. За ними и Валентины, пригласив, как устроимся — снова в Спарту.

Мы остались одни. Можно сказать, что дом арендовали без осмотра. Сказалось отсутствие жизненного опыта, мы оба молоды и местами довольно глупы. Про нашу глупость стало понятно, когда почти сразу же не смогли отпереть дверь. То есть она снабжена огромным встроенным в дверь замком и ключ дали, только он от влажности и редкого использования намертво заржавел. Мою идею высадить дверь после короткого совещания отвергли, потому что потом нам же её и чинить. Норд полез в окно, благо ставни открывались.

Пришлось временно обходиться вообще без дверей.

Коридор, огромная по крестьянским меркам кухня с пыльной печью, три комнаты и даже ход в небольшой подвал, куда я нечаянно чуть не