Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов

раз, оно чувствуется как огромное живое существо. Дорога без всякого предупреждения заканчивается, распадаясь на несколько тропинок. Ориентируясь по наитию, выходим к задней стене какого-то склада, где неизвестный шутник нарисовал непропорциональную большегрудую женщину в морских волнах. Оказываемся на площади перед пирсами.

Снуют мореходы, зазывала малюсенькой пивной орет раскатистым басом, разносчик воды с большим глиняным сосудом на спине, едва не наступает на ноги.

В уголке навес, где улыбчивый беззубый торговец предлагает купить выловленную утром рыбу. На рынке дороже, зато у него можно и пожаренную. Раскаленные угли в передвижной кованной емкости. Несмотря на жару — они не вызывают отторжения, их тепло приятно, пахнет едой и готовкой. За грабительские двенадцать денье берем две жирные жареные рыбины и по огромной лепешке.

Несем в руках, горячие рыбины прямо на хлебе, пропитывают теплом, соком, с рыбин капает на камни, на песок. Норд несет плетеную сумку с вином и полотнищем для вытирания.

Слева от береговой впадины, где располагался порт, широченные, сравнительно чистые пляжи с бело-желтым песком, огромные, пустые, свободные. Ни корабелы, ни местные не имеют привычки купаться в море.

Море. Пляж. На береговой линии никого, не считая пары бродячих псов, беззаботно бегущих краем моря. Пляж манил меня. Медленные теплые волны, чистый ровный песок. Кое-где кучи разнообразного морского мусора, которые неизменно привлекали Снорре Искателя, с тут же подобранной палочкой. Разгребает, шепчет что-то под нос, мечтает о кладе или хотя бы подарке от моря. Кучи — источник деревяшек по размеру от небольшой палки до огромного ствола, выбеленных и вымытых морской водой до неузнаваемого состояния. Из них по вечерам получался отличный костер. Над головой чайки, в центре залива Бюжей небольшой островок, где у них нечто среднее между домом и местом собраний.

Уплетать рыбу сидя в грязной одежде у кромки воды недалеко от порта, когда кругом кружат чайки с явно воровскими намерениями — удивительное, пронзительное удовольствие.

Никогда еда не доставляла мне столько наслаждения. Тело изнывает от блаженства. Впервые Снорре лезет в воду сам без понуканий и приказов. Длинные волны подбрасывают вверх и вниз, щедро пенятся, вода чистая, теплая, несет небольшие кусочки водорослей. То там, то тут, снуют мелкие любопытные рыбки. Плещемся, плаваем. Я все ещё плохо держусь на воде, но, когда ныряю, тело как-то само управляет процессом, скольжу как рыба, отталкиваюсь от дна, плаваю с открытыми глазами, хотя потом они будут побаливать. Кружу под водой долго, вызывая гнев норда, он никак не привыкнет что я могу провести без воздуха очень и очень много времени, наверное, так долго, что могу взять в руки камень для тяжести и по дну дойти до ближайшего причала.

Накупавшись вволю, выползаем на берег. Опять хочется кушать, но уже не так остро.

— Пойдем, как обсохнем, в Спарту, а, Снорре?

— Пойдем, когда это я от еды отказывался? Но надо и дома начать готовить. На рынке купить мяса, масла и покашеварить. Крупы я уже взял.

— Можно. Только завтра. Сегодня охота купаться.

Норд кивнул и извлек из своей сумки бутыль, открыл, понюхал, сделал мощный глоток и передал мне. Я охотно выпил, хотя и подумал с сожалением, что надо бы не каждый день пить. Норд говорит, что рыцари только и делают, что дерутся, тренируются, трахают каких поймают крестьянок и бухают до одури. В этом смысле я нетипичный рыцарь.

Что мне нравилось в Снорре, он никогда не удивлялся. Не удивлялся, что я умел лечить. Что не притрагивался к женщинам, как, впрочем, и к мужчинам, животным или предметам. Тема секса для меня пока непостижима, хотя в моем возрасте у многих уже есть по несколько детей. Норд не удивился, когда я перебил на открытом пространстве несколько десятков бойцов и когда побежал пешком в замок, припустив быстрее лошади. Не так уж много в своей жизни знал мой саттель, но выясни он, откуда я и что за существо, кивнул бы и спросил, есть ли что пожрать? И при этом всё, что знал — держал в своей голове. Не обсуждал даже со мной. Причем это не выглядело как мужественное охранение тайны Короны и Святого Престола. Нет. Вот он сидит с абсолютно тупым видом. Руку тянет за бутылью. Вот пьет. Отмахивается от чайки. Снорре — он такой.

— Погнали ещё скупнемся? — позвал я.

* * *

Мотыга давалась тяжело. То есть любое орудие требует тренировки, практики. Но почему-то меч сразу лежал в руке как влитой. Топор на тренировках перемещался в руке вверх и вниз легкими перехватами как по волшебству. А вот мотыгой надо рубить вниз, чуть подтягивая к себе при ударе, чтобы отковырять куски земли, которые неприятно попадали в сандалии. Переворачивать комья, неуклюже разбивать.

Приводил в порядок двор. Как это часто бывает, автором моих страданий был я сам. Норд без огонька пытался меня от этого дела отстранить, но сам-то был занят приготовлением огромной порции каши на открытой кухне во дворе. Благодаря этому не видел моих кривляний. Уже легче. Не люблю, когда у меня что-то не получается и это видят другие. Не то, чтобы я считал свои действия идеальными, наоборот. Но пристальное чужое внимание, которое преследует любого рыцаря — раздражало.

Мы приводили в порядок хозяйство. Запустение коснулось буквально всего. Там почистить, тут выкинуть.

Свалку организовали у себя же в углу хозяйства. Территория двора-огорода была огромной и упиралась в неровность местности, некое подобие холма или пригорка, который был совершенно пуст. Надо бы исследовать его.

В любом случае не хватало ручья. А так бы хотелось, чтобы рядом была вода, водоем, все цветет и пахнет. В ручье я мог бы купаться. То есть, конечно, после моря достал пару ведер и аккуратно вылил на себя, но было адски холодно и неудобно, к тому же разлилась лужа.

Теперь я хотел обкопать всю плоскость от сорняков. Может, даже что-то посеять. Дорожки — укрепить имевшимся в изобилии камнем и кирпичом. Нашел огромный плоский глиняный кувшин с широченным горлом. Промыл ведром воды. Емкость огромная, на дюжину ведер, такую только на телеге возить. Установил повыше на земле, опёр на здоровенные камни, частично наполнил водой из колодца. Получилось слегка кривовато, с наклоном. На удивленный взгляд норда ответил, что солнце хоть немного согреет воду и можно будет мыться. Ну, то есть — бессмысленное для него занятие.

Теперь вот мотыжил пространство под деревьями, вырубая сорняк и ненужный подлесок. Можно ходить в любом направлении. По идее деревца плодовые, но ни цветов, не плодов не наблюдается.