Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов - Эдвард Беллами

что ни одному парню не нравится, когда у него на плече висит электрическая лампочка, то ли потому, что не было возможности приглушить свет, пока он не загорится уютным приглушенным светом, как газ, когда его регулирует умная девушка, я не могу сказать, но в результате Салли не получила ни одного предложения с того дня, как отец осветил ее лампой накаливания. Сначала она умоляла его дать ей керосиновую лампу, а когда он отказался, она долго плакала и сказала, что он хочет, чтобы она умерла старой девой. Именно это, вероятно, и произошло бы, если бы не сообразительность молодого человека, который приходил навестить ее еще до того, как зима совсем закончилась, и каждый раз приносил с собой свечу. Салли зажигала свечу, а затем отключала фонарь на весь оставшийся вечер.

– У профессора Ван Вагенера была кошка, которую он считал животным с большим вкусом к науке, и ничто не могло осчастливить его, пока он не снабдил кошку электрическим налобным фонариком. Ему было очень трудно закрепить светильник на голове кошки, потому что, хотя она, казалось, всегда с большим интересом наблюдала за его экспериментами с разными предметами в его химической лаборатории, она провела черту под электричеством и возражала против освещения, как и все остальные люди в доме. Однако профессор не захотел ее слушать и в первую же ночь, когда лампа была в рабочем состоянии, он отправил кошку на кухню и приказал ей искать мышей. Говорят, что на следующее утро, когда горничная спустилась вниз, она обнаружила около пяти тысяч мышей, лежащих на кухонном полу, слишком напуганных, чтобы думать о побеге. Кошка сидела посреди комнаты, освещенная ярким светом, и не обращала ни малейшего внимания на мышей, а просто облизывала котлеты и говорила себе, что, в конце концов, в электричестве есть немалая польза. Она никогда не делала ни малейшей попытки поймать мышей, считая, что было бы не по-спортивному воспользоваться их состоянием. Девушка же просто издала один громкий крик, а затем выбежала из кухни и упала без чувств на пол в прихожей, разбив при падении головной фонарь и вызвав большой переполох в доме. Профессор спустился, собрал мышей и вынес их в корзине. Говорят, что их было около бушеля, но я не сомневаюсь, что это было преувеличением. В любом случае, дом был полностью очищен от мышей; и то ли профессор утопил свою полную корзину, то ли просто выпустил их где-то на улице, я так и не узнал. Я подозреваю, что он их выпустил, потому что это то, что ученый человек сделал бы наверняка.

– В семье профессора был один человек, которому не нравилась возня с электрическим освещением. Это была миссис Ван Вагенер. Люди говорили, что она была женщиной с сильным характером, и, конечно, мы все знаем, что когда говорят, что у женщины сильный характер, подразумевается, что она может быть очень неприятной, и обычно это так и есть. Миссис Ван Вагенер никогда не нравились научные привычки ее мужа. Она говорила, что некоторые мужчины не ложатся спать допоздна из-за виски, а некоторые – из-за науки, но из них двоих она предпочитала мужчину, который увлекался бы виски. У миссис Уотерман, которая жила по соседству с миссис Ван Вагенер, был муж, который пил много виски, и миссис Ван Вагенер часто говорила ей: "Моя дорогая, не горюй! Когда Уотерман напивается, вы знаете, где он, но когда мой муж приступает к работе в своей лаборатории, я никогда не знаю жив ли он в эту минуту, и все ли в целости и сохранности, или он взорвал себя и разлетелся во все стороны на миллионы кусочков." Видите ли, профессор несколько раз взрывал себя, что вызвало у его жены некоторое предубеждение против химии, хотя он никогда не причинял себе особого вреда, за исключением того, что потерял глаз.

– Ну, как я уже говорил, миссис Ван Вагенер была категорически против электрического освещения, и ничто не могло заставить ее носить его на голове. Она пошла на компромисс, надев фонарик, пристегнутый к поясу, но пожаловалась, что от него очень мало толку, когда она хочет читать или шить. "Каждый раз давай мне старомодную керосиновую лампу", – обычно говорила она. "Когда-нибудь это электричество взорвется и убьет всех нас". Кстати, вы когда-нибудь замечали, что женщины всегда верят, что электричество может взорваться? Я помню, когда в нашем доме в Нью-Берлинополисвилле установили электрические колокольчики, моя тетя, которая вела у меня хозяйство, обычно предупреждала слуг, чтобы они никогда не приносили зажженную свечу близко к проводам, опасаясь поджечь электричество и взорвать дом. Что бы вы ни говорили о женщинах, вы не можете искренне думать, что у них научный склад ума.

– Была одна вещь, которая беспокоила профессора. У него был электрический фонарь, вмонтированный в верхушку шляпы, как я, кажется, вам уже говорил. Это было нормально, когда он отправлялся на прогулки, но дома это было не так удобно. Каждый раз, когда профессору требовался свет, он должен был либо позвать горничную, либо свою дочь, либо свою жену, либо ему приходилось надевать шляпу. Теперь у него появилась привычка читать в постели, и ему было очень неудобно ложиться спать в шляпе, что ему и приходилось делать, если он хотел, чтобы зажегся свет. Однажды его осенила счастливая мысль, и он сказал своей жене, что наконец-то решил проблему своего головного света.

– От стеклянного глаза мало толку, разве что для вида, и это всегда раздражало Профессора, с тех пор как он начал носить стеклянный глаз. Теперь он видел, как сделать этот глаз полезным и обеспечить себе самый удобный свет, который когда-либо был у человека. Его идея состояла в том, чтобы сделать стеклянный глаз с волокном накаливания посередине и питать его от аккумуляторной батареи в кармане жилета. Итак, он принялся за работу, и, будучи очень изобретательным мастером, а также человеком, до краев увлеченным наукой, он изготовил стеклянный глаз, который невозможно было отличить от естественного, насколько это было возможно, и в центре которого горел электрический свет мощностью в шесть свечей.

– Это был самый большой успех, который когда-либо имел профессор. Куда бы он ни шел после наступления темноты, этот глаз сверкал и освещал путь. Когда он хотел читать, его свет находился в самом удобном месте, где только мог быть. Тонкие провода, которые тянулись от него к жилетному карману, были спрятаны под