Паническая атака. Избавиться раз и навсегда! - Андрей Владимирович Курпатов

Мышцы вообще чуть ли не «гвоздь программы» стресса: именно они должны «вынести нас с поля боя». А когда ты в ситуации стресса, ты как бы в эпицентре сражения, а потому хочется бежать отсюда со всех ног.

Но приличный человек не должен показывать пятки при первом удобном случае и кулаки – при втором. И возникает парадоксальная ситуация: напряжение есть, а куда его девать – неизвестно. Вот мышцы приличных людей и выкаблучиваются, как могут: у нас возникают мышечные спазмы, судороги, тики и т. п. Ничего сверхъестественного в этом нет.

Но если у тебя свело мышцу, как кажется, ни с того ни с сего, на ум приходят самые дурацкие мысли: «Что со мной? Почему меня не слушаются мои собственные руки и ноги? Может быть, это инсульт?!» От подобной «смелой идеи», разумеется, становится ещё хуже, ещё страшнее, а мышечный спазм только усиливается.

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

Фаина Раневская

С другой стороны, напряжённая мышца чувствуется далеко не так, как мышца расслабленная. Зачастую она и вовсе не ощущается!

Помните историю из русской сказки, где Змей Горыныч вгонял Ивана в землю? Сначала по щиколотку, потом по колено, а затем и по пояс. И вот очень меня в детстве удивляло: а в какой момент Иван, находящийся вроде как по пояс в земле, вдруг срывается с места и движется в том или ином направлении?

Представьте: вас закопали по пояс в землю – сможете ли вы сорваться с места и побежать? Нужно ли вам время на то, чтобы выкопаться? Вне всякого сомнения, нужно – и время, и выкопаться.

Но не значит ли это, что Иван и не был закопан? Отвечаю авторитетно: значит! Потому что не был он закопан, просто от ужаса он стоял «как вкопанный» – свело у него ноги так, что он их не чувствовал.

На фоне стресса мышечная чувствительность действительно изменяется.

Перенапряжение мышц нарушает микроциркуляцию тоненьких нервных отростков, которые отвечают за чувствительность, а человеку начинает казаться, что его ноги стали ватными, совершенно расслабленными или даже отнялись.

Зарядка – это чепуха. Здоровым её делать не нужно, а больным нельзя.

Генри Форд

Представьте: вы в стрессе, а мозг не понимает, какую команду давать мышцам – бежать прочь или оставаться на месте? В результате напрягаются и те мышцы, которые отвечают за сгибание (мышцы-сгибатели), и за разгибание (разгибатели). Ни туда ни сюда…

Вот мы и «стоим как вкопанные» на «ватных ногах», да ещё и с судорогой. Разумеется, ни о каком параличе здесь речи не идёт и никто тут не закопан. Но одномоментное напряжение сгибателей и разгибателей создаёт эффект, что «ноги тебя не слушаются».

Последнее же можно вполне интерпретировать как инсульт! «Если тебя ноги не слушаются, значит, это паралич, значит, инсульт!» Но значит ли? Впрочем, когда у тебя в душе страх сходится с гневом, борьба с бегством и выбора никак не сделать, тебе уже что угодно привидится.

Счастье – это хорошее здоровье и плохая память.

Ингрид Бергман

Сдавление же нервных окончаний этим напряжением может вызывать чувство онемения (при напряжённых мышцах, образно выражаясь, можно «отсидеть ногу» и не садясь), покалывания, мурашек и т. п. Поскольку аналогичные симптомы часто встречаются и у человека, перенесшего инсульт, то не странно, наверное, что мысли о подобном заболевании закрадываются в голову в момент панической атаки.

То, что такой вывод является ошибочным, достаточно очевидно, ведь у больного с инсультом специалист выявляет целый комплекс специфической симптоматики, которой во время панической атаки нет и быть не может. Но для этого надо знать, из чего этот «комплекс» состоит. А в противном случае можно решить, что головокружения, чувства «пульсирующего сосуда в голове» и онемения достаточно. «Всё, жизни конец!»

Случай из психотерапевтической практики

«Какими бывают мужчины?»

Однажды Алёна упала в обморок в общественном месте, и с тех пор у неё появились навязчивые страхи. Она стала бояться выходить из дома, переживая из-за того, что снова случится обморок и люди будут на неё смотреть, комментировать.

На момент нашей встречи Алёне было 42 года. Мы стали обсуждать её состояние, и выяснилось, что неприятные переживания, связанные с подобной ситуацией, были у неё ещё задолго до того, когда она сама впервые пережила нечто подобное…

Второй муж Алёны, с которым она прожила шесть лет, страдал эпилепсией. И порой его приступы могли произойти прямо на улице. Алёна очень стеснялась этого, потому что это привлекало внимание окружающих. Вокруг всегда быстро образовывалась толпа, но в глазах зевак не было сострадания, Алёна видела в них лишь брезгливость и отвращение. Никто не хотел помочь, лишь поглазеть. Однажды Алёна услышала, как кто-то сказал: «Такая молодая и с таким живёт»…

Как это часто бывает у людей с эпилепсией, характер мужа был тяжёлый, могли случиться вспышки практически беспричинного гнева. И около четырёх лет назад на фоне незначительной ссоры он очень сильно избил Алёну – вплоть до серьёзного сотрясения мозга.

Алёна с трудом выходила из этого состояния. Но как только ей стало легче, она сразу уехала на родину – к родителям, которые остались жить в Армении. Т ам-то с ней и произошёл первый обморок на улице, в людном месте.

После черепно-мозговой травмы у Алёны время от времени поднималось артериальное давление – не слишком существенно, но ощутимо, до 145/90 мм ртутного столба.

Впрочем, это неудивительно: такие подъёмы давления – одно из возможных последствий черепно-мозговой травмы. Но плюс ещё смена климата, от которого Алёна уже успела отвыкнуть. В тот день было очень жарко и душно. Всё это вместе плюс стресс от переезда и всей сложившей ситуации, по всей видимости, и спровоцировали приступ слабости, который Алёна интерпретировала как «обморок».

С этого момента у Алёны и возник страх выходить на улицу, а ещё просто находиться на солнце. При этом если мы учтём все факторы, то увидим, что у Алёны были сформированы крайне неприятные воспоминания о том, как реагировали люди на эпилептические припадки её мужа.

Нельзя не учитывать огромное внутреннее напряжение, которое испытывала Алёна в связи с необходимостью что-то делать дальше. Очевидно, что нужно было обсудить с мужем произошедшее и, возможно, даже развод. Но учитывая его нрав,