Чёрный хребет. Книга 4 - Алексей Дроздовский

– Нет, – говорю. – Мне надо поговорить, и мы поговорим.

Снова невнятное бормотание.

На этот раз я трясу его сильнее, из-за чего его дряблое тело начинает болтаться по кровати. Крепко сжимаю его плечо, чтобы он не смог вырваться. Однако он и не пытается.

– Я занят, – говорит. – Я сплю. Оставь меня в покое.

– Эта деревня заражена порчей. Я намерен выяснить, где находится её источник и уничтожить. Но до тех пор, пока я не получу вразумительного ответа, тебе нормально поспать не удастся.

Мужчина закрывает ухо рукавом рубашки, стараясь спрятаться от моего голоса. Он похож на очень пьяного человека, которого заставляют подняться и куда-то идти. Он сделает всё возможное, чтобы остаться в своём положении.

– Просто ответь на вопросы, – говорю. – И можешь спать дальше.

– Уйди...

– Что здесь происходит? Почему вы все такие медленные?

– Замолчи... пожалуйста... умоляю...

– Почему вы так долго спите, а когда просыпаетесь выглядите так, словно хотите вернуться обратно в кровать?

– Это всё варзод... иди... иди туда...

Машет рукой в сторону окна.

Смотрю на простирающиеся до горизонта тучи. Долину, скрывающуюся во мраке.

– Что такое варзод? – спрашиваю.

– Варзод... – говорит, словно это должно быть очевидно даже ребёнку. – Варзод. Исчезни пожалуйста... уши болят...

Анализирую всё, что у меня есть на данный момент. Собираю информацию и расставляю её на полочки, каждую под своим номером.

В Каруте очень малоподвижные люди. За деревней никто не ухаживает. Жители ходят в рванье. Они не понимают, какой сейчас день, не реагируют на происходящее. Что-то воздействует на их разум. Это же воздействие исходит за пределы деревни.

Странное существо с пылающими бирюзовыми глазами приходит к ним во снах. Оно же наверняка пришло к моим соплеменникам.

Не знаю, как это связано, но сама природа приходит здесь в упадок. Её крутит, выжимает, вытягивает соки. На небе – безграничные облака, никуда не исчезающие круглый год.

– Не может быть, – внезапно останавливаюсь.

– Ты – великий человек, – произносит Хума голосом Зитруса. Голосом человека, которого больше нет в живых.

– Это не Карут!

Если проследить за тем, как увядает природа, за облаками, сгущающимися вдали, то источник упадка этих земель должен находиться дальше. Карут всего лишь расположен достаточно близко и сам попадает под гибельное влияние.

И если я всё правильно понимаю...

Варзод – это деревня. Она должна находиться неподалёку – там, где самые плотные тучи, где темнее всего. На горизонте.

Выхожу на улицу в глубоких сомнениях.

Поход обернулся чем-то очень странным. Мы должны были сходу захватить эту деревню и заставить нам подчиняться, но вместо этого всё войско лежит на земле. Многие из них до сих пор в мокрой одежде, и это меньшая из их проблем.

– Как мне поступить? – спрашиваю у летучей мыши. – Я не знаю, что мне делать.

Хума смотрит на меня заинтересованно. Она не может понять моих слов, но чувствует интонацию и всегда знает, какое у меня настроение.

– Стоит ли мне идти дальше? – спрашиваю. – Странная болезнь поразила здешнюю природу и местных жителей. И источник этой напасти где-то там... но я не могу бросить друзей. Неизвестно, сколько я буду отсутствовать. С ними может случиться что угодно за это время.

Выхода нет. Придётся идти дальше на запад.

Расширять свою картину мира.

Глава 27

Двигаюсь по голой, безжизненной земле.

Чем дальше я продвигаюсь на запад, тем меньше под ногами травы. Деревья встречаются всё реже, а животных совсем нет. Если я прав, то через несколько часов должен достигнуть Варзода. Если его влияние так сильно ощущается в Каруте, то как же должна выглядеть эта деревня...

Щит и копьё остались в лагере, как и моя мокрая броня. Сейчас я в тонких штанах, тонкой льняной рубашке и с мечом на поясе.

Бреду и понятия не имею, что буду делать, когда достигну своей цели.

Должно быть, то же самое, что и обычно – импровизировать. Это у меня получается лучше всего. К чему выдумывать планы, если они неизменно спотыкаются и катятся кубарем.

– Вперёд! – выкрикивает Хума моим голосом. – Вперёд!

Она летает над головой кругами, выискивая вокруг жука, червяка или хотя бы мелкую мошку, которую можно оглушить и проглотить. Но здесь нет вообще никакой живности. Сама земля ощущается сухой и отталкивающей. Даже дышать трудно: в носу свербит.

Чем дальше на запад мы идём, тем плотнее становятся тучи. Если в Каруте они выглядели обыкновенными преддождевыми, то здесь они плотные и тяжёлые. Ещё пара километров и день превратится в ночь из-за непроницаемой завесы в небе. Передвигаться в таком освещении очень некомфортно. Постоянно тянет оглянуться и посмотреть, нет ли кого за твоей спиной.

Стоя на хребте можно было увидеть тучи, зависшие на одном месте. Но нельзя было рассмотреть, насколько далеко они простираются. Как оказалось – намного дальше, чем можно было предположить.

– Кушать подано! – кричит Хума.

– Я знаю, что ты хочешь есть, – говорю. – Но придётся потерпеть. Видишь же, вокруг ничего нет.

Жизнь – удивительная вещь, она может существовать почти в любых, даже самых суровых условиях. Пустыня, простирающаяся за Дарграгом, наполнена различного рода тварями, которые там не просто существуют, но ещё и чувствуют себя хорошо. Для многих из них бурная зелёная растительность показалась бы адом.

Но здесь, в окраинах Варзода, жизнь дрогнула и ушла в другое место.

Впереди виднеются скалы: не такие большие, как чёрный хребет, но всё же тянущиеся к небу. Если судить по месту, где тучи сгущаются плотнее всего, нужная мне деревня находится в окружении скал. Учитывая это, там должно быть совсем темно.

– Кушать подано! – кричит Хума. – Жук ползёт!

Летучая мышь пикирует к земле и останавливается напротив сухой ветки, валяющейся в стороне. Подхожу туда же и мы вдвоём смотрим на очень странного вида жука, который ползёт в небольшой канавке среди потрескавшейся земли.

– Хочешь это съесть? – спрашиваю.

– Еда! Жук!

– Не уверен, что эта штука съедобная.

Перед нами единственная живая тварь в округе и выглядит она соответствующе: передвигается на восьми кривых лапах, вся какая-то вздувшаяся, цветастая, с небольшими жвалами и глазами на подвижных отростках, как у слизня. На вид – очень ядовитая.

– Тебе нельзя это есть, – говорю.

– Паскуда!