Чёрный хребет. Книга 4 - Алексей Дроздовский

со стрелами, болтами, арбалетами, разобранными баллистами. Весь основной путь мы проделали налегке и только на пути к вражеской деревне вооружились копьями, мечами, щитами.

– А ну пошёл! – кричит Симон.

– Чего это ты? – спрашиваю.

– Смотри.

Вдалеке виднеется странное животное на четырёх лапах. Метра полтора в высоту, всё покрыто тёмно-синей шерстью, мускулистое и похожее на шар, пока сидит.

– Это джагаг, – говорит мужчина. – Они обычно избегают людей, но если выйдешь на такого лоб в лоб – растерзает очень быстро.

Зверь разворачивается и уходит обратно в лес.

Несмотря на то, что Симон совсем недавно был одним из организаторов попытки нашего убийства, три дня без воды изменили его миропредставление. Если у него и осталось неудовлетворённое чувство мести, то он запрятал его так глубоко внутри, что даже сам не осознаёт его наличия. Во время всего похода он вёл себя так, словно мы лучшие друзья.

Это один из тех людей, для которых не существует личных границ. Они ведут себя фамильярно с любым человеком, независимо от того, как долго они знакомы.

– Так это, – говорит. – Девчуля у тебя есть там, в пустыне?

– Нет, – отвечаю.

У меня есть будущая жена. Если верить Аэлиции. Но я ей не верю.

– А это ты зря. Нормальному мужчине в жизни нужно три вещи: начистить кому-нибудь рыло, помять сиську своей женщины и напиться так, чтобы на утро не помнить, что вчера произошло. И желательно делать все эти вещи разом.

– У нас в Дарграге другие представления, – говорю.

– Надеюсь, ты не примешь это за оскорбление, но у вас и мужчин там нет. Так...

– Не приму.

Зачем обижаться на человека, который отрастил себе огромные мышцы, а интеллект остался как у пятиклассника.

Весь путь к Каруту Симон изливает на меня представления о настоящем мужчине, коим он может быть настоящим образцом. Если бы в этом мире существовала палата мер и весов, то его поместили бы под стекло с пометкой о том, что это единственный живой мужчина. Краснокнижный экземпляр.

– Хороший ты парень, – продолжает Симон. – Я когда-то должен был стать отцом. Знаешь об этом?

– Нет, – говорю.

В итоге мне приходится выслушивать длинную и кустистую историю, поскольку Симон не может сосредоточиться на одном рассказе и постоянно отвлекается на посторонние. Через пять минут он уже говорит о том, из чего делает оперения для стрел, а ещё через пять какой формы рубашки предпочитает.

– Что это? – спрашивает Вардис озабоченно.

– Обыкновенные тучи, – отвечает Зулла.

– Нифига себе обыкновенные!

Удивление брата вполне естественно. К востоку от хребта даже небольшое, крошечное облачко – уже редкость. Если к нам что и залетает, то это жалкие, вытянутые обрывки перистых облаков высоко в небе. Соплеменникам доводилось видеть и широкие, массивные, бугристые кучевые. Но такого, чтобы серые тучи закрывали небо до самого горизонта – прежде ни разу.

– Почему их так много? – спрашивает Вардис. – И почему они такие тёмные?

– Мы живём в пустыне, – говорю. – У нас такого не бывает, но для жителей здешних земель это совершенно нормальное явление.

– Нормальное? Да это же потолок, как в доме, только для целой деревни.

Мы продвинулись на запад достаточно далеко, из-за чего над головой не осталось ни клочка голубого неба. Чем ближе мы подходим к Каруту – тем пасмурнее становится. Солнце с трудом пробивает лучи сквозь завесу облаков.

Люди из Орнаса с Фаргаром ничуть этому не удивлены, даже Хуберт с друзьями из Дигора забавно посмеиваются над нашей реакцией. Жители Дарграга же вертят головой, точно оказались в стране чудес. Где же это видано, чтобы в середине дня было так темно!

– Карут близко, – говорит Стампал.

Как всегда, предельно немногословен.

Если бы в этом мире существовал язык жестов, Стампал бы полностью перешёл на него.

– Вон там, – подтверждает Симон и указывает вдаль. – Ох, сколько крови они у нас попили! Но это ничего, уж сейчас мы навалим им на порог!

И тут, впервые за всё время пребывания в этом мире, начинается дождь. И не мелкий, моросящий, противный. А жирный, неповоротливый, с крупными каплями, стучащими по всему телу.

Я иду впереди, поэтому не сразу замечаю, что происходит с войском.

Дарграг в ужасе!

Бегут в разные стороны, закрывают голову руками, кричат, и чем больше они паникуют, тем больше заражаются паникой от окружающих. Не знаю, с кого именно это началось, но переполох перекинулся сразу на всех. Должно быть, они решили, что это конец света. Небо на них падает и нужно срочно искать укрытие, пока их не раздавило.

– Спокойно! – кричу. – В этом нет ничего страшного! Это всего лишь дождь!

Но мои слова не имеют никакого эффекта. Невозможно вразумить логикой человека, поддавшегося голому инстинкту выживания.

Дарграговцы напоминают котов, внезапно потревоженных громким звуком. Метусятся, задевают друг друга, некоторые убежали уже так далеко, что скрылись за деревьями.

Вот такой поход.

Не успели дойти до цели, как армию разметал обыкновенный дождь. Примерно так должны были чувствовать себя первые мореплаватели, добравшиеся до земель повышенной тектонической активности. Одних удивляют землетрясения, других вулканы, а третьих обыкновенный дождь.

Окружающие посмеиваются, но они вели бы себя точно так же, окажись посреди болота или бескрайнего океана. Это очень тупо – смеяться над тем, у кого нет твоего жизненного опыта. Посмотрел бы я на них, окажись они хоть на секунду в моём мире.

– Чего ржёте? – спрашиваю. – Догоняйте!

– Вы его слышали, – отвечает Хуберт, сдерживая улыбку. – Найдите их и успокойте.

Прячемся под деревьями, чтобы не мокнуть перед схваткой. Если армия простудится и у них поднимется температура, придётся поворачивать назад и весь поход окажется пустой тратой времени.

Вскоре соплеменники возвращаются назад с ошалевшим видом. В пустыне воду приходится добывать, хранить, экономить, а здесь она буквально падает с неба. Какая-то мировая несправедливость! Они смотрят вверх и пытаются понять, как такое вообще возможно.

– Всё нормально, – говорю. – Успокойтесь. Так бывает с западной стороны хребта.

– Бывает, – подтверждает Зулла. – И гораздо чаще, чем вы думаете.

Ждём некоторое время, пока дождь не закончится, а затем разжигаем три огромных костра, чтобы все могли согреться и просушить хотя бы верхнюю одежду.

– Ты знал, что такое может происходить? – спрашивает Вардис.

– Ага, – говорю.

–