По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

— Простите.

На этот раз я обратилась к Татибане тише, совсем шёпотом.

— Так что, Чернолистик, дашь мне потом свой конспект?

— Нет, — отрезал он.

— Ну пожааалуйста…

— Что у тебя за привычка давать всем прозвища в зависимости от их имён?

— Считай это моей национальной привычкой, — хоть он и не увидел, но я снова одарила его своей фирменной улыбкой.

Чернолистик явно не особо меня понял. Зато у меня получилось разговорить этого нерадивого.

— Так дашь?

Стоило Хакуро немного повернуться ко мне, даже не знаю ради какого ответа, как учитель закричал снова.

— Татибана, к доске!

Чернолистик поплёлся выполнять свои учебные обязанности. А я не собиралась отступать. Чего это он смеет меня вечно игнорировать, и вообще весь такой отречённый. Я такое не понимала и не могла не подтрунивать над ним. Меня притягивало то, что я не могла заинтересовать его собой одарив одной единственной улыбкой, проявив секундное внимание или сделав малюсенькое добро. Несмотря на то, что я уже даже не единожды одарила его своим вниманием, он всё равно продолжал меня игнорировать! Нет, это не дело! Я обязательно заставлю его смотреть на меня также, как остальные мальчики в классе! К моменту возвращения Чернолистика за парту, я уже подготовила ему записку. Тихо пшикнув, я аккуратно закинула ему её на стол.

Татибана развернул записку, и я даже увидела, как он дёрнулся, ведь мало мой прекрасный и изящный почерк, так я ещё и нарисовала на записке несколько сердечек и маленький чёрный листочек. А гласила записка одно слово: «Пожалуйста.»

Сомневаюсь, что за всю жизнь ему столько времени уделила хоть одна посторонняя девочка! Повезло же ему теперь!

Вспоминая эти события начала моей дружбы с Хакуро, я и не заметила, как уснула. Проснулась я от множественных шумов вокруг. Голова моя почему-то лежала на плече Кэнто. Чего он вообще сидел рядом со мной?! Я подняла голову и увидела его самодовольное лицо, не дав ему даже что-либо сказать я показательно отвернулась и встала с сиденья. Судя по всему, мы приехали. К удивлению, вокруг уже не было никаких изумрудно-зелёных лугов, могучих лесов или рек. А множество каменных и деревянных строений, какие-то из них были покрашены в вычурные цвета. И в целом стиль архитектуры был явно не японский, а словно из европейского исторического кино. Так быстро, а мы уже приехали в город! Или это я столько проспала? У меня не было времени разглядывать все эти причуды, потому что стоило нам спуститься с телеги, как нас тут же со всех сторон обступили рыцари, закрыв от взора собравшихся зевак. За доспехами ничего не было видно, они окружили нас настоящей стеной. Я услышала командный голос той самой жрицы, и наша процессия быстрым шагом куда-то двинулась.

Нас подвели к воротам, находящимся внутри великолепного портала сего высоченного готического собора. Единственное, что я видела за спинами рыцарей это фасад этого красавца. Только он начал появляться из-за их шлемов, как я просто ахнула. Его вычурные башенки, множество восседающих скульптур, цвет прямо мокрого асфальта, повсюду какая-то резьба и буквально ни сантиметра без какой-либо красивости! Построили же такое! Рыцари расступились, впереди нас остались только три жрицы. Жестом они поманили нас за собой и быстро зашагали внутри. Жаль, но не было даже времени рассмотреть чудную резьбу ворот, изображающая неведомую картину.

Как только мы зашли внутрь, две жрицы сразу же куда-то удалились, а та, главная, выставила перед нами ладонь и что-то сказала опять на той же латыни.

— Manēte.

Затем она тоже куда-то ушла.

— Кажется нас попросили подождать здесь, — как всегда с умным видом произнёс Кэнто.

Никто уже не стал ему отвечать, мы просто разбрелись по длинному нефу[1] собора. Колонны удалялись от нас в несколько рядов. Я задрала голову и поразилась высоте. Крестовый свод[2] потолка казался небом, настолько он был высок. Разноцветные витражи на стенах заменяли окна и изображали неведомые сказочные картины. Я шла вдоль нефа и любовалась ими, но особо не вглядывалась, меня и так переполняли эмоции восторга. Множественные алтари были расставлены рядом с резными, из непонятного камня, скульптурами мучеников. По крайней мере таковыми они казались по своим несчастным, либо грустным лицам. Видимо местные святые, как я решила. Всем этим, а также длинными рядам скамей, собор безумно напоминал католическое готическое сооружение. Если бы не одно но, а именно то, что я увидела в дальней части собора. Ребята к тому времени уже уселись на скамейки, а я же последовала в самый конец. Завершалось это огромное помещение полукруглым углублением, где находился главный алтарь. Но вместо привычного христианам распятого Иисуса я увидела скульптуру коня из какого-то практически чёрного камня. Нет. Это был не конь, а… единорог. Сперва меня пробрал смех от подобной глупости, их Бог, в таком пафосном соборе это… единорог? Я чуть не засмеялась в голос, но вовремя остановилась. Всё-таки надо уважать чужие религии, культуру и традиции. Но для нас, иноземцев, это действительно выглядело чудным. Бог — единорог. Если сама скульптура была каменной, то вот его рог казался будто из серебра. Тем не менее единорог выглядел мощным, каждая мышца была вырезана. На самом деле удивительная проработка деталей. Видимо, они любят своего Бога.

Под скульптурой находился алтарь, а перед ним огромная купель[3]. Вспоминая события в деревне и тот костёр, я понадеялась, что эта купель требуется здесь не для крови девственниц.

Отсутствовали привычные христианские кресты. Если честно, я так и не поняла, что здесь их заменяло, слишком уж много всего можно было разглядеть. Мне даже интересно стало, что является их главным знаком — альтернативой христианскому кресту.

Высоко прямо над скульптурой божества можно было увидеть потрясающую готическую витражную розу. Сперва мне так показалось, но ведь по идее роза это вроде как изображения цветка? Разве нет? Я запуталась. Наверное, этот огромный круглый витраж нельзя было так назвать. Потому что он изображал картину… или знак… или может, даже, герб?

В центре витража я увидела того самого чёрного единорога с серебристым витым рогом. Он был изображён вставшим на дыбы. Вокруг него по четыре стороны выложены фазы луны. Начиная с полнолуния справа вверху фазы уходили по часовой стрелке и заканчивались старым месяцем слева вверху. Поверх единорога было наложено ещё одно изображение, я сперва даже не поняла, но, судя по всему, это двухсторонний меч. Одно лезвие уходило направо вверх, а второе налево вниз. Рукоять располагалась прямо поверх единорога, а лезвия разграничивая фазы луны практически касались края