Ты, уставший ненавидеть - Андрей Валентинов

– Пойдемте, Сергей Павлович!

Возражать не имело смысла. Уже в коридоре, шагая вслед за комбригом, он все же осмелился 'спросить:

– Мы… Мы куда, товарищ комбриг?

– Как куда? К вашему Рыскулю. – По красному лицу мелькнула снисходительная усмешка. Пустельга почувствовал, как в горле внезапно возник ком, а в ушах застучало. Сергей замер, не в силах сделать шага.

– В чем дело? Боитесь?

– Да… – Сергей с трудом сглотнул. – Боюсь… То есть не боюсь…

– Не надо. – Холодная ладонь на миг коснулась плеча. – Сегодня будут бояться другие. Пошли…

Они спустились на второй этаж. Сергей заметил, что сотрудники посматривают на них с явным любопытством. Впрочем, на некоторых лицах было написано другое чувство. Да, сегодня боялись другие…

Страх у Сергея прошел. В конце концов, он сам заварил эту кашу. Значит, надо расхлебывать, а там – будь что будет…

У кабинета за большим столом дремал секретарь. При виде незваных гостей он вскочил, пытаясь преградить дорогу, но, узнав Волкова, произнес нечто похожее на *А!» – и сгинул. Комбриг вновь усмехнулся и ткнул сапогом в высокую, обитую кожей дверь…

…Товарищ Рыскуль успел встать из-за стола. Пенсне было на месте – как раз посреди пухлого, покрытого ранними морщинами лица.

– В чем дело, товарищи? Почему без доклада…

– Заткнись!

Голос Волкова был негромким и полным презрения. Он-то не боялся…

– Т-товарищи… – Возмущение исчезло, сменившись совсем иным чувством. Сергея хозяин кабинета, похоже, не успел разглядеть – зато он сразу же узнал комбрига. Да, этот таинственный сапер не только знал всех. Его тоже знали неплохо…

– Рыскуль, ты нам надоел… Тебя предупреждали?

– Но, товарищ Волков! – Замначальника Столичного Управления, похоже, начал приходить в себя. – Вы… позволяете себе…

Краснолицый лениво махнул рукой, словно отгоняя назойливую осеннюю муху. И тут случилось неожиданное: Рыскуль, стоявший за столом, в нескольких метрах от незваных гостей, рухнул как подкошенный. Пенсне отлетело в сторону, а из разбитой губы заструилась кровь.

– Встать, сволочь!

Рыскуль дернулся, всхлипнул и начал медленно подниматься. Спор о том, что мог позволить себе, краснолицый комбриг, был закончен.

– Документы на Лапину. Живо!

Сергею вдруг показалось, что он спит – или вновь присутствует на мхатовском спектакле. Всесильный чиновник, державший в руках жизни тысяч людей, почти что хозяин Столицы, угодливо улыбнулся, лизнул разбитую губу и, бормоча: – «Так точно… так точно, товарищи», – стал рыться в ящике стола. Наконец он достал тяжелую связку ключей и поплелся к вделанному в стене сейфу.

Волков стоял недвижно, и на лице его играла презрительная усмешка. Сергей замер ни жив ни мертв. Такого он еще не видел…

Наконец огромная дверца сейфа отъехала в сторону.

– Вот… Вот… – Рыскуль осторожно положил на стол большой пакет, запечатанный почему-то сургучом.

– Открой! – Волков подождал, пока хозяин кабинета выполнит его приказ, затем неторопливо подошел к столу. Красная ладонь небрежно раскрыла пакет. Сергей успел заметить какую-то связку писем, стопку фотографий…

– Все?

Рыскуль угодливо закивал, но взгляд его внезапно не понравился Сергею. Очевидно, Волков был того же мнения.

– Врешь. Она подписку о сотрудничестве давала? Доставай!

Рыскуль замялся, Волков вновь усмехнулся и поднял руку.

– Нет! Не надо! – Визг ударил в уши, и даже Волков поморщился. – Вот… Вот… – На стол легла какая-то бумага.

– Сожги. В пепельнице. – Комбриг отвернулся в сторону и достал папиросу.

Рыскуль нервно сжал бумагу в руке и щелкнул зажигалкой. Бумага горела не в пепельнице, а прямо на столе. Запахло паленым сукном, посреди зеленой поверхности медленно расползлось дымящееся пятно.

– Сергей Павлович, возьмите пакет! Пустельга медленно, словно шагая по минному полю, подошел к столу. Рыскуль взглянул на него – их взгляды встретились. В глазах заместителя начальника Столичного Управления горели ненависть и страх. Нечеловеческий, лишающий рассудка страх…

– А теперь слушай внимательно, Рыскуль. Сегодня же напишешь заявление на имя Николая с просьбой о переводе в какое-нибудь местное управление. Ближе Сибири не просись – не пустим.

Рыскуль только и нашелся, что затравленно кивнуть. Сергей не верил своим ушам. Документы – одно дело, а кадровые вопросы Главного Управления – все же иное. Пустельга даже не заметил, что комбриг назвал наркома просто по имени.

– И учти: дернешься – не пощадим. Товарищ Пустельга за тобой присмотрит. Все! Пошли, Сергей Павлович…

– Не надо! Только не говорите ему! Не говорите ему!

Крик ударил в спину. Волков никак не прореагировал, а Сергею оставалось догадываться, кого имеет в виду владелец пенсне. Наркома? Товарища Сталина? Или… не известного никому товарища Иванова?

Оказавшись в коридоре, Пустельга с трудом перевел дух.

– Вот и все дела, товарищ старший лейтенант. – Волков вновь хмыкнул и дернул плечом. – Трус и сволочь! Можете за ним не смотреть: он не решится…

Они молча спустились вниз, к выходу.

– Документы отдайте Лапиной. – Комбриг остановился, кивнув на пакет, который Сергей держал под мышкой. – Если не придумаете, как использовать их иначе…

В эту минуту Пустельга даже не задумался над этими словами…

– Товарищ комбриг… – Сергей набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: Кто… кто вы? Волков улыбнулся:

– Я же вам представился. Волков Всеслав Игоревич, командир отдельного отряда Осназа «Подольск». Ну, счастливо! Мне пора.

Холодная ладонь сжала руку – и высокая фигура в зеленой шинели исчезла в дверях. Сергей медленно пошел наверх, к себе в 542-ю. Случившееся надо было еще обдумать, но кое-что Пустельга отметил для себя сразу. Отряд Осназа «Подольск»… Нет, о таком он не слыхал. Кто это? Те странные парни в кожаных куртках? И почему товарища Волкова так боятся? Отряд «Подольск»… надо будет спросить, только осторожно, очень осторожно…

– Сергей! С тобой все в порядке? – При виде Пустельги Ахилло вскочил, уронив папиросу в пепельницу. От волнения он настолько забылся, что перешел на «ты».

– Да, а что? Михаил, что с вами? Пустельга постарался акцентировать обращение на «вы». Ахилло понял и смутился.

– Извините, товарищ старший лейтенант… Что ему было от вас нужно?

Сергей стремился держаться как можно спокойнее, словно краснолицый комбриг просто вызвал его покурить. Впрочем, с Михаилом надо поделиться. Пустельга взглянул на молчаливо сидевшего за столом Прохора. Тот понял:

– Разрешите выйти?

Сергей кивнул. Он и Михаил ждали, покуда лейтенант покинет комнату. Наконец двери закрылись.

– Вот! – Пустельга бросил пакет на стол. – Документы, которыми Рыскуль шантажировал эту девушку. Ее обязательство сотрудничать он сжег…

Сергей как мог пересказал всю эту историю, начиная с того момента, когда они с Михаилом расстались в фойе. Ахилло слушал не перебивая и наконец вздохнул:

– Что же вы наделали, Сергей! Господи, что же вы наделали!

– Но почему? Вот документы! Честно говоря. Пустельга ожидал от Михаила несколько иной реакции. Тот, очевидно, понял.

– Сергей, вы же ничего не знаете! Этот Волков… с ним нельзя иметь никаких дел! Он хуже Рыскуля, хуже всех! Теперь он знает все о вас, о Вере Лапиной… Теперь вы у него в долгу…

– Не понимаю! – Сергей начал понемногу сердиться. – Он помог нам! Что в этом плохого? – Но на душе уже стало неспокойно.

– Нельзя изгонять бесов силою Вельзевула, князя бесовского… Это не получалось даже, у Христа. Я ничего не могу рассказать вам, Сергей. Хорошо, если бы вы мне поверили сразу. Боюсь, теперь поздно: от вас уже не отстанут…

– Документы… Вы сами ей отдадите? – Пустельга поспешил перевести разговор на другое. Похоже, Михаил реагировал слишком уж неадекватно.

– А? Хорошо, передам… Надо посоветовать ей уехать… Хотя нет, поздно… Скажите, он вам больше ничего не говорил? Никуда не приглашал?

~ Да нет же! – удивился Сергей. – Почему вы так против него настроены? Вы что, хорошо его знаете?

– Хорошо? – грустно улыбнулся Ахилло. – Сегодня я видел его второй раз в жизни. Честно говоря, мне бы хватило и одного… Но боюсь, последует и третий…

7. КНИГА УЧИТЕЛЯ

Юрий долго не понимал, зачем им с Терапевтом, знавшим друг друга уже более пятнадцати лет, требуются псевдонимы. Впрочем, он не сразу понял и другое: Терапевт, бывший военный врач, чудом уцелевший во время чисток и высылок, действует не один. О группе Орловский узнал где-то через год после того, как начал писать книгу…

Идея зрела давно. Вначале он не делился ею ни с кем: уже в начале тридцатых о подобном могли беседовать лишь умалишенные. Но затем совершенно случайно к нему попала папка с материалами, и Юрий решил, что он все же попробует. С Терапевтом он решил посоветоваться по самой простой причине: больше в Столице ему советоваться было не с кем.