Тайна Сюзанны Марш - Пола Грейвс

Она услышала шуршание и тихое радостное восклицание:

–  Ты великолепная женщина!

–  Не пытайся вскрыть замок. Вынь из ножа отвертку и просто раскрути дверные петли. – Сюзанна вдруг так разволновалась, что эмоции чуть не затопили ее с головой. Чтобы немного взять себя в руки, она добавила: – Будь осторожен. Бредбери, возможно, за мной следят.

–  Я поглядываю вокруг. Кроме того, я не один. Шесть агентов из «Ворот» ждут меня в лесу. Я вызвал подкрепление.

Раздался другой скрежет, теперь с правой стороны двери. Должно быть, он работает над петлями. Сюзанна устроилась на ступеньках, прислушиваясь к звукам отвертки Хантера, и подумала, что чудеса все же случаются.

Этот невыносимый, великолепный человек – самое прекрасное, что случалось с ней в жизни.

С тех пор как Эйса Бредбери запихнул ее в этот погреб, время тянулось удивительно медленно, но ей показалось, что прошло всего несколько секунд с того момента, как здесь появился Хантер, до того, как он прошептал через дверь:

– Давай попробуем.

Он освободил дверь от петель. Замок не позволил ей намного сдвинуться с места, но Сюзанна сумела проскользнуть в образовавшуюся щель. Она выползла на траву.

Прежде чем она успела сказать хоть слово, Хантер подхватил ее на руки и побежал. Мгновение спустя раздался громкий щелчок выстрела, что объяснило его поспешное бегство.

Эйсе Бредбери было восемнадцать лет, когда его брат Клинтон вломился в аккуратную хижину старой Майры Стокс с намерением провозгласить маленькую внучку Майры своей собственностью. Эйса одной ногой был уже не в городе. В кармане у него лежала стипендия от штата Теннесси для нуждающихся студентов, и он уже представлял себе восхитительную жизнь вне этих вызывающих клаустрофобию скал, которые окружали Боун-Ярд-Ридж со всех сторон. Но в тот день мать вошла в спальню, которую они делили со старшим братом, и объявила, что Клинтон мертв.

– Теперь ты глава семьи, – сказала она. В ее голосе слышались слезы и сталь одновременно. – Ты знаешь, что ты должен сделать.

О да, он знал. Но ему это не нравилось. И теперь не нравилось. Вот что получается, когда ты попадаешь в ловушку и живешь жизнью, которой совсем не хотел. Его тоже лишили выбора той холодной ноябрьской ночью. Так же как у него не было выбора и сейчас, кроме как убить девчонку Маккензи и мужчину, который украл ее у них из-под носа.

Эйса не стал тратить время на раздумья: что будет, если он отзовет погоню? Может быть, он и альфа-самец в этой собачьей стае, но вокруг него вьются двадцать молодых голодных дворняг, ожидая любого проявления слабости.

Он не мог уйти от жизни, которую унаследовал. Никакой другой дороги перед ним уже не было. Этот путь открылся ему только на короткий миг, дразнящее видение, ускользнувшее от него в день смерти Клинтона.

Убийство, подумал он. Он должен называть это убийством. В семье по-прежнему так и считали. Смерть Клинтона расценивалась как намеренное злодеяние, совершенное эгоистичной, развратной юной соблазнительницей.

Но Эйса никогда не лгал себе. Он знал, каким человеком был Клинтон. У него всегда были проблемы с тем, чтобы контролировать свои сиюминутные желания. Колоссальные права, которые он получил, унаследовав контроль над семейным бизнесом Бредбери, были даны ему задолго до того, как он оказался к ним готов.

Эйса тоже не был к ним готов. Но, по крайней мере, он был достаточно умен, чтобы сделать все возможное и научиться вести себя как жестокий горный наркоторговец, господин всей округи, прежде чем окружавшие его волки разорвали его на куски.

Один из уроков, который он получил, был о вреде милосердия. Милосердие являлось признаком слабости. В мире, где жили Эйса и его семья, не было места милосердию. Поэтому девчонка должна была предстать перед трибуналом. А ее защитника нужно было уничтожить.

Это был закон холмов. Закон клана Бредбери. Проглотив разочарование, Эйса перезарядил свой «Винчестер 700» и последовал за членами своей семьи в лес.

Пуля прожужжала мимо уха Хантера и попала в дерево рядом с ним, подняв фонтан щепок и шрапнели. Одна из щепок оцарапала ему лоб, но он продолжал бежать, толкая впереди себя Сюзанну, когда они продирались сквозь низко висящие ветки деревьев, углубляясь все дальше в лес.

Более прямой путь к месту, в котором он оставил джип, лежал прямо через лысую вершину, но отсутствие деревьев сделало бы их легкой целью для преследователей, стреляющих без остановки. Им повезло, что у них оказалась некоторая фора; и еще, если бы те, кто стрелял по ним, были чуть более меткими, они были бы уже мертвы.

– Налево! – крикнула Сюзанна через плечо.

Холодный утренний бриз донес слово до Хантера, когда она уже свернула влево, в густую поросль горного лавра. Ему пришлось пробираться сквозь цепкие кусты, не замедляя хода и не имея времени скрыть свои следы.

Но у Сюзанны, очевидно, была другая идея. Почти сразу же, как они пробрались в середину лавровых зарослей, она остановилась и потянула его вместе с собой на землю. Они скрючились на корточках, переводя дыхание и прислушиваясь к звукам погони.

После долгого молчания Сюзанна дотянулась до его руки и крепко переплела его пальцы со своими. В бледном предрассветном мареве ее глаза, в которых уже отражались первые робкие бледно-розовые лучи рассвета, казались темными от эмоций.

– Я так боялась, – выдохнула она.

Одну руку он положил ей на щеку.

– Я знаю. Мне жаль, что я позволил им тебя захватить, но…

– Но ты пришел за мной. Мне показалось, что твои веки двигаются, когда ты там лежал, но я не была уверена. Я потом все старалась понять, без сознания ты был или нет. И я так боялась, что ты тяжело ранен, а я оставила тебя там одного умирать…

Он прислонился лбом к ее лбу.

– У меня твердая голова.

Она лежала тихо несколько минут, просто позволяя ему себя обнимать. Наконец она все-таки отодвинула голову и глубоко вздохнула.

– Они там. Я их не слышу, но чувствую.

– Я знаю. – Он тоже их чувствовал, как приближающуюся грозу.

– Ты сказал, у тебя есть подкрепление?

– Они в пути. Я позвонил им, как только увидел хижины.

– Как ты узнал, где меня искать?

– Честно? Я не знал. – Он никогда не чувствовал себя более беспомощным, чем в тот момент, когда скрючился на краю опушки, думая, как он собирается найти Сюзанну и забрать ее, да еще так, чтобы их обоих при этом не убили. – Я ползал вокруг этой хижины, пытаясь увидеть какие-нибудь следы того, что ты там, – ну хоть что-нибудь, и вдруг споткнулся о дверь погреба, заросшую травой. Сама дверь была старой и выцветшей, но замок на ней оказался неожиданно новеньким и сияющим. Что заставило меня задуматься.