Умеешь хранить секреты? (СИ) - Муравская Ирина

Она негромко наигрывала, перебирая струны, а Марк внимательно слушал, как бы невзначай массируя ей ноги. Прохладный, но такой красивый вечер, приятный запах подступающего дождя в воздухе и яркие звезды на небе придавали особую романтичность моменту. Правда, в конечном итоге, пришлось расходиться. К ночи холодало.

Не помог даже горячий какао, который принесла им мама, со смешинкой в глазах предусмотрительно заметив, что, если вдруг им придёт в голову пойти внутрь, пусть они сделают это самым скучным, но зато привычным способом ― через дверь. Ей не очень хотелось отвечать за сломанные конечности кавалеров дочери.

Но это всё было в выходные. Сейчас же Вишня стояла перед длинной стойкой, уставленной готовыми обедами (прям как в ресторанах Турции) с подносом, размышляя над тем, что же сегодня она хочет: чизбургер с картошкой или лазанью. Или и то, и то. Её странный растущий организм порой поражал своей прожорливостью. То сожрёт полхолодильника за один присест, то сутки вообще ничего не съест.

Тогда и были замечены синюшные следы на запястье стоящей рядом Полины, неудачно потянувшейся за булочкой, от чего задрался рукав.

― Слушай… это, конечно, не моё дело…

Абрамова заметила её взгляд и поспешно одёрнула тунику.

― Ты права. Не твоё.

― Но всё же… Может, тебе нужна помощь?

― Сама разберусь.

― Значит, всё-таки нужна?

― Отвали.

Нет. Не в этот раз.

― Не отвалю. Откуда эти синяки?

― Долбанулась. Не одной же тебе вечно углы собирать.

― Это следы от пальцев. Я же не дура.

― Вот с этим бы я поспорила, ― огрызнулись в ответ, схватив первый попавшийся питьевой йогурт (весь её скудный обед) и торопливо сваливая от надоедливой собеседницы.

Не тут-то было. Вишня поставила на поднос ещё одну тарелку с бургером (для ничего не едящей подруги) и поспешила за ней.

― Они у тебя уже не в первый раз. Откуда они?

― В порыве страсти твой братец оставил.

― Врёшь.

― А ты откуда знаешь? Свечку держала?

― Они у тебя появлялись ещё до вашего знакомства.

― А что, по-твоему, твой брат единственный с кем я спала?

Они как раз поднимались по лестнице, ведущей на второй этаж столовой, где расположились добавочные круглые столики. Вишня опередила Полину, бросившись ей наперерез.

― Синяк под глазом тоже тебе мой брат оставил?

Абрамова непроизвольно потупила взгляд, пряча лицо за упавшими на лоб волосами. Да, она пускай и пыталась скрыть фингал чёрными тенями и тоналкой, да только при должном освещении покрасневший ореол всё равно проглядывал.

― Господи. Какая ты нудная, ― уже без особой уверенности в голосе фыркнула Полина. ― Что ты от меня хочешь? Чтоб мы сели в уголочке и я, всхлипывая, пожаловалась тебе на свою жизнь? Салфетки сопли подтирать прихватила?

― Да, хочу! ― только что не топнула ногой Вишня. ― Я хочу знать, кто тебя ударил!

Абрамова не выдержала.

― Кто-кто, отчим алкаш. Опять нажрался и психанул, что я поздно припёрлась домой. С твоим Костечкой на свиданке была, между прочим.

Отчим алкаш???

― Я думала, за твоё обучение платит отец.

― Платит. Это его алименты. Ему же надо показать своим богатеньким спонсорам, что он заботится о доченьке. Вот и держит меня тут, подлизывает где надо директору.

― Так твои родители… в разводе?

― В разводе. Больше скажу, ни я, ни мать нах*р не нужны этому козлу. Эта гнида вышвырнула нас на улицу и быстро взяла в жены новую цацу с мозгами из силикона. Мать поехала крышей, начала бухать, нашла себе эту тварь лысеющую и пригрела. Да так с отчимом окончательно и спилась. Уже сдохла бы поскорее, честное слово. Оба бы сдохли.

Жестокое пожелание для собственной матери. Хотя таких и матерями-то сложно назвать.

― А твоя… она знает, что… ― Вишня кивнула на спрятанные синяки.

― Знает ― не знает, какая разница. Всё равно не поверит. Если уж не поверила, когда этот гамадрил меня насиловать пытался, что говорить о…

Поднос вылетел из рук Вишни, оглушая столовую звоном битой посуды.

― ОН, ЧТО???

Полина злобно шикнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― Чё голосишь, дурная? Всей школе решила растрепать?

Вишня с опаской заглянула ей за плечо, откуда в их сторону были повёрнуты вопросительные головы, оторвавшиеся от приёма пищи. Да, она наделала шуму. Но просто… это же… Чудовищно.

Слишком уж часто за последние дни в разговорах фигурирует тема насилия, а это просто отвратительная тема. Зато теперь все загоны и замашки Полины резко обрели смысл. Разве останешься нормальной, если…

― Ты… ты серьёзно? ― на всякий случай всё же переспросила Багрова.

― Нет, блин, пошутила, ― огрызнулись в ответ, направляясь к столу, за которым их дождались Веня, Бабочка и Марк. ― Я же обожаю мечтать перед сном, как меня лапает лысый урод и сует свой вонючий язык мне в рот.

― Почему ты не заявила на него???

― Нахрена? Дела минувших дней. У нас с ним что-то вроде договорённости.

― Какая к чёрту договорённость? Он должен сидеть!

― Должен ― не должен, поздно рыпаться. Через три года никто и пальцем не пошевелит.

― Три… ― это ей было четырнадцать, когда…? Вишню осенило. ― Ты из-за этого в клинике оказалась? Поэтому на… ― как такое вслух-то произнести и не обидеть?

Но Полина была не из тех, кого можно легко обидеть словом.

― На наркоту подсела? Нет. И да. Там всё до кучи.

На время жуткий разговор был закрыт, они подошли к ребятам. Вишня благоразумно не стала продолжать допрос при них. Но Абрамова рано радовалась. Едва все разбрелись по разным кабинетам в преддверии звонка, а Бабочка упорхнула в уборную поправить причёску, Багрова налетела на Полину в коридоре с новыми вопросами.

― А твой отец, он знает?

В ответ жалобно заскулили. Вот же неугомонная.

― Незачем.

― Что значит незачем?

Полина резко тормознула, от чего какая-то девчонка вписалась ей в спину, жалобно пискнула и поспешила скрыться из поля зрения местной психопатки, зыркнувшей на неё с таким видом, словно та задолжала ей миллион. Абрамову в школе все боялись и все не любили. Все. Кроме Вишни. Которая ждала ответа.

― Затем, что ему всё равно наплевать. Его заботит только то, что может очернить его имя и помешать бизнесу. А я уже больше не его забота. По судебному постановлению.

― Это он тебе сказал?

― Ага, ― Полина закатила глаза до небес, заметив непонимающе вытянувшееся лицо Вишни. Проще сразу со всем покончить, чтобы от неё отстали. Раз и навсегда. ― Расслабься. Всё не так катастрофично. Эта сволочь пыталась залезть на меня всего пару раз, и то по пьяни. Можно подумать, я ему позволила. У меня под подушкой на такой случай припрятан складной ножик и диктофон. Ну я его малёк и порезала, записала весь мат на аудио и пригрозила, что выложу в сеть. Так больше вероятности, что папаня зачешется, когда жопа начнёт гореть. А если он зачешется, то этого урода найдут расчленённым и в мешках. Так что теперь мы друг для друга не существуем. Только иногда, по особой синьке, этот муд*ла руку на меня поднимает, но это х*рня. Дождусь конца учебного года и свалю из дома.

― Подожди… так ты рассказала отцу об этом?

― Не совсем. Пыталась, но он не поверил. Разумеется. Я бы тоже себе не поверила. Решил, что я просто хочу отельную хату, вот и нагнетаю, ― для Вишни всё, что она говорила приравнивалось к полному бреду. Абрамова всплеснула руками, всем видом желая дать понять, что её задолбало разжёвывать для особо тупых. С пинка мыском берца распахнулась дверь класса. ― Я была избалованной девкой. Любила завираться. И деньги любила. И уже тогда баловалась, нюхая всякую увеселительную дрянь. Все богатенькие придурки так делали, я тоже. В общем, отец давно порывался меня в наркологичку запрятать. И когда я пришла просить помощи, он мечту осуществил. Прицепился к моим зрачкам, заявил, что я обдолбанная и позвонил куда надо. Стоит отдать должное, я реально была в тот момент обдолбанная. Снимала напряжение. Зато урок на всю жизнь: твои проблемы ― только твои. Остальным до них нет дела. Запомни. Пригодится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})