Кэш - Артур Батразович Таболов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь я пропущу несколько страниц. Может быть, напишу потом. Сейчас нет у меня слов и душевных сил, чтобы описать то, что пережил мой герой, когда умирала его жена. Тот, кому приходилось терять любимых, знает, как это бывает. Кому не приходилось – дай Бог, чтобы и не пришлось. Люди, близко знавшие Георгия в те годы, рассказывали, что после смерти Барбары Валенсии он стал другим – гораздо более мягким к друзьям и к тем, кого считал друзьями. Будто видел смерть за их спинами и не хотел потом казниться за то, что мог сделать для них, но не сделал. Не мне судить, было ли ему что ставить себе в вину перед Барбарой Валенсией. Разве что то, что привез этот экзотический цветок в Москву.
В Венесуэле Гольцов побывал с экскурсией на карибских островах, где добывали гуано – скопившийся за столетия помет морских птиц. Потом его дробили, расфасовывали и отправляли в Европу, где оно пользовалось большим спросом – как ценное азотное и фосфорное удобрение для садоводов и цветоводов. Позже, во время свадебного путешествия по Европе, он видел в цветочных магазинах Германии и Австрии пакеты гуано. Правда, не из Венесуэлы, а из Чили. Стоили они раз в десять дороже обычных азотно-фосфорных удобрений. Георгия это заинтересовало, он купил пакет и в Москве отдал его в лабораторию Тимирязевской академии с заданием сделать анализ и сравнить его с анализом куриного помета, которым захлебывались подмосковные птицефабрики. Результаты удивили даже ученых-агрономов: при почти равном содержании азота и фосфорной кислоты гуано содержало лишь незначительное количество микроэлементов, которых без труда можно добавить в состав в процессе изготовления.
Первую опытную партию «Guano of Russia» Гольцов повез сам в багажнике «линкольна». В Вене его встретили без энтузиазма, зато немцы в Дюссельдорфе проявили к его предложению живой интерес. По распоряжению вице-президента фирмы «Блюменгартен» сделали анализы русского гуано и согласились принимать его на реализацию. Но не в два раза дешевле гуано из Чили, как хотел Гольцов, а в три. Был подписан сначала договор о намерениях, а затем создано совместное предприятие немецкой фирмы с российским ЗАО «Росарт», учрежденным Гольцовым.
Чтобы начать производство, требовались немалые деньги. Георгий обнулил свой счет во Внешторгбанке, продал «линкольн», жравший по двадцать литров высокооктанового бензина на сто километров, а с бензином уже было плохо и улучшений не ожидалось, пересел в экономичные «Жигули». Набрал столько кредитов в коммерческих банках, что Олег Михеев, которого он пригласил в компаньоны, наотрез отказался участвовать в этой безумной афере и согласился только на роль наемного менеджера – финансового директора.
На одной из крупных птицефабрик арендовали часть территории, организовали там цех по сушке куриного помета и обогащению его микроэлементами, поставили автоматическую линию по расфасовке русского гуано и упаковке его в яркие целлофановые пакеты, проплатили рекламную кампанию в специализированных изданиях Германии. Первая фура, приехавшая в Дюссельдорф, была распродана за несколько дней. После этого транспортный мост между Москвой и Германией заработал бесперебойно. Вскоре поступили первые заказы из Австрии, а потом из Франции и Италии.
На деньги, полученные за «Guano of Russia», в Европе покупали компьютеры, в России продавали их всем, кому они были нужны. А нужны они были всем. Но денег у покупателей не было, расплачивались своей продукцией. Крупный целлюлозно-бумажный комбинат в Карелии расплатился целлюлозой, которой на его складах было в избытке, а в Европе она стоила очень дорого. Камский автозавод в уплату за компьютеры предложил десять «КАМАЗов». Их отогнали в Монголию, в обмен получили овчину и качественную кожу. Кожу продали курской фабрике «Обукс», а с овчиной помучались, пока не переоборудовали меховую фабрику в Талдоме и не наладили на ней пошив дубленок, недорогих и пользующихся большим спросом.
Всего за несколько лет «Росарт», переименованный в «Росинвест», превратился в многопрофильный холдинг с интересами в самых разных отраслях от строительства до нефтепереработки и с годовым оборотом в десятки миллионов долларов. Вручая Гольцову премию «Предприниматель года», председатель Торгово-промышленной палаты тяжеловесно пошутил:
– Все мы очень хорошо умеем превращать деньги в говно. Поприветствуем же человека, который умеет превращать говно в деньги. Побольше бы нам таких людей. Потому что говна у нас много…»
III
Расшифровка разговора с президентом госкорпорации Анатолием Геннадиевичем N. Москва, 12 января 2009 года.
«– Спасибо, Анатолий Геннадиевич, что нашли время встретиться со мной.
– Вы написали, что собираете материал для книги о Гольцове. Он был моим другом. Я чувствую вину за то, что так сложилась его судьба. Так не сложилась. Никакой моей вины нет, но я вспоминаю о нем с тяжелым чувством. Что вы хотите узнать? Спрашивайте.
– Когда вы познакомились?
– Году в 87-м или в 88-м, точно не помню. А где – хорошо помню. В салоне одной демократической журналистки. У неё по средам собиралась разношерстная публика – писатели, журналисты, экономисты, телевизионщики. Огромная гостиная в старом доме на Тверской, тогда еще улице Горького, рядом с рестораном «Арагви». Все, понятное дело, очень прогрессивных взглядов. Каждую среду был заглавный гость, из людей известных. Однажды пришел Андрей Дмитриевич Сахаров. Бывали Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, главный редактор тогдашнего «Огонька» Виталий Коротич, Юрий Черниченко. Вы, наверное, и не помните этих фамилий.
– Почему? Очень хорошо помню.
– Однажды честь быть приглашенным выпала и мне, я считался экономистом весьма радикальных взглядов. Ну, рассказал, как я понимаю ситуацию. Начался бурный спор с переходом на личности. Обо мне сразу забыли, чему я был очень рад. Налил себе вина, сел с бокалом в углу гостиной. Рядом сидел молодой человек, лет на пять моложе меня. В спор не вмешивался, только слушал. Но как-то очень хорошо слушал, значительно, если вы понимаете, что я имею в виду. Есть люди, которые умеют говорить. Гораздо реже люди, которые умеют слушать. Он умел. Это и был Георгий Гольцов. Задал несколько точных вопросов. Помню, я употребил
