Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

Тарзан решил подойти вплотную к Богу и рассмотреть его, и ничто в мире не могло его остановить. Убедившись в негодности своих прежних средств, кудесник решил испробовать новые.

В левой руке он держал хвост зебры. Он плюнул на него и стал вертеть над ним пучком стрел, которые находились в другой руке. Творя эти странные знамения, он осторожно обходил Тарзана; по временам подносил к губам хвост зебры и шептал себе что-то под нос.

Действие нового средства было во всяком случае моментальным, так как заклинаемое существо, т. е. Тарзан, быстро подбежал к нему. Поэтому кудеснику пришлось сузить свои магические круги. По окончании этой процедуры, кудесник помахал хвостом зебры над головой, провёл воображаемую линию между собой и Тарзаном, а затем застыл в грозной позе, которой он хотел испугать Тарзана.

— За эту черту ты ступить не сможешь! — бормотал он. — Моё заклинание — страшное заклинание. Остановись, или ты падёшь мёртвый, как только нога твоя переступит черту. Моя мать — ведьма, а мой отец был змеей; я питаюсь сердцем льва и внутренностями пантеры; я завтракаю маленькими детьми, и демоны джунглей — мои рабы. Я самый могущественный кудесник в мире, я ничего не боюсь, так как я не могу умереть. Я…

Но дальше он не успел ничего сказать; он бежал со всех ног, потому что Тарзан переступил в этот момент магическую линию смерти.

Но видя бегство кудесника, Тарзан вышел из себя. Так Бог не должен был поступать, по крайней мере такой Бог, каким представлял себе его Тарзан.

— Вернись! — кричал он. — Вернись, Бог, я тебя не трону!

Но кудесник удирал во все лопатки, прыгая через кипящие котлы и потухающие костры, горевшие перед хижинами. С невероятной быстротой нёсся он прямо к своему жилью; но тщетны были его усилия — человек-обезьяна с быстротой оленя Бары мчался вслед за ним.

Тарзан нагнал кудесника как раз у входа в его лачугу. Тяжелая рука опустилась на плечо волхва и потащила его назад. Кожа буйвола попала между пальцами Тарзана, и маска упала с головы волхва. Перед глазами Тарзана предстала фигура обыкновенного голого негра, который всячески пытался проникнуть в свою хижину.

Так это и есть тот Бог, которого Тарзан так страстно желал видеть! Тарзан поднял свою верхнюю губу и, издав грозное рычанье, кинулся вслед за дрожащим от ужаса кудесником в хижину и там, в углу, поймал спрятавшегося волхва. Он вытащил его в другой более светлый угол хижины, освещённый луной.

Кудесник кусался и царапался, пытаясь освободиться; но довольно было нескольких ударов по голове, чтобы он убедился в тщетности дальнейших попыток сопротивления. Облитая лунным светом сгорбленная фигура волхва еле держалась на дрожащих ногах.

— Так это Бог! — кричал Тарзан. — Тарзан более могуч, чем Бог!

— Я — Тарзан! — кричал он в ухо негра. — В джунглях, и над нами, над текучей водой, и над стоячей водой, над большой водой и над малой водой не найти такого великого существа, как Тарзан. Тарзан сильнее Мангани; он сильнее Гомангани. Своею собственной рукой он убил Нуму-льва и Шиту-пантеру; нет существа столь великого, как Тарзан. Тарзан сильнее Бога! Смотри! — и он с такой силой сжал шею негра, что тот закричал от боли и грохнулся без чувств на землю.

Поставив ногу на шею лежащего без чувств волхва, человек-обезьяна поднял своё лицо вверх, к луне, и испустил протяжный, резкий, победный клич исполинских самцов-обезьян. Затем он наклонился и, выхватив из судорожно сжатых пальцев волхва хвост зебры, двинулся в обратный путь, не взглянув даже на безжизненно лежащего чародея.

Испуганными глазами смотрели на него немногие смельчаки, рискнувшие высунуть головы из своих изб. Сам вождь Мбонга был свидетелем сцены, происходившей на пороге хижины волхва. Мбонга призадумался. Этот старый, мудрый негритянский вождь лишь отчасти верил в волхвов, особенно с тех пор, как сам с годами приобрел большую мудрость; но как вождь, он видел в волхвах хорошее средство управления; с помощью волхвов он мог пользоваться суеверным страхом своих подданных в своих интересах.

Мбонга и кудесник работали сообща и делили добычу пополам, а теперь положение кудесника скомпрометировано навсегда! Если только кто-нибудь видел то, что видел он, Мбонга, то конец вере: нынешнее поколение не станет больше верить в волхвов, кто бы ими не был.

Мбонга решил, что он должен сделать все, чтобы сгладить дурное впечатление от победы лесного демона над волхвом. Он взял своё боевое копьё, осторожно вышел из хижины и двинулся вслед за удаляющимся Тарзаном. Тарзан шёл по деревенской улице так спокойно, так непринужденно, словно находился среди дружески расположенных к нему обезьян племени Керчака, а не в стане заклятых, с ног до головы вооружённых врагов.

Но Тарзан только казался таким беспечным; зверь со своим тонким чутьем всегда осторожен, всегда начеку. И для искусного следопыта Мбонги звериное чутьё не было тайной: бесшумно ступал он по следам Тарзана. Даже Бара-олень со своими огромными ушами и тонким слухом не догадался бы о близости Мбонги; но чернокожий не выслеживал теперь Бару, он выслеживал человека, и поэтому думал лишь о том, чтобы не шуметь.

Все ближе и ближе подкрадывался он к медленно шедшему Тарзану. Он поднял уже своё боевое копьё над правым плечом. Вождь Мбонга раз и навсегда покончит с этим страшным врагом своего племени. Он не промахнётся; он метко нацелится и с такой силой бросит своё копьё, что убьёт демона на месте.

Но несмотря на всю свою уверенность, Мбонга все же ошибался в расчетах. Он думал, что выслеживает человека, но не знал, что человек этот обладает чутким обонянием, свойственным существу низшей породы. Мбонга совершенно упустил из виду, что Тарзан мог всегда для ориентации воспользоваться ветром. Чуткие ноздри человека-обезьяны сразу уловили в дуновении попутного ветра запах преследующего его негра. Тарзан в этом отношении был гарантирован от опасности, так как даже в страшном зловонии африканской деревушки он, благодаря своему сверхъестественному чутью, всегда мог безошибочно отличить один запах от другого