Парни нашего двора - Анатолий Фёдорович Леднёв

Первым шел наш взвод. Под гусеницами вода ревела, скрежетал перемешанный с камнем песок. Похоже, что мы двигались по дну реки или озера, выбираясь на отмели, ныряя в глубину. Люки задраены накрепко, выхлопные трубы выведены на башню. Но уровень воды мог оказаться выше этих труб. В танке Скалов, Подниминоги и я. На второй машине майор Перетяга, Сапун ведет третью машину. Стрельцов остался с основными силами полка в военном городке. Старшина следит за курсом, он знает его, не раз водил машину здесь, уверен, что правильно идем.

Фара выхватывает из темноты рябую гладь воды, полузатопленный кустарник. Все бледнее свет фары. Это рассвет гасит ее. Скорей бы!

Вот и дамба. Танк останавливается. Я открываю командирский люк и выскакиваю на броню. За мной выбирается Скалов, Подниминоги. Пораженные, оглядываемся вокруг. Вода поднялась вровень с дамбой и продолжает прибывать. Поймы Суйфуна — сплошное море с одинокими островками. У дамбы прибило волной тыквы, дыни, арбузы, всевозможную утварь.

— Что это? — кричу я.

Майор тоже выбрался из своего танка, поднимает к глазам бинокль. Да и простым глазом разобрать можно — плывет к дамбе срубовой дом, на крыше его люди, а вот и какой-то плотишко покачивается, и на нем человек.

Откуда столько воды — еще не понятно. И что нам делать — тоже неясно. Я связываюсь со штабом полка. Приказывают наладить связь с мотострелковым батальоном и ротой управления, они по ту сторону реки. Километров десять до них, нам даже видны вершины сопок, под которыми находится лагерь. Он, кажется, уже под водой. Никто оттуда не отвечает. Получаем новый приказ Стрельцова — пробиться в лагерь на одной машине, а двум другим отойти от затопленной дамбы к сопкам и быть готовым к бою…

Наша машина на предельной скорости летит к мосту, а по настилу движется осторожно, под ней в полуметре клокочет вода. Она несет бревна, доски, колоды, вон даже полевой вагончик плывет, прямо на мост, а за вагончиком непонятное сооружение из бревен. Они с налету могут сорвать мостовой настил. Мост и без них стонет от насевших на его быки саней, телег, бревен. Медлить нельзя — сорвет в пучину и танк, и помочь нам никто не сможет. Покинуть машину? А приказ? А люди на том берегу? Чего они ждут? Почему не переправляются? Какая помощь нужна им?

— Серега, как? — это спрашивает старшина.

— А как в бою. Стоп! — командует Скалов, — Снежок, снаряд!

Танк остановился, разворачивается башня. Как же медленно, ползет она! Огромный сруб, кажется, плывет быстрее, течением гонит его и ветром. Ветер, как назло, попутный.

Но Сергей почему-то замешкался. Что с ним?

— Не могу, Ваня, вдруг там люди, — говорит он.

— Огонь! — гремит голос старшины.

— Выстрел! — слышу я Скалова.

От взрыва снаряда вагончик закружился, и его понесло в сторону. Яснее стал виден сруб. Скалов не сшибся: на нем люди. Человек десять держались в оконных проемах. Гибель неминуема. Мост рухнет — и сруб рассыплется.

— Скалов, милый, — кричал я в ТПУ, — угоди в угол сруба, может, свернет, как вагончик. — Я не знаю, за кого я больше боялся — за себя или за людей на срубе.

— Снаряд! — С лица Скалова катился пот. Сергей сбросил перчатки и голыми руками наводил пушку.

Люди на срубе поняли, что им не жить. Но был среди них кто-то сильный, он принял решение — в воду полетели доски и на каждую из них прыгал со сруба человек. Доски, словно торпеды, понеслись под мост. Я не чувствовал, как дернулся ствол пушки. Снаряд угодил в угол сруба, и тот какое-то время медленно вертелся на месте, а потом снова, набирая скорость, двинулся к нам.

Взмокшими руками один за другим я подавал снаряды.

На дамбу карабкались люди, здесь вода ходила кругами, закружила она и доски, народ прыгал с них и вплавь добирался к спасительной дамбе, но две или три плахи проскочили под мостом и скрылись в пучине.

За мостом уровень воды был ниже, даже по коренному руслу, а за дамбой — слева и справа — совсем мелко, кусты едва затопило. Воду, словно плотина, сдерживала дамба, а мост походил на водослив гидростанции.

Снаряды разметали сруб по бревнышку, но сверху Суйфун нес еще не одно сооружение. Угроза нарастала.

Майор в бинокль, наверное, хорошо видел, что происходит на мосту и около него. Один из танков рванулся к нам на помощь. Две машины мост не выдержит. Мы решили, что Перетяга сменит нас, а мы выполним приказ Стрельцова и пробьемся к батальону.

Подниминоги тронул танк курсом на другой берег. И только мы миновали мост, к нам подбежал промокший до нитки комиссар Пименов. Мы остановились. Он быстро объяснил обстановку.

Ночью волна метра в три хлынула из распадков сопок, она гнала всех: и людей и зверей. Материальная часть, танки разведвзвода, противотанковые орудия, рации — все осталось под водой. Людей удалось вывести на возвышенность, до сопок даже добраться не успели. Сейчас возвышенность превратилась в остров. Вода продолжает прибывать, люди стоят по колено. Комиссару с тремя автоматчиками удалось вплавь выбраться к дамбе.

— Сюда вышли понтонеры, — доложил я.

Танк на мосту стрелял все чаще и чаще. Вода вот-вот хлынет через мост. Под ним и просвета уже не осталось. Впереди, чуть правее дамбы, виден небольшой остров.

— Товарищ комиссар! — Подниминоги тяжело дышал, волосы его намокли, шлем он держал в руке. — Пошлите автоматчика, какова здесь глубина… А в общем, не надо, я сам.

Старшина сбросил куртку, отстегнул пистолет. Я все понял и с мотком троса кинулся к нему.

— Держи конец, подстрахую.

Подниминоги шагнул в воду. Я следил за ним, разматывая трос. Старшина вымеривал дорогу к островку. Он скрылся с головой, вынырнул, проплыл саженками метра два и снова нырнул. Трос натянулся.

Танк на мосту не прекращал огня. «Скоро и боекомплект кончится», — подумалось мне.

Подниминоги в это время опять вынырнул и двинулся вперед. Плечи его показались из воды.