Особняк с видом на безумие - Валентина Андреева

– Ей лучше умереть, не приходя в сознание, – мрачно изрекла Наташка, вжавшаяся в кресло. – Впрочем, я могу принести Лешкин дезодорант – мертвого оживит!

– Не надо, – отмахнулась дочь, – он нас угробит. Я сбегаю за водой. Брызнем – сразу очухается…

Юля пришла в себя быстро и тут же об этом пожалела, что без труда можно было понять по мучительной гримасе, исказившей ее бледное лицо. Первым делом она поправила волосы и беспомощно взглянула на нас.

– Ну что, – не дала ей опомниться Наташка, – вызываем милицию?

– Не надо милицию, – прошептала Юля. – Давайте подождем до утра.

– Зачем милиции наши лишние трупы? – удивилась подруга. – А нам они и подавно не нужны. Еще не хватало вечно болтаться привидениями в этом осточертевшем особняке! – При упоминании о привидениях Юлька подозрительно часто задышала, намереваясь в очередной раз отключиться и передохнуть. Алена – откуда только силы взялись – встряхнула, ее, как мешок с опилками, и закатившиеся было глаза вернулись на место, ничуть, однако, не обрадовавшись этому обстоятельству. – С нами этот номер не пройдет! – сурово предупредила Наташка. – Или ты объясняешь ситуацию, или вызываем следственную бригаду. – Я с уважением взглянула на подругу. Полученный опыт не прошел даром. Слова-то какие знает!

Юля с жадностью выпила стакан холодной воды, предназначенный для того, чтобы приводить ее в чувство, и икнула. Все выжидательно молчали.

– Ну хорошо, – наконец выдавила она из себя. – Боюсь, что Зеленцов действительно был здесь этой ночью. Только я его не видела… Я не обманываю! – истерично завопила она, заметив возмущенное движение Наташки, наигранно всплеснувшей руками. – Не обманываю, – продолжила она уже тише. – Ночью я спустилась вниз, на кухню. Очень захотелось есть. Решила сделать себе пару бутербродов и уйти. Но тихо убраться не удалось – пришла Евдокия Петровна и стала ко мне цепляться. Мы немного повздорили, и я ушла наверх, надеясь, что она от меня отстанет. Не отстала. – Юля вздохнула, нервно поправила волосы и сложила руки на коленях. Взгляд ее опять переместился на окно. – Словом, мы продолжили ссориться и у меня в комнате. В результате она пригрозила утром вышвырнуть меня вон. Честно говоря, я уже и сама была готова уехать, не дожидаясь Валерия. – Она слегка запнулась. – Собралась даже позвонить на турбазу, хотела узнать время, поскольку часов в комнате нет, но мобильника не нашла – оставила его в холле с вечера. На улице только-только начало светать. Решила спуститься вниз. Света не было. Открыв дверь на лестничную площадку, уже почти вышла, но… – Юлька судорожно вздохнула и перевела взгляд на меня. Клянусь, у нее в глазах плескался дикий ужас! – …И увидела ее… – Последние слова она произнесла шепотом и оглянулась на дверь.

Все напряженно проследили за взглядом Юли. С испугу показалось – дверь тихонько приоткрывается. Мороз пробрал по коже. Я попыталась сесть на кровати. Аленка что-то мяукнула и одним прыжком бросилась мне на колени. Опрометчиво вскочив вместе с дочерью (то ли силы уже не те, то ли дочь очень выросла), я рухнула на Наташку, которая к этому времени окончательно растеклась по креслу, почти слившись с кремовой накидкой. Вместе мы его успешно и сломали, о чем оно заявило решительным и возмущенным треском. Это немного разрядило обстановку, тем более что хуже всех пришлось даже не креслу, а Наташке. Она заткнулась только минут через пять. В течение этого времени мы узнали всю правду о себе, своих родственниках и ближайших планах на будущее. Мне они не понравились, но спорить не стоило. Больше всех повезло Юльке: она убедила себя, что лучше ничего не видеть и не слышать, и снова потеряла сознание. Правильно. Зачем ей правда о чужих родственниках, своих сумасшедших хватает.

Раскидав нас в стороны, слегка помятая Наташка принялась осматривать кресло. Вердикт был неутешителен:

– Хрясь! И – пополам… Сломалась деревянная решетка. Я ремонтировать не буду! – многозначительно заявила она. – Пусть ремонтирует тот, кто сломал.

– Я тоже, – решительно воспротивилась я. – С дураков меньше спроса – истина. Если правильно тебя поняла, я являюсь потомственной умалишенной в седьмом колене.

– А я не знаю, как его чинить, – робко заикнулась дочь. – Папа вернется – сделает. Или Славка. Или Лешка.

– Ну и ладно, – миролюбиво согласилась оттаявшая Наташка, которой напомнили о козлах отпущения. – Продолжаем разговор, – уселась она на диван ближе к Юле и пошлепала ее по щекам. – Чем же тебя так испугало явление Дульсинеи?

– Дульсинеи? – удивилась Юленька, приходя в себя. – Разве я сказала, что увидела Дульсинею?

Мы недоуменно молчали, и она, подвинувшись ближе к Наталье, продолжила:

– Я увидела высокую женщину в белом рядом с дверью рабочего кабинета Валерия… – Юлька передернулась, Наталья переместилась к ней совсем вплотную, вытаращив на нас испуганные глаза. – Она сначала стояла и не двигалась. Потом протянула ко мне руки и бесшумно двинулась в мою сторону. Казалось, она плывет по воздуху. Я опомнилась и прыгнула назад, в комнату, лихорадочно закрыв за собой дверь на защелку. Ноги не держали. Это был такой ужас! Вы себе не представляете. Думала, умру на месте. Насколько мне известно, привидениям ни стены, ни закрытые окна не преграда. Но, очевидно, она решила оставить меня в покое. А может, ее время истекло – рассветало. До утра я не спала, хотя с восходом солнца все уже было не так страшно. Птицы пели, и вообще чувствовалась жизнь. Знаете, как в одном стихотворении:

Уходит ночь… Под звездным покрываломСкрывается от проблесков зари.Бессонницы безжалостное жалоУносит, проиграв свое пари.Уходит ночь. Забытым остаетсяБеспомощный огарочек свечи.Еще минута – утро рассмеетсяИ солнце разобьется на лучи!Посыпятся осколки на росинки…

Мы сидели вконец обалдевшие. Мое видение событий в нескольких местах дало основательные трещины. Но обдумывать это пока не стоило – Юля продолжала исповедь:

– Я спустилась вниз только в начале восьмого. С большим трудом заставила себя заглянуть на кухню. Но там все было как и вчера ночью. Раздвинула шторы – солнце так и брызнуло в глаза. Страх окончательно улетучился. Вернулась в холл, дернула за ручку входной двери и удивилась – дверь была открыта. – На этих словах мы переглянулись. Перед уходом в комнату еще раз ее закрыли – коллективно! Значит, кто-то дверь опять открыл… – Решила, что это Евдокия Петровна захотела прогуляться перед тем, как дать мне последний решительный бой, – продолжала Юля. – Ее комната была на замке. Обычно она оставляет ключ в двери снаружи. На ночь просто закрывается изнутри на защелку. А тут, смотрю – у Наины Андреевны ключ из двери торчит, а у Дуль… Евдокии Петровны – нет. Обычно так бывает, когда она куда-нибудь уезжает. Тихонько подергала дверь – не открывается. Я и решила, что Евдокия Петровна уехала. Не пугать же мне вас. В подвал идти не осмелилась даже с керосиновой лампой. Так и стояла перед глазами женщина в белом. Сразу скажу, что Евдокия Петровна не могла за пару часов подрасти и похудеть до ее габаритов. Но вскоре встала Наташа. – Юля благодарно ей улыбнулась. К тому времени они уже сидели, обнявшись. – Мы вместе долили горючее в генератор. Совсем немного. Так и не пойму, почему он вырубился. Но мы его запустили снова, и все пошло своим чередом, пока…

– Пока в комнате у Наины Андреевны не обнаружилась куртка Валерия, – договорила я за Юльку. – Именно тогда тебе пришло в голову, что хладный труп твоей приемной матери может лежать в комнате, взывая о возмездии. Нервы окончательно сдали, и ты, не контролируя себя, принялась ломиться в закрытую дверь. – Юля тихонько кивнула, Наташка с Аленой дуэтом ахнули. – Почему тебе пришла в голову такая мысль? – спросила я. – Они что, так не ладили с Валерием, что мысль о ней не давала ему покоя и на рыбалке?

– Да нет, – после небольшой паузы ответила Юля. – Наоборот, она его очень любила и по возможности старалась облегчить нам жизнь. Ему это иногда так надоедало, что появлялось желание избавиться от чрезмерной опеки. Но не в том смысле, чтобы ее убить, – испуганно добавила Юля. – Вообще-то Валерий Кириллович очень ее ценил. По сути, заботы о больной матери, которую он категорически отказывался помещать в интернат для стариков с психическими отклонениями, легли на нее. Возможно, если бы Евдокии Петровны не было рядом, ему и пришлось бы это сделать. Не знаю, что произошло здесь ночью. Ведь даже вы, находясь здесь, ничего не видели и не слышали. – При этих словах я скромно промолчала. – Но твердо уверена в одном. – В Юлином голосе появились решительные нотки: – Валерий ее и пальцем не тронул. Поймите меня правильно: Евдокия Петровна исчезла, следы пребывания мужа в доме – налицо. Но я уверена в его полной непричастности к ее исчезновению. Что же вы от меня хотите? Чтобы я сдала его, без вины виноватого, на растерзание? Вот и постаралась, как могла, скрыть следы его появления ночью. Кстати, прошу меня извинить, в одном я соврала – ключи от дома у него были с собой. Скорее всего, это он открыл ночью дверь. Может, просто решил убедиться, что дома все в порядке? – Юля немного помялась. – У нас в последнее время были такие напряженные отношения…