Итальянец - Артуро Перес-Реверте

Бросать сети наугад – обычное занятие комиссара, и, если приложить терпение и мозги, это, вероятно, поможет ему составить из кусочков целостную картину или, наоборот, выбросить их вовсе. Эта часть его работы опирается главным образом на инстинкт.

Ассан Писарро, рыжий помощник комиссара, тоже подпирает стену. Пиджак перекинут через плечо, веснушчатое лицо вспотело. Ассан молча стоит рядом с начальником. Оба смотрят на одного удаляющегося испанца: человек среднего роста, в светлом помятом костюме и холщовой панаме, который в этот момент минует таможенников и переходит границу.

– Есть новости? – спрашивает Кампелло.

Ассан вынимает из кармана носовой платок и вытирает лоб.

– Никаких. На выходе из порта он купил бутылку воды «Королева Анна» в лавке Хорхе Руссо, поговорил с каким-то своим знакомым перед Почтамтом и пришел сюда. Я не заметил ничего подозрительного.

– А что за знакомый?

– Служащий Королевской страховой компании. – Ассан достает листок бумаги и сверяется с записями. – Некто Питалуга.

Кампелло напрягает память.

– А ведь я его знаю, так?.. Мы его проверяли.

– И правда, шеф. Он в списке проверенных.

– На Почтамт заходил?

– Нет.

Они умолкают, продолжая рассматривать людей. Женщины тоже есть, но мало; почти все работают поварихами, уборщицами или прислугой в колонии. Мужчины обычно устраиваются работать в порту или в торговле.

– Есть еще кое-какие сведения с верфи, – замечает Ассан.

Кампелло смотрит на ограду, за которой исчез человек в светлом костюме.

– И что там?

– Работает хорошо, исполнительный и не замечен ни в чем предосудительном.

– Так, может, он чист?

– Ну вроде так, комиссар.

– Да не зови ты меня на улице комиссаром, чтоб тебя…

– Похоже, что да, шеф. И в самом деле чист… За две недели мы его ни разу не ущучили.

Кампелло задумчиво качает головой:

– Что ж, такое бывает.

– Так что, не трогать его?

– Не совсем – никогда не знаешь, как оно обернется. Положи бумаги в синюю папку, периодически будем их просматривать… Парень с Мейн-стрит тоже казался вполне невинным, а теперь он где?.. В Мавританском замке ждет суда и виселицы.

Они всё наблюдают за проходящими мимо испанцами. Иногда в глаза бросается знакомое лицо: человек, за которым Кампелло следил или планировал последить. Он знает: англичане для этого недостаточно тонкий народ. Они упрямы и примитивны, как по части подозрений, так и по методу сбора доказательств. Они не разбираются в местной психологии, а он, кого надо, чует за милю. Со всей их развернутой системой военной и гражданской безопасности любой гибралтарец им сто очков вперед даст в деле перемещения людей туда и обратно. У самого Кампелло имеется разветвленная сеть коллаборантов среди контрабандистов по ту и эту сторону решетки, и он собирает информацию со всех себе во благо. Никто из этих высокомерных англичан на такое не способен.

– Нападение вроде того, что позавчера ночью было, готовилось заранее, – отмечает Ассан. – Те водолазы шли к конкретному объекту, точно зная, чего им надо. И хотя мертвые не говорят – как ни прислушивайся, все равно ничего не услышишь, – тот, которого мы выловили, шел во внутреннюю акваторию порта. Они знали, какие корабли там стоят, и явились за ними.

Со стороны аэродрома доносится предупреждающий вой сирены, и через мгновение слышится гул моторов. Приземляется транспортный самолет. Приземление неточное, самолет выезжает за пределы короткой взлетной полосы, более широкую полосу в испанских территориальных водах еще не достроили. Сейчас не время для соблюдения дипломатических правил.

– Там наверняка есть люди, за которыми надлежит следить, в этом нет никакого сомнения, – говорит Кампелло, когда гул моторов стихает. – И если этот тип, который только что перешел на другую сторону, не один из них, значит будет другой.

Ассан кивает и вытирает гной со здорового глаза.

– Из портовых у нас трое подозреваемых. Если на этом мы ставим крест…

– Я не говорю, что ставим крест. Просто мы его пока отложим.

– Ладно, но иначе было бы четверо: трое из красного списка и один из синего. И все у нас на мушке. Ни один из них отлить не сможет без того, чтобы мы не услыхали его струю. Если кто-то попал под подозрение, рано или поздно он попадется весь.

– Этого мало… Надо, чтоб они попадались еще до того, как успеют натворить дел.

Подчиненный снова вытирает пот со лба.

– Это правда, что они похоронили итальянского водолаза в море?

– Со всеми почестями, – подтверждает Кампелло.

– Любят эти англичане спектакли устраивать, комиссар. Я хотел сказать, шеф.

– Да уж, они такие.

– Им это и правда нравится, да?.. Самые отъявленные козлы, каких только создал Господь, а уж как важничают.

– Так они сохраняют империю, Ассан. Применяя лицемерие, разные свинства и твердую руку.

– Это правда. Если бы не сеньор Черчилль, вся их империя полетела бы к чертям. Вовремя он появился, и мы, как говорится, с пустыми руками не ушли.

Кампелло не без сарказма вспоминает похороны итальянского водолаза. Это было сегодня утром, и Тодд, у которого, несомненно, есть склонность к театральности, пригласил его и Моксона наблюдать за этим зрелищем с мола: моторка с двумя матросами в форме, Тодд в форменной фуражке и с нашивками на плечах, мертвое тело с привязанным к ногам балластом и итальянский флаг, который черт его знает где откопали. Лодка отошла от берега, и на глубине они опустили тело в воду под пронзительную барабанную дробь, потом положили на воду венок, причем Тодд стоял по стойке смирно, держа руку под козырек. Честь, оказанная врагу, и все такое. Волынки не звучали по той простой причине, что волынок не нашлось. Душещипательно до тошноты.

– Тебе нравится быть британцем, Ассан?

– Ясное дело, шеф.

– Если отбросить выпендреж, свои преимущества есть, так?

– Да, и много.

– И еще больше, если ты полицейский.

– Тут уж по максимуму… У меня бабушка с дедушкой были евреи, тряпичники из Марокко, а я здесь, перед вами. Вы вот родились на Мальте, а теперь вы здесь. Представляете, что было бы