Графоман - Бронислава Бродская

живет как во сне. Хотя по сравнению с тем, что с Маруськой произошло поздней зимой, вскоре после того, как они поженились, потерянный сегодня кошелек, был просто ерундой: ну забыла – и забыла.

А вот тогда … Грише вспомнил о мерзком давнем эпизоде и мысль сделать из эпизода рассказ немедленно пришла ему в голову. Что там было главным? Не сама история, пусть и драматическая. Речь шла о нем, или, скажем, о герое, о том, как он ко этому всему отнесся, о мужском снобизме, с трудом скрываемом, и неизбывном. Такое могло, с точки зрения героя, произойти только с женщиной ( читай, бабой-дурой), а с нормальным мужиком никогда бы не случилось. Другие глупости могли бы случиться, не не эта.

Гриша ждал, когда они с Маней выключат телевизор и она пойдет спать. Она к счастью уже давно не интересовалась, почему он сам не ложится. Сейчас он ей просто сказал: 'Мань, иди, я еще тут посижу'. Она рассеянно кивнула, а Гриша, не силах сопротивляться желанию немедленно начать писать, отправился к компьютеру. От какого лица писать? От лица женщины, мужчины? Нет, пусть будет обычный текст от лица незримого рассказчика, но 'видеть' все … будет героиня. У Гриши наступило особое настроение, когда он знал, что напишет свой текст, не прерываясь, почти ничего не исправляя, единым блоком. Он назовет свою Мусю Ирой. Да, пусть будет Ира. А он? А никак … он будет 'муж' и все.

Ира нарочно устроила себе выходной в среду вместо субботы. Так ей было удобнее. Дети и муж с утра уходили, а она была полностью предоставлена самой себе. В последний год ей даже рано вставать не приходилось. Дети сами собирались в школу и эту их самостоятельность Ира считала своей большой заслугой.

В это утро она встала в девять утра, лениво пила на кухне кофе с бутербродами с сыром и обдумывала поездку 'в город' за вещами. Приближался Новый год, нужно было купить всем подарки, а главное у нее была надежда, что что-нибудь ' выкинут', а вдруг … сапоги. Ей так были нужны новые сапоги. Сначала она собралась позвонить маме и подруге, просто так … поболтать, но только что желанные длинные разговоры внезапно показались Ире несвоевременными и ненужными. Все в ней вдруг заторопилось уходить, захотелось попасть в магазин как можно раньше. Опоздаешь, очереди станут слишком длинными, может не хватить, размера не будет.

… Ира залпом допила кофе и побежала одеваться. Шуба на легкую кофту, ничего теплого, в магазине будет жарко, на голову не шапку, а платок, который можно будет развязать и опустить, не заботясь о том, куда его девать. Так … что еще? Книжка, деньги. Деньги Ира вытащила из ящика туалета и положила в кошелек: 70 рублей. Должно хватить на все. Кошелек она уложила на самое дно сумки и накрыла носовым платком. Сумку плотно застегнула на молнию, достав мелочь на транспорт. С деньгами надо аккуратно, рот не раскрывать – сумма большая. Подруги клали деньги в лифчик, но Ире эта мера казалась излишней. У ее приятельницы сумку недавно просто срезали бритвой, но тут уж ничего не поделаешь, мало ли что бывает. Что вообще в магазины не ходить! А может все-таки в лифчик? Ира вытащила деньги из сумки и попробовала запихнуть их за пазуху. Не пойдет: деньги топорщились и кололи кожу. Ладно, ничего не сделается.

В половине одиннадцатого Ира уже выходила из метро на станции Кузнецкий мост. Теперь ей предстояла большая прогулка по центру. Магазин Наташа, ЦУМ, выход на площадь Свердлова. Там ГУМ, магазин Подарки. Она была в приподнятом 'охотничьем' настроении. Ну что-нибудь ей обязательно попадется. Ира, полная наэлектризованной силы, особой энергии и азарта прошлась по большим универмагам. Кое-что она отхватила, но по мелочи. Час простояв в очереди в ГУМе, Ира купила два комплекта египетского постельного белья. В ЦУМе шелковую немецкую комбинацию для мамы. Это было уже что-то, но самое главное, на что Ира в глубине души надеялась, ей не попалось – сапоги! Она решила вернуться на станцию Кузнецкий мост и ехать по Краснопресненской линии, чтобы выйти на Баррикадной. Может ее ждет удача на Пресне, в Башмачке.

Она уже изрядно устала, в три часа из школы должны были прийти дети, и Ире следовало к этому времени быть дома. Она уже совсем собралась заходить в метро, но решила напоследок зайти перекусить в кафе. Около театра Ермоловой была маленькая забегаловка. После сосисок и кофе с песочным пирожным Ира почувствовала себя лучше. Впереди по дороге к дому только одна остановка – магазин Башмачок. Около кафе был большой общественный туалет в подвале. Неохота туда спускаться, но надо, иначе не расслабишься.

Внизу на Иру пахнуло спертым застоявшимся воздухом сырого помещения. Там пахло дешевым дезодорантом, хлоркой, потом, мокрой ржавчиной, но все перебивал запах мочи. 'Фу, как я ненавижу общественные уборные – подумала Ира. Бумаги тут разумеется нет. Руки нужно будет мыть холодной водой без мыла. Надо бы мне до дому терпеть.' Для таких случаев у Иры в сумке лежали салфетки. В туалете было очень тесно. Двери кабинок беспрерывно хлопали, люди спускали воду, везде было набрызгано, вода в кранах текла, не переставая. Помещение тускло освещали люминисцентные лампы, создавая мерзкое мертвенное свечение. Ира пробыла в кабинке довольно долго: надо было повесить сумки, снять шубу. Еще при входе она заметила в предбаннике небольшую пеструю толпу цыганок. Их было человек шесть, в длинных широких юбках и растоптанных сапогах. Чумазые закутанные в платки дети, мальчики тоже, держались рядом с матерями. Шла бойкая торговля. Ира совершенно не удивилась. Цыганки продавали паленую косметику. Покупали у них провинциалы, самой Ире и в голову бы не пришло ничего тут покупать. Косметика была низкого качества, да и сами нахрапистые цыганки, вечно говорившие, что 'у них нет сдачи', были ей неприятны. Она уже совсем собралась пройти мимо них, но вдруг услышала, как одна из теток ее окликнула:

– Эй, девушка!

– Это вы меня? Ира и сама не понимала, почему она остановилась. Выход был виден, и из него тянуло свежим морозным воздухом.

– Тебя, дорогая, тебя … погадать тебе хочу.

– Нет, не надо мне гадать. Я не хочу.

– Ну, как хочешь. Это тебе надо, милая. Я редко гадаю. Ты мне кто? Чужая ты мне, милая. Но я все про тебя знаю. Знаю даже то, что