Чужой среди своих 2 (СИ) - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Найдя искомое, я заторопился назад, поглядывая иногда на хмурящееся небо. Хотя, признаться, тороплюсь я не столько из-за опасения попасть под летний дождь, сколько из-за ощущения неуюта, чужих взглядов, официозной советской действительности, в которой мне, провинциалу чёрт те откуда, одетому в грязную одежду с чужого плеча, нет места.
Поёжившись от ощущения, что на меня смотрят через снайперский прицел, напрягся нешуточно, но вместо того, чтобы уйти прочь, напротив, стал идти медленнее из какого-то дурацкого чувства противоречия, протеста, начавшегося проявляться внутри меня.
Засунув руки в карманы, пошёл медленно, даже слишком медленно, пялясь на экскурсантов из провинции, стадом баранов столпившихся вокруг козла-экскурсовода. Вокруг, как пастушеские овчарки, нарезают круги чекисты в штатском. Бдят.
Выглядит это, как по мне, достаточно забавно, пусть даже юмор этот с могильным запахом и затхлым привкусом плесени.
' — А, собственно, почему мне ЭТО кажется смешным⁈'- озадачился я, закопавшись в подсознание.
Не сразу сообразив, откуда что взялось, я чуть не подавился ассоциациями, свалившимися внезапно в мою черепную коробку.
— Точно! — сбившись с шага, по-новому огляделся, не скрывая улыбки.
' — До Северной Кореи не дотягивает, — оценил я, — жалкие подражатели! Но стараются, стараются…'
Нарезки видео из Северной Кореи, заполненные пафосом Чучхе и любовью к Вождям, достаточно крепко врезались в память. Не то чтобы я часто их смотрел… но вот запомнилось!
Для меня именно они стали как бы первоисточниками и эталоном (хотя конечно же, всё было ровно наоборот!) кондового социализма, заботливо обвязанного колючей проволокой, и сейчас всё окружающее кажется чем-то вторичным, самодеятельным, нелепым. Не дотягивает… не дотягивает до северокорейского эталона!
Мимо, старательно держа солидное выражение на изумительно щекастом лице, прошествовал партийный товарищ с округлой фигурой северокорейского лидера, одетый несколько более просторно, чем требуется по моде, и ощущение вторичности, даже некой киношности, стало таким острым, что я ущипнул себя через карман брюк.
— Ай…
Но нет, вокруг всё та же советская действительность — с экскурсантами из провинции, овчарками-чекистами, редкими автомобилями с правительственными номерами хозяев стада. Для меня — странная и сюрреалистическая картина мира, для местных — единственно возможная…
… и большинству эта действительность нравится. А что? Думать не надо, всё расписано на много лет и даже десятилетий вперёд, и жизнь, с каждым годом, становится лучше и веселее. Да и вообще, весь мир нам завидует!
В нескольких метрах от меня, задержавшись ненадолго на светофоре, прошелестел «Мерседес» с посольскими номерами, из открытого окна которого донеслась музыка «Битлз», и я, непроизвольно подхватив мелодию, пошёл дальше, напевая и отщёлкивая пальцами…
— In the town where I was born[i]
Lived a man who sailed to sea
And he told us of his life
In the land of submarines
So we sailed up to the sun
Till we found the sea of green
And we lived beneath the waves
In our yellow submarine
… и оказывается, чёрт подери, у меня неплохой голос! Не то чтобы я не знал этого раньше, но, честное слово, всегда приятно получить подтверждение!
Мир не то чтобы стал резко лучше, или расцвёл психоделическими красками, но стало как-то легче дышать, зная, что где-то там, пусть даже сильно не здесь, есть нормальная жизнь! Не идеальная, вот уж чего… но просто — нормальная, почти привычная…
… для меня.
— Чёрт… — я растерянно огляделся по сторонам, но так и не увидел мешка, — Какого лешего⁈ Ох, мать вашу…
— Спёрли… — едва разогнувшись, простонал я отцу, выскочившему из подъехавшего «Москвича».
— Ограбили? — встревожено спросил он, ощупывая меня, — Кто⁈ Ты цел?
— Всё в порядке, пап… — спешу успокоить его, а заодно и сурового вида водителя, выскочившего из машины с монтировкой наперевес.
— Я мусор в мешке вынес, — объясняю им, давясь смехом, — и вспомнил, что не знаю, где здесь мусорные баки.
— Ну и вот… — развожу руками, — пока бегал, искал — украли!
Водитель, забавно округлив рот, вытаращил глаза и заржал так, что начали оглядываться прохожие. Отец усмехнулся, потом дёрнул головой и тоже засмеялся, ничуть не тише.
— Ну и вот… — я снова развёл руками, и это отчего-то показалось нам таким смешным! Ржали мы долго, переглядываясь заговорщицки и снова начиная смеяться.
— Ох-х… — отсмеявшись, водитель вытер слёзы тыльной стороной ладони, — анекдот! Нарочно не придумаешь!
— Ну и вот… — повторил он, снова засмеявшись, — Ох-х…
— Всё, всё… — он зачем-то замахал рукой на меня, — хватит!
Разгрузив машину и расплатившись с посмеивающимся водителем, мы с отцом в несколько ходок перенесли всё наверх.
— Всё достал! — негромко сообщил отец супруге, занося последние мешки, пока я распаковываю один из свёртков.
— Стройку нашёл, — плотно прикрыв дверь, начал рассказывать он, быстро переодеваясь в принесённую спецовку, — прошёлся, поговорил с мужиками, ну и, собственно, всё…
— Дорого? — для порядка поинтересовался я, доставая рабочие ботинки своего размера и примеривая их. Самое то!
— Не дороже денег, — несколько туманно ответил отец, дёрнув плечом.
— Угу… — вспомнив о вечном дефиците всего и вся, и необходимости «доставать» и «выписывать» любую мелочь, стоя в очередях, я счёл, что даже если отец и заплатил чуть выше по рынку (что сильно вряд ли!), мы выиграли как минимум время и нервы!
— А это что? — озадачился я, достав из мешка странную хрень.
— Отпариватель для клопов, — мельком глянув, ответила мама, — Забыл уже?
— Угу… ладно, побегу на мусорку, — сообщаю, подхватывая перевязанную бечевой стопку старых досок.
Отец, вспомнив, усмехнулся, мотанув головой. Уже выскакивая за дверь, я услышал, как он говорит супруге, давясь сдерживаемым смехом:
— Такая истории забавная приключилась…
К вечеру комната была ободрана, отмыта и пропарена от клопов, которых мама травила не обычным кипятком, а какой-то хитрой дрянью, судя по своеобразному запаху, близкой к боевым отравляющим веществам! Ей вроде как пообещали, что в комнату, протравленную этой химией, тараканы и клопы (а заодно моль, муравьи, комары, и кажется — я) не будут заходить, залетать и заползать ни под каким видом!
На мусорку я отнёс, кажется, кубометры всяческой дряни, а потом, вместе с родителями, оттирал тряпками стены. С одной стороны, под наслоениями извёсти и газет, проявился кирпич, с другой — доски, местами, как оказалось, щелястые…
В очередной раз настоявшись под дверью в туалет и вылив в унитаз грязную воду, мама, не выдержав, отмыла заодно и ванную комнату, отмалчиваясь на замечания недовольных соседей
— Это что-то с чем-то… — вяло сказала она, закончив наконец уборку общественной территории и усевшись по-турецки на чистую
