Стрелок - Михаил Михеев

Паровоз, который натужно пыхтел сейчас в голове состава, был архаичным донельзя. И Александр, и Павел подсознательно ожидали увидеть что-то более серьезное, а тут… В общем, удивило именно это несоответствие ожидаемого и появившегося в поле зрения. Не настолько, правда, чтобы они все бросили и принялись глазеть на невиданное зрелище, как раз о работе парни не забывали.

Поезд шел неторопливо, ясное дело, сказывалось и отсутствие нормального ремонта, и короткий, но тяжелый для этого паровоза состав, и качество топлива. Наверняка ведь углем даже не пахло, паровоз шел на дровах. Километров двадцать, максимум двадцать пять выдавал, и это плохо, а еще хуже – бронепоезд, который чапал метрах в трехстах позади. Ну да теперь было поздно каяться – процесс пошел, и надо играть теми картами, которые под рукой.

Бабах! Идущую впереди платформу с орудием подбросило, и ее обломки полетели во все стороны. Над головами слишком близко засевших подрывников со свистом пролетел какой-то мусор, и здоровенная доска, гудя, как рассерженный шмель, воткнулась в снег совсем рядом. Идущий следом за платформой броневагон с лязгом сошел с рельсов. К сожалению, насыпь здесь низкая, снега много, да и скорость бронепоезда невелика, поэтому, несмотря на приличную инерцию, остановился он почти сразу. Броневагон не перевернулся, только накренился, потеряв возможность вести огонь из орудия и пулеметов, да и паровоз с рельсов не сошел, что неприятно, хотя и несмертельно. Еще один взрыв, на сей раз позади бронепоезда, был призван обездвижить его окончательно, так, на всякий случай. Вчера Александр заложил десяток зарядов, в разных местах, на все случаи жизни. Опыт кое-какой у него был, пару раз ему приходилось убирать клиентов и таким способом. Сейчас навыки пришлись как нельзя более кстати.

Не теряя даром времени, Александр поднялся на колено и выстрелил из гранатомета. Не так давно из такого же он подбил немецкий бронетранспортер, а броня начала века была заметно слабее. Два выстрела – один в паровоз, другой – в оставшийся на рельсах броневагон, орудие и пулеметы которого не стоило недооценивать.

Получилось неплохо. Что уж там натворила термобарическая граната, попавшая в вагон, сказать довольно сложно, хотя из его амбразур полыхнуло знатно, зато вторая, кумулятивная, сработала шикарно. После ее попадания в котел паровоз рванул с жутким грохотом, буквально залив пространство вокруг клубящимся, непроницаемым на морозе для глаз облаком пара. Судя по тому, что никакой ответной стрельбы со стороны бронепоезда не последовало, его экипаж либо пребывал частично в контуженном и раненом состоянии, иные, возможно, погибли либо просто не поняли, что случилось.

Отбросив в сторону гранатометы (тащить их обратно не предполагалось, все равно дома такого барахла навалом, а здесь не поймут, что это было), Александр повернулся к напарнику. Тот времени зря тоже не терял, колдуя над приборами и не обращая внимания на развлечения специалиста по огневому бою. Сейчас перед идущим впереди паровозом разгоралось, аркой вставая над дорогой, окно перехода, и состав шуровал к нему с упорством отстаивающего свои убеждения философа.

Хотя нет, насчет упорства он, очевидно, погорячился – поезд ощутимо тормозил, так что искры из-под колес летели сверкающим веером в быстро опускающемся сумраке. Наверное, машинист увидел необычное явление и успел среагировать, а поскольку скорость поезда была невелика, состав просто обязан был остановиться до того, как нырнет в окно. Еще и с хорошим запасом получалось… Проклятье!

– За мной! – Александр хлопнул по плечу товарища и, ткнув пальцем в сторону поезда, бросился вперед. Павел задержался ровно настолько, чтобы забросить пульт в рюкзак, и тоже со всех ног бросился к остановившемуся паровозу. Из теплушек уже выпрыгивали чехи, одетые в огромные неуклюжие шубы, и, по грудь проваливаясь в снег, пытались занять круговую оборону.

Надо отдать им должное – трусами они не были. Напротив, солдаты Чехословацкого корпуса представляли собой опытных, закаленных в боях наемников. Особыми военными талантами они, конечно, не блистали, однако и обвинять их в непрофессионализме было бы ошибкой – в целом нормальный для начала двадцатого века средний уровень. Только воевали с ними не так, как они привыкли. Две фигуры в белой, практически сливающейся со снегом одежде, с ноктовизорами и автоматами, броском преодолели отделяющее их от поезда расстояние и, пользуясь всеобщей неразберихой, выйдя на дистанцию броска гранаты, беспрепятственно накидали светошумовых игрушек. Пока те, кого ослепило вспышками и оглушило, валялись на снегу или ходили, слепо тычась в препятствия, атакующие проскочили к паровозу. Там их, правда, засекли моментально – еще бы, возле него торчало, глядя на светящуюся арку, человек двадцать, прикрытых массивным котлом и потому не попавших под шоковые гранаты. Естественно, среди них нашлись те, кто успел среагировать. Однако в два автомата с глушителями всех их, даже самых прытких и тормознутых, положили мгновенно, после чего Александр броском взлетел наверх и оказался в кабине паровоза, лицом к лицу столкнувшись с машинистом и двумя кочегарами.

Один из кочегаров, здоровенный малый с широким крестьянским лицом, среагировал мгновенно. Демонстрируя завидную реакцию, он с похвальной скоростью подхватил стоящую тут же лопату, но только затем, чтобы, получив короткую очередь по ногам, бессильно рухнуть на разбросанные повсюду дрова. Что интересно, не издал ни звука – видать, болевой шок. Ну да сам виноват – нечего было в драку лезть, ушел бы своими ногами.

С топливом Александр не ошибся, хотя сейчас ему на это было, честно говоря, плевать. Резко ткнув стволом второго кочегара под ложечку, чтобы дергаться не вздумал, он направил оружие в лицо машинисту:

– Заводи свой пепелац, батя, и не вздумай дергаться – убью.

Вряд ли пожилой мужик в засаленном кителе понял все, что ему сказали, но смысл уловил безошибочно, равно как и то, чем может грозить выстрел из бесшумного оружия. Часто-часто закивав, он принялся лихорадочно манипулировать рычагами, и паровоз, вздрогнув, медленно двинулся вперед. Пройти ему всего-то не более полутора сотен метров, так что разгоняться смысла не было, Александр и не дергался зря.

Через пару секунд к ним присоединился Павел. Вот, в принципе, и все. Александр ткнул пальцем в лежащего кочегара, который стал приходить в себя и тихонечко постанывать:

– Берите своего и валите отсюда.

– Куда? – то ли прохрипел, то ли пискнул машинист.

– За борт, мать твою! – рявкнул Александр и для наглядности все тем же автоматом указал в сторону медленно проплывающего мимо леса. Повторять не потребовалось. Сообразив, что убивать их прямо сейчас не собираются, машинист и второй кочегар подхватили лежащего товарища и торопливо полезли наружу.