Стрелок - Михаил Михеев

Однако потом наступил резкий спад. Наступил, если честно, еще до развала страны и в первую очередь потому, что научные достижения оказались невостребованными. Лучший способ загубить что-либо – убить энтузиазм исполнителей, после чего деньги не решают уже ничего. В начале девяностых наука и вовсе практически остановилась, творческие (или считающие себя таковыми) люди, наверное, от нехрен делать ходили на митинги и орали чушь. Вскипели нежные интеллигентские мозги, не выдержав перегрузки. Но места-то освободились, и их прибрали к рукам люди, обладающие не столь широким полетом фантазии, зато житейской сметкой одаренные сверх всякой меры. И началось!

Никто глазом моргнуть не успел, как наука превратилась в кормушку для этих шустриков. Теперь вместо реальной работы целые институты занимались тем, что писали длинные многостраничные отчеты. Это позволяло, не перенапрягаясь, создавать видимость активного процесса, тем более что стремительная компьютеризация позволила многократно ускорить создание всевозможных бумажек. А ведь под это дело выделялись деньги, с которых не было отдачи. Более того, многие из тех, кто раньше и впрямь работал, создавал что-то новое, сообразив, что за очковтирательство платят больше, присоединились к не славной когорте отписчиков, и это ударило по науке еще сильнее. Подобное, конечно, случалось и раньше, но тогда, надо признать, ныне канувшие в Лету горкомы с обкомами, особенно на периферии, были неплохим пугалом, через которых не один руководитель слетел с должности за подобное. Но главное, теперь даже те люди, которые хотели работать и творить, на финансирование и заказы рассчитывать не могли – места заняты. Словом, наука, увы, стала не перспективна, это Павел и постарался донести до советчика максимально доступным языком.

Александр вздохнул, развел руками: не знал, мол, извини, и предложил еще один вариант. Поскольку пока все равно ничего интересного не намечается, а время терпит, подождать, поднакопить денег, благо доходы от рейдов по параллельным мирам оказались весьма приличными, и вместе залезть во что-нибудь по-настоящему серьезное. Тут, правда, возможен в перспективе конфликт интересов, но если уж в бою общий язык находили, в бизнесе его не найти и вовсе грешно. Павел подумал, сказал, что насчет того, чтобы вначале поднакопить, он вполне согласен, ну а дальше видно будет. На том и порешили: бежать впереди паровоза – занятие неблагодарное.

Потом начался собственно расслабон, благо их не дергали больше двух месяцев. Александр оттягивался, как всегда, незамысловато, эстетом он не был и не пытался им выглядеть. Считал, что те, кто еще недавно с короткой стрижкой и стволом крышевал ларьки и разводил лохов, смешно выглядят, сидя в ресторане и пытаясь с французским прононсом вчитаться в меню. Еще в детстве, начитавшись Пикуля, он раз и навсегда усвоил: лучше быть, чем казаться. Да, не всегда получается, но там, где есть такая возможность, правило воистину золотое.

Словом, у Александра были шашлыки, банька, девочки, чуть-чуть водки (много нельзя, у стрелка руки дрожать не должны) и прочие прелести жизни. Павел, как и положено человеку образованному и даже в какой-то мере творческому, развлекался немного тоньше. Хотя Александр считал, что разница между коньяком и водкой, купленными в их городе, только одна – с водки похмелье слабее. А так – одна и та же паленка, воняющая сивушными маслами.

Впрочем, оба воспользовались моментом, чтобы малость подтянуть свои навыки. Тренировались в верховой езде, мало ли когда это могло потребоваться всерьез. Александр учил напарника стрелять – прекрасно понимал, что до своего уровня его не дотянет, но и то, как Павел управлялся с оружием, его не устраивало. Один раз – да, повезло, второй раз такого натворит… В общем, учил, хотя и сам учился. По вечерам они за городом, на очень удобной поляне устраивали жесткие спарринги, в которых учителем становился уже Павел.

А еще Александр решил хоть немного научиться фехтовать, кто знает, куда занесет его столь неспокойная жизнь. С ножом он работать умел неплохо, а вот фехтовать – увы, и сейчас решил восполнить этот пробел. Тем более повод был, шпага трофейная на стене висела. Негоже такому клинку просто так без дела ржаветь, вот и отправился Александр тренироваться. Угу. Пошел. И даже чему-то научился. Свежо предание, да верится с трудом.

Когда-то в детстве он в компании сверстников лихо размахивал деревянным мечом, мечтая со временем научиться владеть шпагой так же, как легендарные мушкетеры, а может, даже лучше. Только чтобы так фехтовать, надо учиться, а тренеров в городе не было. В смысле, физически не было, ни одного. Сейчас с тренерами лучше, а толку-то?

Шпаги, которыми работали современные фехтовальщики, близко не лежали с теми, что у французов. И какой смысл учиться на тонкой и гибкой фитюльке, если у боевого клинка совсем другие вес и баланс, да и рубить ей, пожалуй, не менее сподручно, чем колоть? Мастеру, конечно, скорее всего, без разницы, но за короткое время им не стать, а значит, надо учиться фехтовать применительно к тому клинку, которым собираешься орудовать. Соответственно, спортивное фехтование, по мнению Александра, подходило ему весьма относительно и уж никак не для быстрой подготовки.

Широко разрекламированные дорогими голливудскими, скучными японскими и дешевыми китайскими киносказками восточные единоборства, включающие в себя, помимо прочего, размахивание катанами и прочими колюще-режущими предметами, тоже оказались не у дел. Александр не считал себя знатоком всего этого безобразия, но, во-первых, отлично видел, что оружие, оказавшееся у него, и японские сабли – это две большие разницы, во-вторых, не верил тому, что показывают на экране, а в-третьих, даже если он и ошибался, принципиально это ничего не меняло. Учиться надо у кого-то, а в их городе с учителями напряг. Рукомашеству и дрыгоножеству еще научили бы: специалистов разного класса и, соответственно, на любой кошелек хватало, а вот приличных фехтовальщиков среди них не наблюдалось. Так, некоторые видели, что делают владеющие японскими мечами, и им, в виде особой милости с барского плеча, доверяли пару раз подержать в руках дешевую подделку под старинное оружие, не более того.

Правда, в городе набирало силу модное движение реконструкторов. Тех, кто кустарными способами делали доспехи, мечи, а потом во всем этом металлоломе фехтовали. Александр сходил, посмотрел, плюнул и ушел. В самом деле, народ, который там собирался, четко делился на две категории. Первая – дети богатых папочек, которые просто с жиру бесились от безделья. Вторая – люди, не реализованные в нормальной жизни и теперь подменявшие ее вымышленной, где были героями, пусть даже и на час. Если по-простому, не наигрались мальчики в детстве, вот и восполняли это танцами с мечами. Для общефизической подготовки не так уж и плохо, таскание на себе железок и размахивание ими укрепляет мускулатуру, да и тренеры по рукопашному бою там вполне приличные, в остальном же – ерунда. Да и фехтовать они опять же пытались оружием более ранних эпох, что Александру не подходило в принципе. Словом, не стоило даже и заморачиваться.