Большое средневековое сафари (СИ) - Виктор Шипунов

Наконец-то план крепости был готов, и вся техническая группа начала разметку стен и башен. Когда эти работы были готовы, Тауэр уже построили наполовину. Я принял решение строить вторую такую башню, по эту сторону реки и соединить их тяжелым каменным, крытым мостом, большой ширины. Выше по течению предстояло строить комплекс укреплений с плотиной, для заполнения водой еще не существующего рва. А в последствии, оба комплекса следовало достроить до огромного замка, защищающего город и переправу с юго-восточной стороны.

Но пока этот проект оставался только на бумаге — эту часть укреплений я оставил на потом, так как ее нельзя было поручить моим помощникам. Крепость и так получилась огромной, а так как она стояла на равнине, то ее приходилось обносить стеной со всех сторон. Для себя я решил, что все кто захотят — смогут строиться за стеной, с тем, чтобы укрыться в Йорке, когда потребуется защита.

Земли вокруг были плодородные, и я наметил постройку пока что трех деревень. Условия для всех оставались прежними, как Титсоне. И вскоре народ, свой Альбионский и чужой — пришлый потянулся в Йорк. Само собой разведка опрашивала всех и составляла досье, которые старались постепенно проверить. В общем, дела пошли, мои помощники справлялись хорошо.

И тут я, наконец-то, вынырнул из этой круговерти. Прошло два месяца и неделя — а Бен еще не появился! Я назначил самого талантливого из новичков — Метта Флекса старшим строителем, нагрузил его инструкциями, которые он тщательно записал, и собрался в Титсон. Главой города я назначил Крысу, а заодно и начальником разведки и главным полицейским по совместительству. К тому времени, оба старших агента снова были со мной. Дал ему чин лейтенанта и велел подобрать на все ответственные должности, ряд которых пустовал, подходящих людей.

Мотылек тоже получил лейтенанта, но выпить за это не успел. Мы заседлали Персея для меня и Росинанта для него, облачились в доспехи, и поскакали в Титсон. Я волновался за дядю и решил спешить. Поэтому отъехав немного, я сказал Мотыльку:

— Джордж, — сейчас я выдам вам часть тайны, и вы должны ее сохранить даже от своих товарищей.

— Я и так уже храню несколько важных секретов, сэр. Еще один ничего не изменит.

— Эти кони не совсем обычные, они могут скакать много быстрее всех других коней, и не устают очень долго.

— То, что они не совсем обычные, наша четверка знает давно. Они практически не едят, и не испражняются, они не потеют, и взгляд у них странный. У нас даже был спор, что они такое? И все мы так и не смогли придумать ничего толкового. Если бы это были демоны, то они бы выдыхали пламя.

— Ладно, умник! Мне придется всех вас повысить за наблюдательность и верность — так что ты теперь старший лейтенант! А кони эти… Э… Ты знаешь как устроена водяная мельница?

— Да, конечно, бывал несколько раз.

— Так вот мельница, это простая машина. А тот конь, на котором ты сидишь тоже машина, но невероятно сложная. Понимаешь?

— Так он деревянный и не живой? — удивленно спросил Джордж. Главное, что он не испугался, и это было интереснее и замечательнее всего.

— На мельнице верхом я еще не ездил, — пошутил он.

— Ты близок к истине, только он из металла, и там в нем столько всего внутри, то есть, он настолько сложно устроен, что его уже стоит считать живым. Но он жив немного по-другому, чем мы с тобой. И еще он умеет много такого, что конь уметь не может. А теперь прими это как есть и ни с кем это не обсуждай, кроме меня и самого князя.

А теперь вперед, сейчас не время для болтовни, нам надо спасти Бена, то есть князя. И кони рванули так, как в этих землях еще не скакал никто. И через сутки бешеной скачки, мы едва живые, притормозили в миле от Титсона, преодолев дорогу на которую у обычного всадника должно было уйти три или четыре дня. Наши кони оставались по-прежнему свежими.

— Ну как, Джордж, ты еще жив?

— Едва жив, сэр, — просипел он в ответ. — Это не кони, а черти полосатые, и как я только не вылетел из седла!

Я промолчал про магнит, и так он знает слишком много.

Глава двадцать вторая — Дипломатия Бена

Грязное дело эта политика, да и тяжелое. Еще более неприятное, чем управлять государством. Благо в средние века оба эти занятия не так плотно соприкасались между собой как в последующие, так называемые, цивилизованные времена. Тогда, то есть сейчас, все намного проще, но опасности все же очень велики, да и ставки, которые приходится ставить, пахнут жизнью и смертью, кровью и потерей государства.

Прием у графа прошел просто замечательно. Граф улыбался мне, а я графу. А когда я передал ему сотню арбалетов и объявил, что вторую сотню уже делают, он выглядел совершенно счастливым.

Я представил ему своего посла, и Джерими очаровал графа. Сам Джерими был заранее проинструктирован и очень волновался, как все пройдет. Но все вроде бы обошлось. Граф принял верительные грамоты, и мы снова клялись в вечной дружбе…

Наверное, он мог провести многих, но возле дворца стоял Ланселот, и постоянно копался в его мозгах. А его граф провести не сумел. Так что как только я оказался в седле, Ланс начал исповедоваться мне за графа! И это была не слишком короткая исповедь — ему было что прятать. Граф был интриганом, стремившимся к власти.

В частности он собирался воспользоваться мной, а потом проглотить с потрохами. Он полагал, возможно, не без оснований, что с Питером ему будет легче иметь дело, чем со мной. Он понял, что мои почти пустые земли становятся людными и богатыми, и ему хотелось их заполучить. А еще он был очень зол на мою неэкономную экономическую политику, отнимавшую у него рабочие руки.

Так что он вынашивал план покушения на меня. План был еще не определен, но идея устранить меня засела в его голове крепко. С этого дня я должен остерегаться всего. Я прекрасно знал, на что способны были средневековые убийцы, взять хотя бы ниндзя, чьё искусство высоко ценилось в Японии. Впрочем, в других странах тоже были свои диверсанты и убийцы, взять хотя бы внезапную смерть молодого и талантливого полководца князя Александра Невского.

На ум мне пришли и другие примеры, и все они утверждали, что мне стоит остерегаться всерьез. Разумеется, убить меня открыто — это была бы непроходимая глупость. А вот яд, кинжал или случайная стычка вполне подходили. Есть еще один вариант — какой-нибудь рыцарский турнир, на котором меня постараются стравить с кем-либо очень сильным.

И, главное, мне нельзя показывать вида, что что-то знаю или догадываюсь. Я решил не расставаться с Титаном, всюду ездить верхом на Ланселоте, а кольчугу я и так никогда не снимал.