Город смерти - Сэмюэль Дилэни

- Или заставит установить связь с другой частью мозга. Понимаю. Ну, начинайте.

- Я уже начал две минуты назад.

Генерал посмотрел на Батчера.

- Я ничего не вижу.

- И еще минуту не увидите. - Доктор делал дальнейшие приспособления. - Система парадоксов, которую я шлю ему, должна еще прорваться через внешнюю оболочку его мозга.

Внезапно губы на твердом мускулистом лице разошлись, обнажив зубы.

- Начинайте, - сказал доктор Тмварба.

- Что происходит с мисс Вонг?

Лицо Ридры тоже исказилось.

- Я надеялся, что этого не случится, - вздохнул доктор Тмварба, - но подозревал, что все же случится. Она в телепатическом контакте.

Треск стула Батчера. Ремень, крепивший голову ослаб, и череп Батчера ударился о спинку сидения.

Звук со стороны Ридры перешел в вопль, потом прекратился. Ее испуганные глаза дважды мигнули, она закричала: - О, Моки, как больно!

Один из ремней, удерживающий руку Батчера, лопнул, взлетел кулак.

Доктор Тмварба нажал кнопку, белый свет сменился желтым, что-то произошло с телом Батчера - он расслабился.

- Он лишил... - начал генерал Форестер.

Но Батчер тяжело дышал.

- Выпустите меня отсюда, - донеслось от Ридры.

Доктор Тмварба нажал другую кнопку, и ремни, стягивающие ее лоб, икры, запястья, раскрылись с треском. Она побежала через камеру к Батчеру.

- Его тоже!

Он нажал другую кнопку, и Батчер упал ей на руки.

Под его тяжестью она опустилась на пол и начала делать ему массаж.

Генерал Форестер держал их под прицелом вибропистолета.

- Итак, ради дьявола, кто он и откуда?

Батчер снова начал терять сознание, но, цепляясь руками за пол, он поддерживал себя.

- Наи... - начал он. - Я... я Найзл Вер Дорко... Голос его утратил жесткость. Он стал немного выше и был окрашен легким аристократическим акцентом. Армседж. Я родился в Армседже. Я... я убил своего отца!

Дверная пластина скользнула в сторону. Послышался запах дыма и горячего металла.

- Дьявол, чем так пахнет, - сказал генерал Форестер. - Этого не может быть!

- Я предполагал, - сказал доктор Тмварба уверенно, - что половина защитных слоев этой камеры будет прорвана. Если бы это продолжалось еще несколько минут, у нас вообще не было бы шансов.

Послышался шум шагов, испачканный сажей космонавт остановился, пошатываясь у двери.

- Генерал Форестер, с вами все в порядке? Внешняя стена взорвана, каким-то образом вскрыты радиозамки на двойных дверях! И керамические стены пробиты почти до середины. Похоже на лазер. Генерал сильно побледнел.

- Кто пытался пробиться сюда?

Батчер встал на ноги, держась за плечо Ридры.

- Несколько наиболее остроумных моделей моего отца, включая ТВ-55. Здесь в штаб-квартире Администрации Союза их должно быть не меньше шести и довольно высокоэффективных. Но теперь о них можно не беспокоиться.

- Я успокоюсь только тогда, - размеренно сказал генерал Форестер, - когда мне все объяснят.

- Нет, мой отец не был предателем, генерал. Он просто хотел сделать меня наиболее эффективным секретным агентом Союза. Но оружие - это не инструмент, а скорее знание, как его использовать. И у Захватчиков есть это знание. Это Вавилон-17.

- Хорошо. Вы можете быть Найзелом Вер Дорко. Но это только еще более запутывает дело.

- Я не хочу, чтобы он много говорил, - сказал доктор Тмварба, - потрясение, испытанное его нервной системой...

- Я в порядке, доктор. У меня сильный организм. Мои рефлексы намного превосходят нормальные, и теперь я контролирую свою нервную систему до пальца на ноге. Мой отец все делал основательно.

Генерал Форестер положил ноги на стол.

- Лучше пусть говорит. Ибо, если я все не пойму через пять минут, то я всех вас куда-нибудь отправлю.

- Мой отец начал работу над усовершенствованием шпиона, когда ему пришла в голову эта мысль. Он придал мне наиболее совершенную человеческую форму, какую только мог создать. Затем он послал меня на территорию Захватчиков, надеясь, что я там внесу максимум смятения. И я причинил им немало вреда, прежде чем они схватили меня... Отец продолжал совершенствовать своих шпионов, и вскоре они намного превосходили меня. Я не продержусь против ТВ-55, например, более пяти минут. Но из-за... я думаю, это семейная гордость... Он хотел сохранить контроль над всей операцией в своей семье. Каждый шпион Армседжа мог получать команды заранее установленным кодом. В мой спинной мозг вживлен гиперстасисный трансмиттер, большей частью электроплазмовый. Независимо от того, насколько сложны будущие шпионы, я сохранял над ними контроль. В течение нескольких лет, тысячи шпионов внедрялись на территорию Захватчиков. До моего пленения мы составляли мощную силу.

- Но почему они вас не убили? - спросил генерал. Или они решили обратить всю эту армию шпионов против нас?

- Они открыли, что я - оружие Союза. Но в определенных условиях этот гиперстасисный трансмиттер уничтожается на моем теле. И мне требуется не менее трех недель, чтобы вырастить новый. Потому они никогда и не знали, что я контролирую остальных. Но они использовали на мне свое секретное оружие - Вавилон-17. Они вызвали у меня амнезию, оставили без всяких коммуникативных способностей, кроме Вавилона-17, потом позволили бежать из Нуэва-Нуэва Йорка обратно на территорию Союза. Я не получил никаких инструкций об устройстве диверсий. Власть, которой я обладал, контакт с остальными шпионами пробудилась во мне очень болезненно и очень медленно. И вся моя жизнь стала преступлением, маскирующим диверсии. Как или почему, я по- прежнему не знаю.

- Думаю, я могу объяснить это, генерал, - сказала Ридра. - Вы можете запрограммировать компьютер так, чтобы он делал ошибки, и вы сделаете это, не перепутывая провода, а "манипулируя" языком, на котором вы научили компьютер думать. Отсутствие "я" предотвращало всякую самокритику и всякое самосохранение. В сущности оно прерывало всякую возможность осведомленности о символах и символических процессах - а именно таким образом мы различаем реальность и выражение реальности.

- Шимпанзе, - прервал доктор Тмварба, - достаточно координирован, чтобы научиться водить автомобиль, и достаточно разумен, чтобы различить красный и зеленый свет, но он поведет автомобиль прямо на кирпичную стену, когда горит зеленый, а когда горит красный, он остановится посреди перекрестка, даже если в следующее мгновение на него налетит грузовик. У него нет символических процессов. Для него красный свет означает "стой", зеленый - "иди". То, что это не сами действия, а их символы, он не осознает...

- Итак, - продолжала Ридра. - Вавилон-17 - это язык, содержащий для Батчера долговременную программу превращения в преступника и диверсанта. Если вы лишите кого-нибудь памяти и оставите в чужой стране, сохранив ему только название инструментов и частей машин, не удивляйтесь, если он станет механиком. Манипулируя его словарем, вы можете легко превратить его в моряка или художника. Вавилон-17 - такой точный аналитический язык, который снабжает вас техническим мастерством, в любой ситуации, в которой вы окажетесь.

- Но вы хотели сказать, что этот язык даже вас мог обратить против Союза? - спросил генерал.

- Начнем с того, - сказала Ридра, - что слово, обозначающее на Вавилоне-17 слово "Союз", может быть переведено на английский язык, как "тот, который захватывает". Теперь понимаете? И все программы подчинены этому слову. Когда мыслишь на Вавилоне-17, становится совершенно логичным постараться уничтожить собственный корабль, а потом при помощи самогипноза заблокировать тот факт, чтобы вы не смогли раскрыть собственные действия и остановить себя.

- Вот ваш шпион, - прервал Доктор Тмварба.

Ридра кивнула.

- Вавилон-17 программирует действия личности, усиливая их самогипнозом, при этом все, что мыслится на этом языке, кажется правильным, поскольку на других языках оно выражено очень грубо и неуклюже. Запрограммированная личность, во-первых, должна стремиться любой ценой уничтожить Союз, а во-вторых, оставаться скрытой от остальной части сознания. Это и произошло с нами.

- Но почему Вавилон-17 не полностью подчинил вас? - спросил доктор Тмварба.

- Он не рассчитан на мой "талант", Моки, ответила Ридра. - Я анализировала эту проблему на Вавилоне-17. Все очень просто. Человеческая нервная система производит радиошум. Но нужна антенна с поверхностью во много тысяч квадратных миль, чтобы уловить этот шум. В сущности единственное устройство, способное на это, - нервная система другого человека. Лишь несколько человек, подобно мне, лучше других контролируют ее. Я контролирую испускаемый мной радиошум. И я просто несколько исказила их.

- И что же я должен сделать с этими шпионами, которых вы скрываете в головах? Подвергнуть вас лоботомии.