Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов

и то, что полковник Ханович, будучи грамотным и опытным офицером-артиллеристом, проявил бездеятельность по службе, допустив серьёзные упущения в подготовке к бою артиллерии, что и подтвердилось ходом боя следующего дня.

Считая оскорбление и нанесение побоев генералом подчинённому офицеру совершенно недопустимым и унижающим достоинство, воинскую честь генерала и офицера Красной Армии, приказываю:

Командующему 1 гвардейской армии генерал-полковнику Гречко за оскорбление и нанесение побоев подчинённому офицеру – объявить выговор.

Служебную деятельность полковника Хановича, переведённого в другую часть и другую армию, командующему артиллерией фронта взять под особый контроль.

Приказ объявить командующим армиями, членам Военных советов, начальникам штабов армий, командующим родами войск армий и фронта и всем генералам.

В связи с данным случаем обращаю внимание командующих армиями и членов Военных советов, что в войсках широко практикуется со стороны генералов и старших офицеров по отношению к подчинённым, не вызываемые обстановкой и необходимостью ругань, бессмысленные оскорбления, роняющие достоинство нашего офицера и генерала.

Такое поведение многих старших начальников недопустимо. В этом отношении руководящий состав армий должен дать в войсках направление, соответствующее чести и достоинству офицеров и генералов Красной Армии.

Командующий войсками 4-го Управления] Ф[ронтом]

Генерал армии – Петров.

Начальник штаба 4-го УФ Генерал-лейтенант—Корженевич.

23 июля 1942 года Сталин снял не справлявшегося с задачами фронта маршала Тимошенко с должности, назначив на его место командующего фронтом генерал-лейтенанта Василия Николаевича Гордова, заменив этим, как говорится, «шило на мыло». Излюбленным методом ведения войны у генерала Гордова были лобовые атаки и неподготовленные контрудары. Н. С. Хрущёв так вспоминал Гордова: «Недостаток его заключался в грубости. Он дрался с людьми. Сам очень щупленький человечек, но бьёт своих офицеров».

Рукоприкладствовал также и маршал Григорий Иванович Кулик, получивший прозвище «Маршал Катастрофа». Провалив все порученные ему приказания, он срывал свою досаду на подчинённых, позволяя себе не только обзывать их, но и устраивать им избиения.

Вот некоторые штрихи к портрету видного советского полководца Ивана Степановича Конева:

«Добряк» Конев предпочитал вразумлять подчинённых палкой. Вспоминает генерал-полковник Г. Ф. Байдуков, командовавший авиадивизией в составе Калининского фронта: «Вызвали на Военный совет фронта. Прибыли. Из избы выходит Матвей Захаров, начальник штаба, будущий маршал Советского Союза, вытирает кровь из носа: «Ударил, сволочь!»

О палке командующего Калининским фронтом И.С.Конева ходили легенды. Силу её испытали многие командиры. Командира 4-го Украинского фронта Еременко признали самым крупным мордобойщиком Красной Армии. Генерал часто оправдывал свои скверные действия и поступки разрешением Верховного.

Не отказывал себе вправе оскорбить генерала или офицера и сам известный Георгий Константинович Жуков, хотя сегодня об этом никто старается не вспоминать.

«Хамство в армии, – как писал журналист Александр Александрович Щёлоков, – это не болезнь, а родимое пятно, которое можно увидеть, но нельзя удалить оперативным путём. Хамом, да ещё каким, был возведенный в ранг единоличного спасителя Родины маршал Жуков, хотя об этом не прочтёшь в “Житии Святого Георгия Победоносца", написанном Владимиром Карповым. Хамлюгой, да ещё каким, был маршал Ерёменко, на фронте позволявший себе не просто элоквенции (то есть мастерство изощрённого ругательства – Н.П.), но и умевший огреть дубиной по спине офицера, чином до командира полка включительно. Дважды Герой Советского Союза Иса Плиев на фронте ходил, размахивая пистолетом. Угроза “Расстреляю!" была его главным аргументом в разговорах с нижестоящими командирами. Стоит ли удивляться, что позже, уже в мирное время Плиев взял на себя роль палача новочеркасских рабочих, стяжав этим право на позор и забвение?..»

Маршал К. К. Рокоссовский в послевоенные годы вспоминал: «Жест недоверия к подчинённым со стороны такого большого военачальника и в такой обстановке возмутил меня до глубины души». После этого из ставки в 16-ю армию летели телеграммы одна суровее другой: «Военный совет фронта персонально товарищей Рокоссовского и Лобачёва предупреждает и обязывает под угрозой предания суду военного трибунала удерживать район Истры»; «Если район Клина будет отдан врагу, вы будете арестованы и преданы суду военного трибунала». Именно к этому периоду относится замечание Рокоссовского, которое цензура вырезала из его мемуаров: «Вспоминаю один момент, когда после разговора по ВЧ с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы».

Поэт и писатель Ян Маркович Торчинский напечатал в газете «Континент» статью под заголовком «Ещё о маршале Жукове», в которой он посвятил изрядную часть своего материала специфике деятельности военачальника – его обязанности принимать решения, связанные иногда с большими людскими потерями во имя выигрыша крупного сражения. «В том числе, – говоря о статье Яна Торчинского, отмечает в своей работе "Вокруг маршала Г. К. Жукова" Михаил Розенблат, – упоминается даже случай; когда Жуков "погнал пехоту по минным полям, чтобы обеспечить безопасный проход танков"».

В книге писателя Виктора Суворова «Тень победы» открыто говорится об отношении почти всех советских военачальников к Георгию Константиновичу Жукову, и подтверждения этому можно найти в дневниках и статьях практически всех здесь упомянутых руководителей армии: «Маршал Советского Союза Конев описал Жукова тупым, ни на что не способным солдафоном и негодяем. Все высшие военные руководители страны, все, кто носил на погонах звёзды первой величины, были против Жукова: генералиссимус Сталин, маршалы Советского Союза Булганин, Василевский, Ерёменко, Конев, Захаров, Голиков, Рокоссовский, Тимошенко, Бирюзов. Любой желающий легко может найти свидетельства резко отрицательного отношения к Жукову всех остальных маршалов Советского Союза. Будённый, Ворошилов, Чуйков, Говоров, Соколовский, Гречко, Москаленко, адмирал Флота Советского Союза Кузнецов – все против… Если мы не верим генералиссимусу, маршалам, генералам и адмиралам, послушаем солдат. У солдат для Жукова одно определение: мясник».

(Ещё одно фронтовое прозвище Жукова: катафалк.)

Маршал Советского Союза Семён Константинович Тимошенко знал Жукова с начала ещё 1930-х годов. В ту пору Тимошенко был командиром корпуса, в котором Жуков командовал полком. Вот мнение маршала Тимошенко: «Я хорошо знаю Жукова по совместной продолжительной службе, и должен откровенно сказать, что тенденция к неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови. Говоря откровенно, он не раз и не два зарывался, и его всё время, начиная с командира полка и выше, в таком виде разбирали».

Главный маршал авиации Александр Александрович Новиков писал: «Касаясь Жукова, я, прежде всего, хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюблённый, очень любит славу, почёт и угодничество перед ним и не может терпеть возражений».

А вот позиция маршала Советского Союза Филиппа Ивановича Голикова, который высказал своё мнение ещё в 1946 году. Он обвинял Георгия Константиновича в «невыдержанности и грубости по отношению к офицерам и генералам». А